Пусть этот круг не разорвется…

Как только я успокоилась, что в будущем мне снова светит дружба со Стейси, я тут же вспомнила про Сузеллу.

И спросила маму, считает ли она тоже, что Сузелла хорошенькая.

– Очень, – ответила мама.

– Хм, не понимаю, почему все сходят с ума из-за ее внешности. И Джейси, и Клэрис ничуть не хуже.

Мама согласилась:

– Да, они тоже очень хорошенькие.

– Почему же тогда столько шума из-за Сузеллы?

– Ну… Сузелла в другом стиле хорошенькая. Когда я ходила в школу в Джексоне, рядом со школой жила итальянская семья, в ней было три дочки. Очень хорошенькие. Сузелла напоминает мне их. В ней есть что-то от итальянки. А потом, не забывай, многим она нравится только потому, что выглядит почти как белая.

– Почему?

– Потому что она этим выделяется.

– Ну и что?

– Тут надо вспомнить наше прошлое. Нас всегда учили, что мы хуже всех остальных, многие так и выросли с этой верой, что в чем-то черные хуже. Поэтому они и считают, что чем светлее кожа, тем лучше, вроде как тогда ты похожа на белую.

– Но ведь это не так.

– Конечно, нет. Но некоторые люди считают именно так.

– Ладно, пусть она им нравится, но Ба говорит, хороша та, кто хорошо поступает.

– Почему ты это вдруг вспомнила?

– Потому, если хочешь знать, что Сузелла не всегда хорошо поступает и вообще она меня жутко бесит.

– Я же просила тебя быть с ней как можно приветливей.

– Я и была как можно приветливей, но, когда она сегодня стояла там и болтала со Стюартом…

– Стюартом? – Мама перестала тянуть простыню и сердито посмотрела на меня. – Надеюсь, не со Стюартом Уокером?

– Именно с ним.

– Зачем это вам понадобилось болтать со Стюартом Уокером? – спросила мама.

– Это не я, это Сузелла. А я сказала, чтоб она шла.

– О чем они говорили?

Я знала, что мама спрашивает не из праздного любопытства. Также я понимала, что она должна узнать обо всем, но вот в чем я не была уверена: может, я хочу, чтобы она узнала все, только потому, что тогда Сузелла упадет в ее глазах, как она уже упала в глазах Кристофера-Джона и Малыша.

– Так о чем?

Я решила, что потом успею обдумать, в чем я не уверена, и все ей рассказала. Когда я кончила свой рассказ, мама замолчала. По выражению ее лица я ничего не могла прочитать. Она помогла мне покончить с простынями и ушла в дом. Я подождала немного и последовала за ней по пятам через весь дом в мою комнату.

– Я слышала, ты познакомилась сегодня со Стюартом Уокером? – задала вопрос мама, как раз когда я входила в комнату.

Сузелла сидела в мягком кресле у окна с открытой книгой на коленях. Она в нерешительности подняла голову:

– Да…

– И еще я слышала, ты позволила этим молодым людям поверить, что ты белая?

Сузелла наклонила голову, так что волосы упали ей на лицо, наполовину прикрыв его.

– Это так?

– Я им не говорила, что я белая.

– Но и не сказала, что ты цветная?

Сузелла с вызовом вскинула голову.

– А почему я должна была это сказать? Во мне столько же белой крови, сколько цветной.

Мама в упор посмотрела на нее:

– Заруби себе на носу, Сузелла: если в тебе есть хоть капля цветной крови, значит, ты цветная.

– А моя мама говорит, что нет. Она говорит, что я не цветная.

– Это ее дело, – резко прервала ее мама. – А мое – довести до твоего сознания, кто ты есть на самом деле, – во всяком случае, пока ты живешь здесь.

– Стюарт не спрашивал, какого я цвета…

– Ему в голову не пришло спрашивать. Но позволь мне кое-что сказать тебе. Когда он это выяснит, а он это выяснит, его вежливость как ветром унесет. И еще одно: ему вовсе не понравится почувствовать себя одураченным.

– Я его не дурачила!

– Я не намерена стоять здесь и спорить с тобой. Но прошу учесть вот что: больше не имей ничего общего с этими белыми молодыми людьми и не позволяй им заблуждаться, принимая тебя за белую, когда ты не белая.

– Тетя Мэри, но я бы хотела продолжить знакомство со Стюартом, он мне кажется симпатичным.

Мама скрестила руки на груди и уставилась в пол. Даже со своего места я почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Я уже давно решила, что никогда не выйду замуж за цветного… Я не хочу жить, как моя мама.

Мама еще долго продолжала смотреть в пол. Когда она снова подняла глаза, было ясно, что ей не удалось смирить свой гнев.

– Если бы здесь был твой дядя Дэвид, он, наверное, упаковал бы твои вещи и отправил тебя обратно в Нью-Йорк немедленно. Но я… я предлагаю тебе на выбор: или ты слушаешься меня и остаешься, или, если тебе не хочется оставаться с нами…