Догоняя свою душу

– Ну, сейчас опять начнет Карнеги цитировать, спорим? – весело шепнул Сеня, наклонившись к уху Полины и незаметно под столом ухватив ее за острую коленку.

Альберт начал с легкой иронии, по обыкновению, к середине переговоров превращавшуюся в тяжелую артиллерию. Широко улыбнувшись, он сказал:

– Не могу не согласиться с Дейлом Карнеги, сказавшим, что в мире существует только один способ одержать верх в споре – уклониться от него. Мы с вами собрались здесь не для того, чтобы спорить…

– Дай пять! – продолжал тихонько веселиться Сеня.

– Да, ты был прав. Бисмарк к утра, это тяжеловато, а вот Карнеги в самый раз, – улыбнулась Лина.

– Что-то сегодня Альпако разошелся, – сказал офис-менеджер Николай Рябов.

Сеня улыбнулся, вспомнив, как Альберт при нем возмущался своему нелепому прозвищу, заявив, что с большим удовольствием воспринял бы, если бы его, к примеру, за глаза называли Аль Пачино или Аль Капоне, а не сравнили с мирным травоядным, словно насмехаясь над его жестким нравом. Но внешне Альберт никак на свое прозвище не реагировал.

– Если кто-то заподозрит, что мое погоняло мне не нравится или уязвляет мое самолюбие, это прилипнет ко мне навсегда и станет одной из любимых корпоративных шуток, – по-дружески разоткровенничался он с Сеней.

Альберт вообще много времени уделял развитию корпоративной культуры своей компании, с одной стороны, требуя немедленной локализации любых конфликтов, с другой, – не допуская формирования чересчур сплоченного коллектива, как и расцвета внутри него субкультур, которые при смене ветра легко могут трансформироваться в контркультуры, оппозиционные ему, как руководителю. Тогда компания пропала! Психология и практический менеджмент, – вот все, что, помимо личной харизмы, разумеется, было необходимо Альберту для осуществления успешного руководства компанией с шестью филиалами, разбросанными по стране.

– Если руководитель не может контролировать собственное поведение, как он сможет руководить другими? – объяснял свою позицию Альберт, продолжая «обучение» Сени. – Порой приходится быть беспощадным как с другими, так и с самим собой.

В жесткости Альберта, как руководителя, Сеня имел возможность убедиться, когда тот увольнял своего заместителя. Не было никаких серьезных нареканий к его работе, но Альберт твердо решил с ним распрощаться, при этом не утруждая себя объяснением своих мотивов. Он просто поставил человека перед фактом.

– Я же вас во всем поддерживал! – воскликнул бывший зам. директора, не веря собственным ушам.

– Ага, как удавка висельника! – цинично ответил Альберт, показав рукой на дверь. – В наше время ваш этот бесценный талант, думаю, будет востребован. Искренне надеюсь, что он в самое ближайшее время потребуется моим конкурентам. Если желаете, я лично напишу вам блестящие рекомендации. Не желаете? Ну, как хотите!

– За что вы его уволили? – спросил ошеломленный Сеня.

– Да, ни за что, или за все сразу, – смеясь, ответ Альберт. – Мальчик мой, в моей компании каждый должен работать в режиме 24/7, причем, работать не на меня, а работать над собой, расширять свои знания, оттачивать профессиональные навыки, следить за новшествами а, главное, уметь своевременно признавать собственную неправоту и научиться не совершать повторно хотя бы собственные ошибки. Что уж там говорить об умении учиться на чужих ошибках! Если история ничему не учит целые народы, что можно хотеть от отдельно взятых людей?! Геннадий Павлович утратил прежнюю хватку. Для него жизнь и работа стали рутиной, понимаете? Понимаешь, о чем я?! Он превратился в лежачий камень, а мне нужно движение. Мне нужны такие, как ты…

Сеню коробило от такого вот обволакивающего взгляда Альберта. Вначале Сеня ревновал Лину к ее боссу, но во взгляде Альберта на нее он ни разу не заметил хоть сколько-нибудь очевидной теплоты. Лина всегда избегала разговоры о своем всемогущем боссе, особенно, когда находилась у себя дома. Встречаясь с Сеней на его съемной квартире, она пару раз откровенно заявила, что не раз мечтала вышвырнуть старого психа из окна его же кабинета.

