Первые

– Тогда на фига тебе его потенция?

– Для красивого кадра. У него же скоро годовщина свадьбы. Вот и сделаю его жёнушке презент. Укреплю и без того крепкий союз. А что?! Пусть мужем гордится! Она же, наверное, не в курсе, какой он у неё активный. С моей помощью прозреет. Ведь сложно восхищаться человеком, когда не знаешь про его успехи.

Он знал про её успехи. Она всегда делилась с ним всем. Это было взаимно. Он восхищался ею. Он её сильно любил. Любил её успехи. В моменты, подобные текущему, сознавал, снова осознавал, что всё сделал правильно. И всё сделает для неё, ради её будущего.

– А как твои дела? – Мелания кивнула официанту Паше, и тот в миг наполнил её бокал. – Этот, который за землю с тобой боролся, отстал? Наша «Milasha», надеюсь, в безопасности?

– И не думай волноваться. Мы поговорили, и он отстал.

– Точно? А в суд опять не потащится со своими «Это моя земля. Товарищ прокурор, посмотрите, какой беспредел! Честно приобретённое имущество натурально, я прошу прощения, отжали», – она гримасничала, пародируя бывшего владельца территории, чем доводила ресторатора до истерики. – «Кроме того, они мне угрожают! А у меня семья, двое малолетних деток. Я прошу у суда защиты», – Мелания достала сигарету, прикурила, отпустила дым в потухшее небо. – Феноменальный дебил. Ещё и заповедник хотел здесь построить. Спаситель, блин, планеты. Такой однозначно в покое не оставит.

– Милаш, ну я же сказал тебе: мы поговорили.

– И?

– Теперь он в покое. С женой и малолетними детками. По легенде – уехал из проклятой родины за лучшей жизнью. Если их и найдут, то сто процентов не опознают.

– А документы?

– Всё подписал!

– Думал, ты ему жизнь оставишь? – она веселилась, словно ребёнок, услышавший впервые анекдот.

– Давай, чтобы наша «Milasha» цвела и пахла. Деньгами!

Они встретились: он стаканом, она бокалом. Звон утонул в водоёме «Декоративный», чья мнимая прозрачность на поверку готова была растворить в себе любого. Обменялись пожеланиями спокойной ночи, улыбались, обнялись. Они часто обнимались, будто снова и снова подтверждали своё наличие друг у друга. Назло миру, который в каждом растит веру в одиночество. «Milasha» пала в сон. Вместе с водоёмом, дохлыми камышами и уморенными лягушками.

Сутки начали с нуля.

После полудня на территорию новорожденного ресторана заехал владелец в компании проверенной спутницы. Высокая, статная, характер нордический, внешность восточная, не напьётся, замужества искать не станет. Агентство гарантирует. Ярослав и сам не гнался за узами Гименея, однако имидж обязывал. В умах родного общества холостяк всегда представляется явлением чудным, подозрительным. Если экземпляр не прибран к рукам, значит, с ним не всё в порядке. Холостяк при деньгах – вообще дикая паранормальщина. Он либо из этих – отъявленных натуралов голубых кровей, у которых вторая половина обязательно зовётся «человек», либо тут нечто ещё любопытнее. Так отчего бы не пуститься в предположения, что непременно добегут сначала до слухов, а после до истины, той, что дочь своего времени. И вот дабы интерес дох на корню, точно камыш в декоративном водоёме, Ярослав на всех приёмах и выходах появлялся с одной и той же сопровождающей. Обществу проще донести, почему ты ещё не женат, когда рядом явная и пресная кандидатура. Оно удостоится любым ответом. Оно его даже не запомнит, поэтому, безусловно, переспросит при следующем столкновении.

«Milasha» лучилась совершенной готовностью и чуть-чуть нетерпением. Паж Паша голодным коршуном зыркал на коллег, именуя каждого исключительно «персонал». Мальчик из детдома, правда, родился и воспитывался в столице, однако это обстоятельство не смогло абортировать его амбиции. Для ресторатора происхождение Паши – спусковой крючок. Выстрел обещал прицельную дальность.

