Кузня крови

Под тяжёлым плащом и толстым зимним кафтаном простолюдина у меня скрывался лёгкий доспех. Такой же, как и у младших воинов нашего Дома. Привычный и даже родной, сопровождающий меня во всех поездках.

До получения даров Предка мне приходится обходиться им, словно и вовсе не имеющему ихора в жилах простолюдину. Дары Предка защищают идаров лишь после совершеннолетия. И неудивительно, что и отец, и матушка беспокоятся, чтобы на посвящении я получил их как можно больше, а лучше все.

И сегодня я тоже приложу для этого все силы.

На поясе у меня меч и нож. Вполне достаточно даже для десятка оголодавших крестьян. Скорее я надеялся, что хоть кто-то из них не упадёт на землю, моля о пощаде, а попробует напасть.

Лучше всего для этого дела стали бы, конечно, контрабандисты, которые пытаются через горы перетащить к нам из Андамо зиальский мёд и тростник Фирма, а от – нас слёзы Амании. Настоящая опасность, не то что это. Но я и этого случая устал ждать. Хорошо ещё, что наглые крестьяне подвернулись до возвращения отца. Сомневаюсь, что при нём тележный проход оказался бы без охраны.

Возможно, просто придётся убить всех четверых беглых, даже если они бросят оружие. Я не могу позволить всякому отребью нападать на людей нашего Дома. Люди – это единственное, что у нас осталось. К тому же можно вспомнить, что раньше Малого дома Вораз и вовсе не существовало. Люди там уже позабыли, что когда-то Денудо правили и их землями.

Напомню.

Глава 5

Крайний двор встретил меня непроглядной темнотой в узких и мутных окошках. И припёртой поленом дверью. Открывать её я не стал. Мне только бестолковых и испуганных простолюдинов не хватало под ногами.

Двинулся к следующему двору, досадуя на скрипящий под сапогами снег. Будь ты хоть дважды следопыт и владей Шагами безмолвной тропы, но сейчас зима, ночь и дует ветер с гор, неся с собой их морозное дыхание.

Бесполезно молить Хранителя севера заглушить этот скрип. Хотя однажды я подслушал разговор отца и Флайма о каких-то Молчаливых, идарах королевства Арида, которым их Хранители дают возможность заглушить звук. Отец тогда назвал их бесславными потрошителями и оборвал разговор.

Второй двор встретил меня заледеневшей тушей коровы. Я оскалился. Ублюдки. Вырезали из неё лишь пару кусков. Сами голодают, решили и других на это обречь.

Дальше – больше. В хлеву этого же двора на пороге у распахнутой двери нашлось тело тщедушного, в одном исподнем мужика, которому разрубили голову. Небось защищал свою кормилицу.

В моём оскале добавилось кровожадности. Значит, не ждите от меня жалости, творя такое на землях Денудо. Открывать подпёртую в этот дом дверь я не стал тем более.

Я молодец, что сделал крюк и зашёл с дальней от замка стороны, от граничной между Домами Денудо и Вораз реки. Хотя сразу подумал, что незваные гости займут дом набольшего здешних выселков, ближний к дороге.

К нему я потихоньку и крался, но на очередном шаге замер. Но не потому, что услышал скрип снега под чужими ногами или кого-то увидел. Напротив. Кое-кто исчез.

Одна из теней. Моих «теней».

Если есть темнота, то они всегда со мной. Исчезают, только когда появляются люди. Но один из домов далеко за спиной, а до следующего идти ещё три сотни шагов.

А это значит, что в той длинной скирде соломы по левую от меня руку – человек.

Дальше я двинулся вдвое медленней, замирая после каждого шага. Крался вдоль скирды, заглядывая в чёрные провалы отдушин. У пятой, ровно посредине, замер.

Мужик, заросший курчавой бородой по самые глаза. Какие-то обноски в несколько слоёв. У одной руки плохо чищенный меч, у другой – холстина с кусками мяса.

Не наш крестьянин. Это точно. На землях Денудо нет таких оборванцев. Беглец из соседских. Один из тех, что рубили двери в дома моих крестьян, зарезали кормящую их скотину и убили моего человека. Один из тех, кого я только что хотел убить.

И всё равно я замер на пять ударов сердца, уговаривая себя ударить.

Перед глазами мелькнуло насмешливое лицо Флайма: «Беззубый щенок Денудо».

Я сцепил зубы, растянул губы в беззвучном рычании и резко ударил. Не используя движения родовой техники Меча льда и света. Убийца этого не заслужил. Простой выпад, который я с шести лет повторил десятки тысяч раз.

