Этюды о врачах Костанайской области. Жумабаев Серик Ембергенович

Этюды о врачах Костанайской области. Жумабаев Серик Ембергенович
Милана Файзулина

В пандемийном угаре забыв, что врачи призваны лечить, общество во всем обвиняло медицинских работников, хотя большая часть критики, иногда злобной и необоснованной, шла в адрес людей, которые должны лечить, а не снабжать и обеспечивать. Когда же вопросы с масками, дезсредствами, СИЗами и прочим решились, врачи и медсестры с честью справились со своими обязанностями.

В нашей книге мы хотели этюдно описать некоторых представителей медицинского сообщества нашей области. И многие из них достойны добрых, теплых, благодарных слов.

Пытались писать объективно и с любовью. Что получилось, оценят читатели и герои повествования.

Для внучки это премьерное произведение – как будущий врач она дотошно вникала в сферу деятельности каждого героя, вносила свои поправки, помогала в толковании медицинских терминов, находила интересную информацию для книги. Старалась. Переживала. Трудилась.

Милана Файзулина

Этюды о врачах Костанайской области. Жумабаев Серик Ембергенович

Жумабаев Серик Ембергенович

Врач, дарящий пациентам краски мира.

21.01.2022. Тревожный звонок от Александра Алексеевича Сачко: «Привезли Серика Ембергеновича. Очень тяжелый – одышка, неровное сердцебиение, несвертываемость крови. Очень плох».

22.01. Интересуюсь здоровьем С.Е. «Чуть лучше. Передал привет от вас, он передает привет вам. Лечим, стараемся».

24.01. Как там С.Е.? «Стало хуже. Лежит, нет, полулежит, а точнее сидит в реанимации. Почти полная несвертываемость крови: от уколов, от системы, из носа, изо рта, … просили Астану помочь, коллега ведь. Обещали завтра прислать самолет. Ждем».

25.01. Что нового? «Плохие новости. Обнаружили Ковит-19. Астана отказалась от транспортировки. Причина – больной инфекционный. Таких не берут в Национальный кардиоцентр». Ужас! Даже столица не может помочь! Такого врача теряем из-за бюрократических ограничений. Господи, помоги замечательному доктору, излечи его, ведь скольким твоим рабам помог он вернуть зрение. Помоги и ты своему рабу, Господи! Цепенеешь от ужаса, когда видишь бессилие, беспомощность, забюрокраченность нашей медицины….

26.01. Как здоровье доктора?

27.01. Вечером 26.01. на самолете санитарной авиации доктора транспортировали в Астану, в Нацкардиоцентр.

03.02. У Моисеева Ю.С. Дела у Жумабаева неважные. Лечат в Астане. Сердце неважное. Положение очень серьезное.

Зрение человека (зрительное восприятие) – способность человека воспринимать информацию путём преобразования энергии электромагнитного излучения светового диапазона, осуществляемая зрительной системой.

Обработка светового сигнала начинается на сетчатке глаза, затем происходит возбуждение фоторецепторов, передача и преобразование зрительной информации в нейронных слоях с формированием в затылочной доле коры больших полушарий зрительного образа.

Алан Пиз «Язык телодвижений»:

– у нее большие детские глаза,

– у нее завлекающий взгляд,

– она бросила на него гневный взгляд,

– у нее бегающие глаза,

– у него такой блеск в глазах,

– он меня сглазил.

Исследования показывают, что 87% информации поступает в человеческий мозг через зрительные рецепторы, 9% через слуховые и 4% через другие органы чувств.

Мне по жизни очень много пришлось загружать свои глаза: учеба в университете, чтение художественных и научных книг; в советское время был информатором, пропагандистом, лектором, а это опять нужно прочесть уйму газет, журналов, сделать выписки; затем постоянное чтение деловых бумаг, – каждый этап жизни подбрасывал новые порции информации и большая их часть грузом ложилась на глаза.

Засбоили глазки мои после сорока лет – пришлось носить очки – «костыли для глаз», периодически меняя линзы. Очки создали первый дискомфорт – нужно постоянно их носить с собой, забыл дома или в кабинете – нервничаешь, ничего не можешь разглядеть, прочесть, подписать….

С годами все хуже и хуже – даже с очками глаза быстро устают, появляется пощипывание, строки и буквы «плывут» – опять нервничаешь.

Слышал, что нужно менять хрусталики, болезнь называется «катаракта». Излечение – замена помутневшего хрусталика на искусственный. Вмешательство – хирургическое. Операция – филигранная. Не любому поддающаяся.

