Идущая в тумане

– Так… – мужчина устало потер лицо. – Степан, прими останки. А вот это что? – он указал на сверток.

– Было с костями. Подумала, что это важно, и взяла, – потянула за край ветхой ткани и она, конечно же, рассыпалась. – Тут какая-то коробочка…

Но и этот предмет, видимо, ждал моего вмешательства и развалился на глазах, обнажая несколько пожелтевших бумажных конвертов.

– Так, стоп, не трогай! – остановил меня следователь. – Нужно, чтобы тут поработал специалист, и все осталось целым!

Мужчина быстро набрал чей-то номер в телефоне.

– Привет! Тут у нас форс-мажор, кости и письма. Последнее может рассыпаться. Возьмешь это на себя? Где-где, в кабинете у меня. Два юных изыскателя принесли!

– Давайте я вас быстро допрошу, чего вы там ночью делали, и на дежурной машине отправлю домой! – словно проснулся еще один мужчина. – Паспортов, конечно же, у вас с собой нет?

– Нет, – переглянулись мы.

– Давай с девушки, а то она бледная, и царапины надо обработать, – посмотрел на меня следователь.

– Маша Петрова, приехала к бабушке на пару недель отдохнуть.

– У бабушки какая фамилия? – начал стучать по клавишам компьютера мужчина.

– Надежда Земкина, – мужчины переглянулись, но ничего не сказали.

Дальше пошло быстрее: год рождения, прописка, что делали на бриге. Вторым так же опросили Леху и добавили информацию о времени, Ванечке и костях. Их кстати сфотографировали с разных сторон, как и конверты.

– Кажется, это семидесятые, тогда и затонул бриг. Там же не всех моряков спасли, трое числятся пропавшими без вести, – сообщил старшему следователю мужчина, который нас опрашивал.

– Специалисты разберутся! Ты закончил? Телефоны взял?

– Да, – он распечатал протоколы и протянул нам. – Дата, подпись, можете прочесть, если хотите.

Мы по очереди расписались и замерли возле столов.

– Вы еще здесь? Заберете парня и девушку, отвезите до подъезда! – позвонил кому-то Михаил Сергеевич. – Вот пропуск и мой номер, – он взял кусочек бумаги и что-то там написал, подвинув на край стола. – Из города не уезжать, на мои телефонные звонки отвечать!

Зазвенел стационарный телефон. Следователь взял трубку, выслушал и поблагодарил кого-то.

– Ну и дайте я вам пожму руки. Ваня жив, пришел в себя! – он встал и протянул ладонь. Я первая очнулась от приятных известий и улыбнулась мужчине.

– Мы рады! – переглянулись мы.

– Это точно! – Леха тоже пожал протянутую руку.

Вышли из отделения и сразу сели в уазик. Я потерла глаза, спать хотелось ужасно.

Когда подъехали к дому, в нем горели окна в двух квартирах.

– Мать опять будет за сердце хвататься, – буркнул Леха.

– Бабуля тоже ждет… – что-то расстроилась я.

– Завтра сгоняем на пляж в обед? – мы поднялись на свой этаж и стояли на площадке.

– Давай, – согласилась я.

Двери квартир открылись одновременно, я спряталась первой, стесняясь матери Алексея. Она тихо начала выговаривать парню, что он вернулся поздно и в таком виде.

Бабуля смотрела на меня в ожидании.

– Ваня жив, в больнице! – обрадовала я ее и пошла сразу в ванную. – Ба, где перекись?

– Ох, сейчас аптечку принесу! И чайку с медом, и перекусить приготовлю!

Вещи все сунула в стиральную машинку, кеды, наверное, выкинуть проще. Еле сняла мокрую обувь. Искупавшись, завернулась в полотенце и пошла в свою комнату. В открытую дверь зала заметила деда в тумане…

Он стоял напротив своего портрета и стенда с медалями и качал головой. Заметив меня, посмотрел и сурово сдвинул брови.

– Дело у меня есть для тебя…

– Может, завтра? – испуганно вздрогнула от звука его голоса.

– Я и не тороплюсь, столько времени болтаюсь здесь не упокоенный…

– Ты же умер еще до моего рождения? Мама не захотела помогать?

– Не захотела даже выслушать… – сказал и исчез.

Я надела пижаму, накинула халат и направилась на кухню. Бабушка, увидев меня, засуетилась, смачивая вату перекисью водорода.

– Где обработать? – спросила она, ее голос дрожал от волнения.

– Руки и, кажется, шея, – ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все сжалось от боли и страха.

Царапин было много, около десятка на руках, а на шее зияла глубокая рана, из которой сочилась кровь. Бабушка достала из аптечки мазь «Левомеколь» и наложила ее под лейкопластырь с бинтом.

– Ладно, заживет, – отмахнулась я, стараясь не показывать слабость. – От столбняка прививка есть.

Я села за стол, и бабушка поставила передо мной горячий суп и кружку липового чая с медом. Хотела было спросить про деда, но решила не беспокоить ее. Два часа ночи, спрошу завтра.

– Ба, все в порядке, иди. Завтра все расскажу, – сказала я, стараясь говорить уверенно.

Бабушка кивнула, ее глаза блестели от слез.

– И то верно, – согласилась. – Доброй ночи.

Она ушла, шаркая тапочками по полу, а я осталась одна на кухне. Суп был съеден, осталась только кружка с чаем. Я медленно пила горячий напиток, стараясь отвлечься от боли и тревожных мыслей.

Свет в люстре мигнул, затрещал и почти погас. Я удивленно посмотрела на потолок, но тут же отвела взгляд, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Внезапно за окном что-то мелькнуло, словно вспышка света. В комнате было темно, а там – светло.