– Можно проследить, откуда пришло, – оживляется компьютерщик.
– Зря радуешься. Кафе Бангкока, где есть общедоступный Wifi.
– Все следы ведут в Бангкок, – задумчиво говорит Аналитик. – Всё на нём сходится. Нужно туда ехать, Аню из психушки выручать.
– Придется подождать немного, пока документы на вас оформляются, – бурчит сын Ворона. – Оформляем документы на перевод пациента в российскую спецлечебницу. С вами группа прикрытия поедет. На всякий случай.
– А что нам теперь делать? – тихо спрашивает Джига.
– Маршрут восстанавливайте. Контакты. Ищите любые зацепки. С кем говорила. Куда ходила. Где была. С кем спала. Всё, что накопаете.
– А как быть с поисками других объектов? – уточняет Аналитик.
– Вашу работу пока продолжит резервная группа, – нехотя признаётся хозяин кабинета. – Ваши разработки в специальном резервном месте.
– А где? – наивно интересуется Хакер.
– Хочешь об этом рассказать, когда пытать будут? – ехидничает сын Ворона. – Меньше знаешь – крепче спишь. Резервная группа по-прежнему контролирует аэропорты, таможню, вокзалы. Ваша цель – вернуть Журналистку домой и начать поиски по другим алгоритмам.
– А если найдем Диану? – тихо спрашивает Джига.
– Думаешь, она сидит там и ждет вас? – усмехается капитан. – Узнать бы, как нашу Журналистку сломала. Вроде бы крепкий орешек была…
– Узнаем на месте, – обещает Аналитик, решительно встаёт.
* * *
Через несколько дней Аналитик разговаривает с лечащим врачом Журналистки. Показав поддельные документы о браке, через переводчика распрашивает врача о болезни «супруги».
– Ваша жена подверглась насилию. Она пережила сильный стресс, – с сочувствием говорит врач. – Её очень долго насиловали. Характер микротрещин и разрывов говорит о многократном изнасиловании. Но страшнее то, что сделали с психикой. Её накачали сильнодействующими галлюциногенами, вызывающими первобытный страх у человека. Страшная разработка. Если бы верил в магию, сказал бы, что это дьявольское зелье, превращающее личность человека в испуганное животное. Сделали ей полное переливание крови, но мозг уже выстроил собственную защиту от боли.
– Что это значит?
– Ваша жена сейчас живет в собственном мире постоянных ужасов. Все изображения преобразуются в картины ужасов. Даже безобидные цветы и солнышко вызывают дикий страх. Словно в аду живет. Понятно объясняю?
– Да, понятно, – кивает Аналитик. – А есть шансы, что поправится?
– Не хотел бы вас обнадеживать, – вздыхает врач. – Стресс запустил необратимые процессы в сознании. Если восстановит психическое состояние – это будет чудо. Исключение из правил. Вероятность – два сотых процента. Почти безнадежно.
– Я могу её увидеть?
– Да, – кивает доктор, нажимает на кнопку на клавиатуре. На дисплее высвечивается одиночная палата, где на кровати лежит Журналистка.
– А почему она в смирительной рубашке? – удивляется Аналитик.
– От ужаса пытается убить себя или выцарапать глаза. У неё острая фаза безумия. Представляет угрозу для окружающих и для себя самой.
– Её можно транспортировать?
– Под наркозом или под воздействием успокоительных. Голова должна быть изолирована от шума. Иначе – очередной приступ.
* * *
– Что будем делать? – спрашивает Джига, когда Аналитик пересказывает информацию доктора.
– Отвезем домой, – мрачно говорит Ловец, вспоминая обезумевшие глаза девушки. – Но сначала надо навестить хозяина борделя, у которого нашли смартфон нашей напарницы. Пригласим на «дружеский разговор».
Хозяин публичного дома, в котором насиловали Журналистку, катается по песку, харкая кровью. Его выдёргивают из машины у собственного дома, накинув на голову вонючий мешок с рыбьей требухой, засовывают в багажник. Куда-то везут. Молча бьют. По-настоящему, с русскими матами. С головы стаскивают мешок.
– Откуда у тебя этот телефон? – перевод на тайский. И точный удар в зубы кроссовком. Несмотря на жару, те, кто бьёт, обуты в специальную обувь с шипами.
– Одна клиентка потеряла, – врёт сутенер, орёт от боли в хрустнувших пальцах.
– Нам сказали, что недавно в твоём борделе была акция на русскую девушку, – говорит Аналитик, а переводчик переводит, добавляя от души короткий удар в живот.
– Да, да, было, – причитает хозяин борделя. – Поступил звонок от посредника. Предложил краткосрочный товар на три дня.
– Номер телефона посредника? – новый вопрос.
Джига сравнивает номера.
– Совпадают, – кивает Джига напарнику. – С этого номера звонили Ане.
– Пробить сможешь?
– Попробую.
– Какие условия сделки? – задаёт очередной вопрос Аналитик.
– Девушку нельзя избивать, наносить раны на теле. Количество одновременных партнеров не больше двух. Обязательная видеосъемка и запись на диск. Диски – отдать в порносалон, чтобы выложить записи на сайты для взрослых.
– Номер абонента недоступен, – сообщает Джига и обращается к стонущему на песке: – Ты к ней прикасался?
– Да, несколько раз, – стонет избитый сутенер. – Велели её мыть после каждого клиента, чтобы сохранить товарный вид. Где надо припудрить, смазать сухую кожу, чтоб не лопнула от нагрузки. Это возбуждает, не сдержался.
– Тот, кто звонил, таец? – зло спрашивает Аналитик.
– Да. Сказал, что хочет встретиться для сделки. Показал письмо и сжёг после того, как я прочитал условия сделки. Открыл багажник, переложил завернутое тело девушки в мою машину.
– Его самого или номер машины запомнил? – уточняет Ловец.
– На его лице маска была, а номер замазан, – тихо говорит хозяин борделя, сплевывая кровь с разбитых губ. – Помню, что это такси.
– Что ещё помнишь?
– Сказали, что если допущу смерть девушки, то живьём закопают или убьют ритуальным способом.
– Это как? – уточняет Джига.