Но всякому органу свойственно изнашиваться: и скелету, и мышцам, и сердцу и другим органам нашего тела. И глаза здесь не исключение. Так я успокаивал себя. Возникла потребность писать – уже преодолел вершину холма жизни и жизнь покатилась вниз по склону холма жизни к океану Вечности. Общаюсь с коллегами, родственниками, друзьями, детьми, внучками и вижу, насколько жизнь прекрасна и удивительна: неповторимые люди, их судьбы, их мысли, их поступки…. Но ведь уходят потихоньку и понемногу окружающие меня люди в Вечность, унося с собой заполненные житейским опытом, своими взглядами, мыслями, идеями дарохранилища, в которых столько мудрости, учености, опыта, суждений…. Нужно как-то приостановить этот поток потерь наследуемого многими поколениями жизненного опыта. Но как? Что долговечно? Здания, картины, музыка, мосты, дороги…. Но я свое уже отстроил, много ездил, много видел, сооружал плотины, выращивал скот, сеял и убирал хлеб….

Что я могу в свои старческие годы? Как запечатлеть и передать следующим поколениям о своих встречах, прекрасных людях, с которыми сводила жизнь, о разном окружении, о поражениях и успехах …. И я решил – надо все это описать. Меня больше всего волновала судьба ушедших и уходящих из жизни людей, которые ярко выделялись из общего окружения. И появились книги: «Зубры директорского корпуса Семиозерья» – о легендарных директорах совхозов, «Учитель» – о выдающимся директоре совхоза и первом секретаре Семиозерного райкома Компартии Казахстана Тургумбаеве Кабидолле коблан-улы, «Исповедь земледельца» – о замечательном хлеборобе, бригадире полеводческой бригады Шулере Эдуарде Филипповиче.

В год 120-летия своего любимого писателя Антуана де Сент-Экзюпери сделал двухтомник «Семь эссе на произведения Антуана де Сент-Экзюпери».

И глазки мои стали уставать от нагрузок – буквы слипались и мутнели, текст стал покрываться бурой пеленой, словно идешь через пыльную степную бурю…. Нервничаю…. Не могу много читать, писать – текст «плывет», бурая муть перед глазами. Меняю линзы очков – не помогает. Расстраиваюсь. Нервничаю. Иногда и депрессия пытается затащить в свои мутные дебри….

Тетушка по линии матери перенесла лет 20 назад опе.рацию по лечению катаракты, т.е. по замене хрусталика. Сейчас ей уже за 90 лет, но спокойно различает всех нас по внешнему виду. Сажает огород, топит печь, стряпает, стирает, убирает… – все функции по хозяйству выполняет сполна. Она впервые для моего уха произнесла имя своего целителя: «Серик Ембергенович какой-то. Сам делал мне операцию. Он в больнице этой какой-то начальник. Строгий такой. Шибко много не говорит. Но руки золотые. Даже не почувствовала, что он там делал с моим глазом. Раз – и на стол, раз – и в палату. На следующий день снимает повязку и вижу своим слепым глазом. Правда, не шибко хорошо, но вижу. Потом стала лучше и лучше видеть, как молодая. Молодец! Хороший доктор! Умеет лечить».

Это же имя я вновь услышал, когда настал черед «ремонтировать глаз» ее мужу – ему тоже было за 70 лет. Тут уже не обсуждалось на семейном совете – куда, и к какому врачу идти на операцию – вердикт однозначный –только к Серику Ембергеновичу. Дядя Ризакул прожил почти 90 лет и никогдане жаловался на зрение – читал газеты, рекламные буклеты, книги, смотрел часами телевизор…. Вот так в нашем окружении возник образ профессионального врача – врача строгого, но умелого. Вот к нему-то и привела меня жизнь – страсть к чтению не убавилась, а глазки мои уже плохо различали буквы – они расплывались, строки «плясали» по странице, – не чтение, а нервотрёпка.

За спасением иду к уже известному в нашем роду врачу-чудеснику – Серику Ембергеновичу Жумабаеву.

При первой же встрече в голове сразу же возник образ полководца Александра Васильевича Суворова – такой же резкий в движениях, порывистый, ходит стремительно, почти бегом. Суров, прям, устремлен. Говорит тихо, но слышно громко. Команды резкие, сухие: «Глаз смотрит в пол …, вверх…, на мое ухо…. Есть припухлость, отечность, полежите еще один день! Все, можете идти в палату».

Пробкой шампанского соскакиваю со стула и почти бегом в палату – таков тихий суровый голос доктора, – он гипнотически действует на твое сознание и весь наполнен сильной энергетикой.

… А часом ранее, при утреннем обходе, душевный разговор о состоянии прооперированного глаза, о новостях в жизни страны (вовсю свирепствует коронавирус), вспомнили Сталина, Черчилля, Рузвельта… Тегеран, Ялту….

… «Как же так!? После операции Вы отлично видели шестую строку таблицы, а сейчас только вторую? Будем дальше лечить! Садитесь к прибору (микроскоп офтальмолога)».

Внимательно осматривает один за другим оба глаза, мягкая улыбка и добрый взгляд, и бодрое заявление: «Полечим! Еще один день задержитесь у нас».

«Могу идти?»

«Да, пожалуйста!»

Во время осмотра группы прооперированных пациентов в смотровую комнату (на сленге медработников –«темная комната») врывается женщина с плачущимребенком на руках. Расстроенная мать объясняет, что удитё уже несколько дней сильно гноится глаз, и ребенокпостоянно плачет….