Звери Стикса. Часть 2. Мемориум

– Ну, это понятно, что не Павлом Первым. Но чем вы занимались? – спросил пес. Он цепко ловил каждый ее взгляд, мельчайшие изменения в ее лице.

– Я?.. Я… – она нахмурилась, дрожащей рукой дотронулась до виска. Весь вид ее выражал огромное напряжение. Но, в конце концов, она тряхнула головой, осела на ближайший стул и обреченно произнесла.

– Ох, ребятки. Я такая старая… я не помню.

– Как… совсем ничего? – удивилась кошка.

Луна смиренно покивала коротко стриженной головой.

– Совсем ничего.

– А как же ваши астрологические коллекции? – спросил пес.

– Какие-какие? Азиз, мальчик мой, вы сладкого переели! Это просто разные книжки и вещи – для украшения. Так ведь уютнее!

– Но Луна, он прав. В вашей гостинице все связано со звездами, включая даже ваше имя!

– Да? Вы знаете… – взгляд женщины снова уплыл. – Может быть… Может быть вы и правы. Но, если честно – я ведь совершенно не обращала на это внимания. Я просто собираю то, что мне нравится!

Из-за дверей в подсобку послышался мелодичный звон, и Луна встрепенулась.

– О! А это мясо, между прочим! Окорок подоспел, – мгновенно оживившись, она споро отправилась к печи.

Они остались одни. Кира положила мячик на место и сама тоже вернулась к своей тарелке.

– Такое ощущение, что она от нас убежала.

– Вполне возможно, – пожал плечами пес.

– Спрошу сегодня Веронику о ней.

– Нет, – категорично заявил Фауст. – Я против. Я понимаю, что Вероника тебе нравится, но мы ее совершенно не знаем. Мы здесь никого не знаем! Нельзя ей доверять. Ты очень легко поддаешься действию обаяния, Кира.

– Это, наверное, с непривычки, – буркнула она, намекая на его колючий характер. Но скорее просто из мести за то, что он так точно подметил ее слабость.

– Эй! – пес наставил на нее вилку с кусочком оладьи. – Я стараюсь, между прочим. Может быть, обаяния тебе в моем окружении и не хватает, зато я тебя все еще не убил, согласна?

С этими словами он бесцеремонно макнул еду в ее мисочку с белым густым соусом и отправил в рот.

– М. А это неплохо, как будто варенье из молока.

– Сгущенка. Популярный молочный соус в странах Севернолесья. Кстати, а откуда ты знаешь, что Аврора – это северное сияние?

Он как-то нехорошо на нее посмотрел из-за чашки с изображением улыбающегося месяца и промолчал.

– Ах, да… вырос на севере, точно. А стихи Пушкина? – продолжала допытываться девушка.

– А когда у тебя первые месячные начались?

На секунду кошка прямо-таки остолбенела. Но быстро поняла, на что намекает пес и нашла в себе силы спокойно отступить.

– Я поняла. Слишком много личных вопросов, да?

– Какая ты умничка иногда бываешь, – Фауст скомкал большую салфетку, ознаменовав тем самым финал трапезы. – Давай, засоня, завтракай. Я подожду снаружи, попробую уговорить Лошадь перестать жрать известку с домов.

Он постоял, подумал, затем обреченно вздохнул.

– Хотя вряд ли удастся, – сказал он картинно и трагично и, наконец, вышел.

Первая половина дня прошла совершенно бездарно. Ничего путного она не обнаружила и вообще никак не могла сконцентрироваться на задаче. Да даже просто поставить себе четко очерченную задачу не могла! Осознав сей прискорбный факт, она с силой захлопнула пыльный толстый том и устало оглядела маленькую комнатушку, в которую забралась, исследуя просторы замка.

Фауст стоял в проходе в соседний зал прямо напротив нее, прислонившись плечом к косяку и тоже что-то читал. Он почти сразу уловил ее взгляд и захлопнул книжку в небесно-голубой обложке.

– Что читаешь? – не надеясь на ответ, спросила она.

– Стихи, – серьезно ответил Судья. – Поедем гулять, – неожиданно предложил он. – У меня от букв рябит в глазах, а ясности не прибавляется ни на йоту.

– Аналогично. Поедем.