– Пока помощником на кухне перетопчешься, – вещал казавшийся великим Ярослав. – Опыта наберёшься. Сумеешь себя показать – добро пожаловать в менеджмент. Я хорошее всегда поощряю. Щедро. Но и за плохое, поверь, не поскуплюсь отблагодарить.

– Я не псина, чтобы гадить там, где живу, – новобранец Паша надул губки. – И не крыса, воровать не буду!

– Надеюсь, что и не кролик.

– В смысле, тупой?

– В смысле интимно-активном. Девчонок много. Все красивые. Но они просто красивые! Не для того, чтобы их лапать и цапать, запомнил?

Юный Паша запомнил и не возражал. Зачем ему какие-то девчонки, пусть и красивые, когда у него есть мечта?! За ними же бегать нужно. Особенно за красивыми. А ему некогда. Ему идти надо. К мечте. Вот станет он большим и важным, они все сами к нему прибегут. Уговаривать начнут, чтобы он их красоту на свои деньги поменял. А Паша ещё подумает. Может, это того и не стоит? Вот девушки у него были, а деньги ещё нет. Вдруг если у тебя много-много денег, то тебе никто и не требуется? Ни красивый, ни какой.

Из помощников Паша, как и рассчитывал, вырвался быстро. Хотя су-шеф очень противился: так филигранно чистить картошку и смиренно выслушивать хулу на его веку ещё никому не удавалось. Теперь Павел сверкал белой сорочкой с короткими рукавами в зале самого крупного из ресторанов Ярослава. Того самого Ярослава, что начал казаться куда более великим. Вот-вот, не завтра, так через недельку шеф сделает Пашу старшим официантом. Да всё к тому и шло. На пути лишь маленькая просьба Мелании. Всего-то скажи да, и всё ускорит шаг навстречу. Но Паша не смог.

– Тебе надо положить вот это, – демонстрировала зажатый меж двух пальцев конвертик, – вон в ту сумочку, – указывала на столик.

– Попросите кого-нибудь другого, – мялся официант.

– Ещё чего мне сделать? Кофе не хочешь? А то ща метнусь, организую. На! Пошёл и исполнил.

– Нет, – еле слышно произнёс тогда Паша.

С того вечера движение из позиции вверх переориентировалось в сторону. Точно эскалатор сломался, и вместо него подсунули беговую дорожку. И сколько бы ты ни потел, по факту остаёшься на месте.

Мелания, естественно, нажаловалась брату. Что там она рассказала, Паша не знал. Но Ярослав не уволил, не ругался и даже не бросал грозных взглядов, из-за чего эпитет «великий» прирос к нему намертво. Однако и в менеджмент официанта не позвали ни завтра, ни через неделю. Ни через год.

Зато платили исправно. С премиями и подарками. Кормили. Паша отвечал полной самоотдачей. Не терял веру в то, что сумеет пробраться к своей мечте. Его брали на самые жирные банкеты. Он исправно таскался за шефом. Обслуживал праздники Ярослава, его друзей, их жён, любовниц. Давеча вот был у Софии, хотя работать у неё ему не нравилось. Вредная, надменная, спесивая баба. Некрасивая. За такими не бегают. От таких бегут. Она никогда не кричала, но говорила так, словно изо рта не слова летели, а ножи. Хорошо, померла, когда его и персонал уже распустили. Однако следак этот, Денежкин, нервы всё равно потрепал.

За исполнительность и безотказность пажа Пашу ангажировали в новый ресторан. Он воспринял приглашение как добрый знак. Во-первых, «Milasha» обещает стать крупной звездой не только среди проектов Ярослава. Она намерена столкнуть с общепитовского небосклона все другие известные точки, что, на самом деле, уже давно истощили запасы востребованности, однако продолжают мозолить глаза, разлагаясь в пепле былой популярности. Во-вторых, новое заведение – ещё один шанс завоевать место управляющего. Паша облокотился на перила веранды и мечтательно уставился вдаль. Приметив водоём «Декоративный», инстинктивно поморщился, отодрал взгляд, если бы можно было, ещё и помыл бы глаза, но ограничился тем, что просто отвернулся.