Проработав чуть больше месяца в компании Альберта, Сеня начал кое-что понимать, но все еще доверчиво считал ее директора своим другом. Нуждаясь в его мудром совете, Сеня пошел поговорить с боссом. Сеня, не обнаружив никого в приемной, осмелился без стука заглянуть в кабинет Альберта. Он тут же выругался матом и захлопнул дверь. Альберт по-мужски потом объяснил своему молодому другу, что это ничего для него не значит и, вообще, Сеня ведь изначально был в курсе отношений, на протяжении почти десяти лет связывающих Полину с ее боссом.

– Есть вещи, которые лучше Полли никто не может сделать, – подмигнув, сказал Альберт. – Я не собираюсь становиться между вами. Забудьте о том, что видели, Сеня. Я постараюсь в дальнейшем быть сдержаннее. Обещаю! Мир?

– Да-да, конечно! Я все понимаю. Маленькое одолжение со стороны вашей Полли, так сказать, по старой дружбе, – презрительно хмыкнув, произнес Сеня.

– Не стоит стрелять словами! Прошу, не горячитесь, сядьте, – потребовал Альберт, указав рукой на кожаный диван у окна.

Сеня нехотя подчинился, возможно, именно этим положив череду уступок выбравшему его доминанту.

– Кто, как не поэт, понимает значение слов?! Если бы люди говорили только по-существу, на земле воцарилось бы молчание, а если бы люди умели слышать то, что сами же говорят, они наверняка говорили бы намного меньше. Если бы… Все зависит от того, как смотреть на вещи, – сказал Альберт, накрыв своей рукой руку Сени, который подпрыгнул, словно его обожгло, и вопросительно взглянул на Альберта.

Тот в ответ широко улыбнулся и кивнул. Сеня вскочил с дивана и стал нервно ходить по комнате.

– Альберт Борисович, я очень благодарен вам за все, что вы для меня сделали, но, пожалуй мне лучше уйти, – тщательно подбирая слова, наконец, произнес Сеня, стараясь избегать масляного взгляда босса. – Я напишу заявление об уходе?

– Глупый мальчишка! Куда ты пойдешь?! – в бешенстве воскликнул Альберт, но, взяв себя в руки, продолжил уже более спокойным тоном. – Сеня, нам нужно было поговорить намного раньше. Я должен был быть с вами намного откровеннее.

– Я уже достаточно всего увидел и понял, для чего вы столько времени потратили на «молодого друга», – уязвленный случайно открывшейся правдой, произнес Сеня.

– Сеня, как мне убедить тебя в том, что мы нужны друг другу? – спросил Альберт, встав и вплотную подойдя к Сене. Я богат, уже не очень молод и совершенно одинок. Для чего я все это создавал?! А главное, для кого? Детей у меня нет, родственников, к счастью, тоже. У меня ведь нет никого, кроме вас с Полли.

– Это ваши проблемы! – жестко ответил Сеня и отвернулся от него.

Альберт ненавидел, когда во время разговора собеседник избегал его взгляда или отворачивался. Он резко схватил Сеню за плечи и развернул к себе лицом, заставив посмотреть ему в глаза. Рядом с высоким, широкоплечим Альбертом едва доходивший ему до подбородка Сеня казался еще более молодым и хрупким.

– Не смей отворачиваться, когда с тобой разговаривают! – сказал он, стиснув плечи Сени своими сильными руками и встряхнув его, как тряпичную куклу.

– Не смейте прикасаться ко мне! – оттолкнув Альберта, крикнул Сеня.

Альберт с восхищением заметил огоньки ярости в его всегда таких мечтательных синих глазах. Он отошел на полшага и, чтобы занять руки, закурил.

– Прости, я не хотел… Просто не терплю, когда меня игнорируют, – вроде успокоившись, сказал Альберт. – Моя бабушка, если я невнимательно ее слушал, заставляла меня стоять на коленях перед большим зеркалом, чтобы я видел, какой я жалкий, когда наказан. А еще, когда она меня за что-то ругала, совала мне в руку куриное яйцо. Если я злился и сдавливал кулачок, раздавливая яйцо, она меня наказывала за неумение контролировать свои эмоции. Вот такая была славная женщина моя бабуля, Зинаида Карповна! Ха-ха! Ей бы в гестапо работать, а не детей воспитывать! Впрочем, она так трудилась только над моим воспитанием, а своих детдомовских подопечных считала человеческими отбросами, в которые сколько ни вкладывай сил и времени, ничего путного из них все равно не выйдет. Она любила повторять, что это не дети войны или жертв сталинских репрессий, а выродки, и если они не нужны собственным родителям, тогда зачем они вообще нужны?!

