Шутник и Фейри

– Суккубы питаются похотью. А я – унынием. Разницу чувствуешь?

Вообще, у меня были соображения по поводу того, почему Суккубы столь популярны среди обитателей подлунного. Просто похоть – самый распространенный грех. Вот уже четыре сотни лет, а именно столько я живу и осознаю себя, ситуация не меняется. Суккубы всегда обеспечены едой. Чего-чего, а похоти в эфире с избытком. А вот Стряпчим, например, туго приходится: упоение чрезмерностью в еде, одежде и прочем могут позволить себе лишь богачи, а их не так уж и много, на самом деле. И так было всегда: Стряпчие рыскают по эфиру целыми днями в поисках жратвы, Суккубы залезают туда на пару минут и возвращаются уже сытыми, Шутники, не найдя уныния, жрут печаль, а Подхалимы внушают ужас представителям всех остальных каст своим невероятным могуществом. Стабильность течения жизни в зеркальных мирах всегда вызывала у меня скуку. Наверное, я бы и без истории со Ждорплавелем в подлунный перебралась. Здесь хотя бы весело. Особенно зимой.

– Ладно, – задумавшись, я совершенно забыла, что мы тут со светленьким вроде договариваемся. – Я спрячу тебя. Но помни: тебе нужно будет каждую неделю ходить в храм Высшего. Раз в семь дней, это очень важно.

– Зачем? – кажется, такого заявления он от меня не ожидал. Да я и сама не могла понять, почему так пекусь о его душе. Все равно ведь к Падшему попадет.

– Я поставлю на тебя метку демона.

– Как? – дело сдвинулось, фейри тоже сдвинулся. Практически на самый краешек стула.

– Тебе понравится! Больно не будет, обещаю! Но пока на тебе будет моя метка, для любого светлого, обладающего магией призыва, ты будешь невидим. Только… как бы это сказать… чем дольше ты будешь носить мой след… короче, тебе нужно будет ходить в храм, чтобы… чтобы… ну….

– Ты собираешься меня осквернить?

Ого, судя по всему, особого ужаса он не испытывал. Ну да, душа-то цела останется… а то, что я могу навечно сделать ее грязной, он как-то не подумал, наверное.

– Я понял. Ходить в храм… Смывать грехи, которые прилипнут к моей оскверненной душе, потому что иначе Парадиза мне не видать. Но почему именно раз в семь дней?

– Потому что иначе тебя не спасет даже святой источник твоего леса. Процесс будет необратим.

Фейри улыбнулся. Ангел меня задери, я млела от его улыбки! И тот факт, что у меня теперь есть такая же, ситуацию не поменял.

– Если бы я не видел тебя на границе, был бы уверен, что никакой ты не демон.

Я растерянно моргнула, не зная, как расценивать его слова. Это он сделал мне комплимент?

Кажется, меня считают слишком доброй.

Возможно, это так.

Я же демон-альбинос.

– Ты забыл про оплату, – прищурилась я. – За эту метку расплатишься своим унынием. Ты очень вкусный, ты знаешь об этом?

Фейри промолчал, продолжая смотреть на меня. Гаденыш, даже улыбаться не перестал!

– Я хочу, чтобы ты появлялся на моем пороге не реже, чем раз в три дня.

– И?

Я вздохнула.

Свалилась в эфир уже сознательно. Поднялась с кресла, огляделась: всегда хотела посмотреть, как выглядит мое жилище в междумирье. Порадовалась, что все вокруг окрашено в малиновый цвет. Потом наклонилась к фейри, который в эфире выглядел так же, как и в подлунном, только здесь его крылья не казались призрачными, обретя вещественность. Синие. Красивые.

Я коснулась лица Касаниэля, с удивлением обнаружив, что он не боится.

Больше не боится.

Он с интересом разглядывал меня, и я была готова провалиться в Геенну, если ему не нравилось.

Он ненормальный.

Ненормальный.

Я склонилась над полуобнаженным крылатым и легко коснулась губами его лба, чтобы поставить метку.

– И я буду лакомиться твоим главным грехом, – прошептала я.

Эль смотрел на меня. Он улыбался. А я улыбалась ему в ответ.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ ПЕСЧАНОГО КОТА

К.

– А корабли плыву-у-у-ут в порт сча-а-а-астья и наде-е-ежды, вот только я здесь сижу-у-у-у как пре-е-ежде-е-е-е-е-э-э-э!!!

Касси стискивает зубы, прячет голову под подушку и пытается убедить себя в том, что он очень хочет спать. Он не должен злиться. Злость легко перерастает в гнев, а гнев – один из смертных грехов.

Касси спокоен и невозмутим. Он не должен забывать о том, кто он есть.

Он – светлый фейри.

Он – крылатый.

Он – сумасшедший крылатый, который живет в одной комнате с высшим демоном Геенны вот уже пять лет. Более того, во всем доходном доме он – единственный представитель светлых рас: соседи снизу – семья троллей, а сосед сверху – вервольф… и именно он сейчас не дает ему, Касси, заснуть.

– Я бы посоветовала тебе смириться с судьбой, – слышит он голос Лиз. Она, в отличие от него, уже давно встала, кажется во время третьей или четвертой песни, когда стало ясно, что вервольф Артих не собирается перекидываться, предпочтя остаться в человеческом обличье до того момента, когда полная Луна побледнеет и перестанет заливать Город и весь подлунный мир своим зеленоватым светом.

Касси не хочет отвечать Лиз. Он не хочет открывать рот. Возможно, потому что совершенно не в силах сказать хоть что-нибудь вразумительное – слишком уж устал.

Бесит. Все вокруг его бесит.

Касси высовывает голову из-под подушки и смотрит на напарницу.

Бесит – это словечко Лиз, он очень долго сопротивлялся, но совместная жизнь с вечно сквернословящей демонессой дает о себе знать: он почти уже забыл слово «раздражает».

Лиз сидит за столом, уткнувшись носом в чашку с ароматным чаем. Глаза ее полузакрыты: она так же, как и Касси, жутко хочет спать. Одетая в полупрозрачный пеньюар кремового цвета, при свете единственной свечи она кажется ему прекрасной. Она очень красива, его напарница Лиз. И Касси уже давно перестал это отрицать.

– Эль, хватит на меня пялиться, иначе я тебя выгоню, – Лиз замечает взгляд Касси и сердито хмурится.

Она грозится его выгнать каждый день, иногда даже чаще – это скорее присказка, чем угроза. И это обещание никак не зависит от графика их ссор. А ссорятся они всегда – все-таки слишком разные. Они бранятся по несколько раз на дню, но вот уже восемь лет, как они почти не расстаются: Лиззи утверждает, что его уныние слишком вкусное, чтобы она могла отдать такой деликатес кому-нибудь другому, а Касси все еще нужна ее помощь.

И это правда. Часть правды.

Ему действительно нужна Лиз, ведь он все еще в бегах. Но Касси давно уже осознает, что даже если у него и был бы какой-нибудь другой способ скрываться от королевы Даронийского леса, он бы им никогда не воспользовался. Ему не нужен другой способ. Ему нужна Лиз.

Он не хочет расставаться с ней. Он не мыслит существования без той, что спасла его жизнь в обмен на улыбку. Он уже и не представляет, как бы он жил без нее – демонессы-альбиноса, которая, щадя его чувства, согласилась стать воровкой, покинув Гильдию Убийц. Он не может покинуть ту, которая разделила с ним кров, когда его жилище сгорело дотла – наверняка, по милости очередного Песчаного Кота – последнего, ибо Касси уверен, что королева до сих пор думает, что он мертв.