Рука не дрогнула и в этот. Мужик проснулся, но не сумел закричать. Засучил ногами, ухватив руками пробивший горло клинок, но только разрезал себе пальцы.

Когда судороги затихли, я вытащил меч, обтёр его о тряпье мертвеца и беззвучно прошептал:

– Первый.

Появившаяся рядом тень так же тихо захрипела:

– Ха-а-ас…

Я молча шагнул прямо в неё, заставляя убраться прочь с моего пути.

Следующего наблюдателя я нашёл только во дворе набольшего. Этот не спал, напевал себе под нос что-то заунывное и неразборчивое, даже не слышал меня, пока я по скрипящему насту подбирался точно под сеновал. Я же прижался ниже лаза, перевёл дыхание и тихонько постучал каблуком по бревну стены. Песня тут же стихла, надо мной с испугом забормотали:

– Ох ты ж, чегось это? Старшой, ты? Не сплю я, не сплю.

Едва над головой появился тёмный силуэт, я распрямился, добавляя рукам силу ног. Хрустнуло, меня залило обжигающей на морозе кровью, ослепило. Я зарычал по-настоящему, на этот раз не сумев сдержаться, провернул клинок, вслепую ухватился за одежду врага, рванул на себя, выдернув наружу, подминая, готовый ударить ещё. Но он даже не пытался сопротивляться.

Протерев глаза, я тут же отвернулся, благодаря Хранителя за то, что ужин был так давно. Я попал мужику точно в рот, а хрустели его зубы и череп. Мне хватило силы пробить его голову мечом насквозь.

Я отёр лицо снегом. Раз, другой, третий, пока снег не перестал окрашиваться тёмным в свете лун. Чтоб об этих горластых солдатах замка сама память стёрлась, а их имена даже дети позабыли. Теперь я не только видел кровь, я ей, кажется, напился.

Плевать. Я Денудо. И я ничего не боюсь.

Ухватился за рукоять меча и рванул его на себя.

Двое. Их осталось двое. Тени подсказали, что люди есть только в доме. Всё же я нашёл пользу от этого проклятья крови Оскуридо.

На миг мелькнул соблазн подпереть дверь и дождаться солдат. К обеду граухи отойдут от солнечника, и к четырём вечера воины Денудо будут здесь. Всё, что я хотел, я ведь уже доказал?

Но мысль об алтаре Хранителя и словах матушки заставила меня пригнуться, входя в дом. Отец – Великий паладин меча, Клинок. Пусть я поражён проклятьем слабости, пусть я буду слабей отца, но мне обязательно нужно стать хотя бы Паладином меча, чтобы достойно выступить на Играх Предков. И хватит ли на это жизней двух голодных оборванцев, что не успели даже взяться за свои ржавые мечи? В чём тут подвиг? Что эти смерти добавили в мою уверенность? И разве решение дождаться солдат – это не трусость?

Я поднял взгляд на темнеющий впереди бесформенный холм дома. Бывал я в таких при объезде земель. Даже дважды ночевал с Флаймом, когда охота уводила нас далеко от замка. Наполовину врытая в землю коробка из брёвен снаружи обсыпана землёй и камнями, а сейчас ещё и снегом. Внутри же она разделена на две части ещё одной стеной. На самом деле там и места не так много, как кажется. И точно некуда бежать.

Расстегнул плащ и позволил ему опасть на снег. Сверху бросил пропитанный кровью кафтан, оставшись только в доспехе.

Смотреть в окошки бесполезно. Они темны.

Ни первая, ни вторая дверь на петлях из кожи даже не скрипнули. Зато я чуть не рухнул в чулане между ними, споткнувшись о брошенные поленья.

Перебрался через них, в щель оглядел комнату, пользуясь тем, что темнота для меня проницаема. Вот они оба. Дрыхнут на лавках, укрывшись какой-то старой рухлядью. На столе объедки, в углу какая-то непонятная груда…

Один из лежащих шевельнулся:

– Грен! Чего припёрся и выхолаживаешь? А ну, пшёл сторожить щенка! До рассвета ещё…

Я шагнул вперёд, ноги сами заученно скользнули по земляному полу по Безмолвной тропе, не давая мне споткнуться. Первый удар тому, что проснулся. На его хрип заполошно вскочил второй. Я только и увидел, как над бородой блеснули глаза. Туда я и нанёс укол.

Раньше, чем я успел вытащить завязший меч, в комнату ворвался свет. Я рванул рукоять оружия на себя, отскочил на два шага назад, затем ещё на шаг, давая время глазам привыкнуть. Проморгался наконец и выругался. Кто меня тянул за язык с подвигом?