День был совершенно чудесным. Цветочные ароматы стояли в воздухе плотным облаком. Солнце быстро нагрело темно-сизую шерсть кошки и убаюкивало, ласкало, успокаивало. Она тихонечко качалась в седле на ослике и блаженно жмурилась. Они решили объехать озеро и посмотреть, где заканчивается город с другой стороны. Оказалось, что одноликих каменных трехэтажек, почти полностью заселенных, довольно много. Но за ними также начинались небольшие дачные домики, как и со стороны главного въезда.

– Вот, а теперь смотри, – подал голос пес, кивая на приближавшийся темно-вишневый домик, весь утонувший в старых диких яблоньках. – Присмотрись к хозяйке. Мне интересно знать твое впечатление.

– А кто она?

– Я почем знаю. Я был здесь ночью. Помнишь, я говорил, что всем снятся кошмары? – кошка кивнула. – Так вот они снятся всем вплоть до этого домика. Отсюда и дальше – люди спят блаженно, как младенцы. Но в то же время они, по всей видимости, почти не покидают домов. А те, кто живет в каменной части – почти все работают в замке.

– Откуда ты это знаешь?

– Они пахнут, как в замке. Их квартиры пахнут старыми и новыми книгами, – дальше дорога с одной стороны примыкала уже к лесу, и Фауст, не мешкая, увел Лошадь в тень и там только с облегчением смог проморгаться. Яркое солнышко, по-видимому, доставляло ему массу неприятных ощущений. – А эти дома пахнут только своими старыми хозяевами, землей, да овощами.

Они поравнялись с участком, огороженным крупной сеткой-рабицей. В глубине сада на одной из крупных коренастых яблонь были подвешены качели. И на них тихо покачивалась маленькая старушка. При этом она мечтательно улыбалась. А когда заметила напротив своего дома путников, то восторженно замахала им рукой. Кира помахала в ответ и недоуменно покосилась на Фауста. Но пес мрачно ехал по теневой стороне и упорно молчал, дескать, сама все увидишь. Следующий домик был сделан в старинном скандинавском стиле из почерневшего некрашеного дерева. К дому примыкала небольшая крытая пристройка, в которой расположилась мастерская. Совершенно седой старик с длинными, убранными ободом волосами, старательно пилил что-то за верстаком. Увидев путников напротив своего дома, он только хмуро взглянул на них чуть ли не такими же белыми, как волосы, холодными глазами и продолжил заниматься своим делом. Третий дом на этой улочке представлял собою английскую мечту. Только его краешек и был виден из-за огромного количества различных цветов. А над клумбой с ирисами пыхтела, окучивая густой куст, черная молчаливая служанка, которую они встречали в таверне Луны – Шасси. Кира немного задержала на ней взгляд, затем подняла его выше, увидела хозяйку, ахнула и резко затормозила осла.

– В чем дело? – встрепенулся Фауст.

– Я ее знаю! – оторопело воскликнула девушка и, спрыгнув с осла, подскочила к ограде. – Мисс Гонсалес?!

На дорожке, ведущей в домик, стояла невысокая сгорбившаяся женщина в старом заношенном халате. У нее был нездоровый цвет лица, растрепанные, почти полностью седые длинные волосы, а в лице ее угадывались индейские корни. На голос кошки она не отреагировала никак. Более того, как стояла, вперив взгляд ни то в землю, ни то в работающую служанку, так и осталась.

– Мисс Гонсалес? Минерва Гонсалес? – более робко позвала кошка. Когда же она приникла к низкому заборчику, женщина затравленно глянула на нее. Ее глаза были пусты и совершенно безумны.

– Щуууу! – закричала старуха и махнула на Киру тонкими сухими руками, словно пыталась отогнать голубей или злых духов.

– М-мисс Гонсалес? Вы меня не помните? Вы целый год вели у нас травоведение в Зеленом Доме! Я училась у Вас! Мисс Гонсалес? Как Вы здесь очутились? – Кира попробовала найти защелку на калитке изнутри, но хозяйка в ответ на ее действия вдруг истошно закричала и бросилась к дому. Кира отшатнулась и ощутила жесткую ладонь пса на своем плече – и, нужно отметить, сразу успокоилась. Он каким-то образом очутился уже у нее за спиной и тоже не сводил глаз с женщины.