– Повезло вам с бабулей, ничего не скажешь! Я должен расплакаться от жалости к бедному мальчику? – насмешливо спросил Сеня.

– Не смей издеваться надо мной, Сеня! Лучше послушай, что я тебе скажу, услышь меня! Я ведь ничего не пожалею для тебя, – проникновенно произнес Альберт, нацелив на Сеню объективы своих непроницаемых глаз. – Ты любишь Полли?! Она милая девушка, но как и все женщины, безвольная шлюха. Только я смогу позаботиться о тебе. Подумай хорошенько, что я тебе предлагаю? Я не пытаюсь тебя купить. Я лишь хочу обеспечить тебе комфортную жизнь. Кто, как не ты, достоин самого лучшего в этой жизни?! Я один смогу создать условия, в которых твой гений расцветет, ты сможешь творить, благодаря мне ты сможешь наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Сеня, у тебя будет абсолютно все, чего бы ты не пожелал…

– А взамен?! – гневно перебил его Сеня.

– Я уже говорил: я очень одинокий человек. Кто, как не ты, сможет скрасить мою старость? Не так уж много мне нужно для счастья… – с кротким видом ответил Альберт. – Эх, жаль, что мы живем не во времена античности! Сеня, запомни, я никого не неволю и ни к чему не принуждаю. Я уважаю чужое мнение, ну, твое, уж точно…

Альберт хотел дотронуться до руки Сени, но тот брезгливо ее отдернул, крикнув:

– Нет!

– Не горячись! – крикнул в ответ Альберт. – Меня не будет в городе несколько дней. У тебя появится время все хорошенько обдумать. Подумай о том, какие для тебя откроются перспективы.! Да, и еще… Я дважды одно предложение никому не делаю! Так что, советую взвесить все «за» и «против», а уж потом повышать на меня голос! Просто подумай…

Лучше узнав Альберта, Сеня уже не осуждал Полину, понимая, что она существо подневольное и желание босса для нее закон. Все это, конечно, так, но волшебный ореол, которым Сеня в своих мечтах окружил Лину, как-то мигом потускнел, оставив только лишенную романтики физиологическую сторону их взаимоотношений. Для Сени его любовь к Лине словно превратилась в осадок с не растворившимся сахаром на дне опустевшей чайной чашки.

Альберт, как и сказал Сене, на два дня уехал по делам в Санкт-Петербург, подарив своим подчиненным надежду почувствовать себя свободными от его диктата, хотя, разумеется, у него все было под контролем.

Полина не знала, как вымолить прощение Сени. Он с ней холодно разговаривал и не позволял к себе прикасаться. Ему было противно вспоминать ее на коленях перед боссом со спущенными штанами. Во время обеденного перерыва, Сеня, погрузившись в собственные мысли, безучастно сидел в приемной и ел яблоко, а Лина, от нечего делать, стала просматривать в интернете психологические тесты.

– О! Сеня, смотри, какой интересный тест я нашла! – с напускной веселостью сказала она, пытаясь вернуть к себе его прежнее отношение. —Направление называется психогеометрия. Выбираешь геометрическую фигуру, и то, что ты выбрал характеризует тебя, как личность.

– Ну, если человек может быть похож на фигуру, тогда Альпако точно треугольник, – хмыкнув, заметил Сеня. – Он настолько помешан на треугольниках, что даже эмблемой своей компании сделал золотой треугольник. Что бы это значило?! По-моему, у него не все дома!

– Точно! – согласилась Лина, – Хотя здесь о другом. Пишут, что «треугольники» являются настоящими лидерами. А вот я бы выбрала зигзаг. Это непредсказуемая личность…

– Ха-ха! Как интересно! И в чем же непредсказуемость? В выборе коленопреклоненных поз? – жестоко пошутил Сеня.

– Зачем ты так?! – обиженно произнесла Лина. – Думаешь, мне легко? Если тебе здесь все так не нравится, ну и ехал бы к своим в Симферополь. Мне-то вообще некуда податься.

– Так поехали со мной! – с издевкой в голосе предложил Сеня, прекрасно зная, что Полина добровольно ни за что не покинет свой жалкий комфортный мирок у ног босса. – Что, боишься? Чего? Кого? Его? Себя? Бедности? Одиночества? Ты кажешься такой жалкой…

– Да, ладно тебе, Сенечка! Что ты завелся? – примирительным тоном произнесла Лина, внутренне сжавшись от обиды. – Давай вернемся к тесту. Ты не против? Смотри, тут есть еще круг, квадрат, прямоугольник…