Ближе к вечеру территорию нового ресторана осчастливила ещё одна иномарка. Начищенная, блестящая, в капоте отражаются облака. Кажется, вдруг обидится, уедет и ведь обязательно заберёт с собой небо. Асфальт ранили металлические шпильки. Обошлось без видимых повреждений. Как с душой.

– Фариза! Очень рад, – ресторатор шествовал навстречу, обнимая букет жирных гортензий.

– Нахал! – воскликнула self-made дива. – Как ты смеешь покушаться на моё сердце?

– О, даже не рассчитываю. Знаю, не достоин. Сражаюсь исключительно за вашу ручку, – Ярослав обхватил ладонь Фаризы и коснулся губами тыльной стороны. Чуть повыше обнимаемого белым золотом сапфира Парпараджа.

Едва букет прильнул к пышной груди, иномарка выплюнула шофёра, и тот спешно избавил диву от цветочного груза.

– Прошу, – ресторатор указал на пажа Пашу, что возник из ниоткуда, позабыв эмоции.

Заходящееся солнце кусало глаза, но официант не позволял лицу ни единого сокращения мышцы. Стоял прямо, точно его позвонки не имели возможности гнуться. Белыми перчатками с достоинством поддерживал серебряный поднос. Два бокала с белым вином прониклись моментом и тоже замерли. Из вольностей дозволяли себе отражать тлеющие лучи.

– Это, полагаю, мой, – Фариза уцепила ножку того, чью чашу душили разноцветные ленты.

– Если только захотите, и вашим будет не только он, – улыбался ресторатор, – но этот да, приготовлен специально для вас.

– Ох, побежал адреналин по крови, – захохотала дизайнерша. – Особенно в свете последних событий. А это что? Ярослав, вы подлец! – из вороха лент показалась маленькая плоская коробка. Острые ногти прижали замочек, крышка немедленно рассталась с корпусом. На мятной перине возлежала она. – Не может быть! – ахнула Фариза. – Как тебе удалось? Я за ней сотню лет гонялась!

– Я чуть меньше, – улыбку оттенило смущение, одно из тех, что самцы умело впаривают самкам за правду.

– Глазам не верю! – дива ловко поженила брошь с платьем. – И, позволь узнать, в честь чего такая щедрость? Я в курсе, сколько она стоит! – укоризненно и в то же время легонько стукнула ногтем по украшению.

– Да? А антиквар уверял, что эта она бесценна.

– Не врал, собака. Ты хоть знаешь, какой это век? Для кого её делали? Да ну что я тебе тут лекции читать буду?! Нет, ну неужто замуж меня забрать вздумал? – густой смех оккупировал территорию, паж Паша не дрогнул.

– Не дерзнул бы. А сувенир, – Ярослав незаметно глянул на часы, – планировался к вашему вечеру, который не состоялся, как вы правильно заметили, в свете последних событий.

– Да уж, – Фариза причмокнула белым вином. – Жалко Софийку. Но Игорька ещё жальче. Выпустили его из психушки, не слышал?

– Вроде, родители его за границу отправили.

– Пффф, естественно. Куда нашим врачам до тамошних лекарей?! Тупость катастрофического масштаба! Вот кто им сказал, что там лучше? Ну ладно те, кто из купюр больше четырёх Хабаровсков зараз не видел, их можно понять. Им ничего и не остаётся, как свято верить в то, что за кордоном они были бы миллиардерами, не меньше. Но эти-то, с деньгами на ты, ну неужели здесь хорошую клинику найти не смогли? Или всё, что русскими буквами изъясняется, обязательно плохо?