Эскортница

Эскортница
Михаил Еремович Погосов

Эскортница. Российский криминальный блокбастер
Основано на реальных событиях, произошедших недавно в Дубае.

Такой шанс выпадает лишь раз в жизни. Кристина встречает достойного мужчину, который намеревается взять ее в жены: солидный, богатый вдовец, известный дипломат. Идеальный муж!

У девушки голова пошла кругом от предвкушения бесконечного счастья.

Лишь бы только он не узнал. Лишь бы ему не донесли…

Дело в том, что Кристина занимается (как бы помягче сказать) не совсем приличным бизнесом. Она организует туры для богатых клиентов, которых сопровождают и ублажают очаровательные девушки. Чтобы скрыть от будущего мужа эту порочную тайну, она даже не пригласила свою маму на свадьбу.

Но беда пришла откуда не ждали: мама внезапно попадает в больницу в критическом состоянии. Кристина срочно возвращается в Москву, бросив организацию большой и очень дорогой вечеринки в Дубае. Ситуацией не преминула воспользоваться ее конкурентка, мечтающая отжать бизнес. Она подговаривает девушек с вечеринки, и те в голом виде выходят на балкон дубайского отеля. Утром об инциденте раструбят все СМИ.

Чтобы спасти своих подопечных из арабской тюрьмы, Кристина должна принять роковое решение – открыть всю правду своему жениху. И тем самым полностью разрушить свою жизнь. У нее есть всего несколько часов…

Михаил Погосов

Эскортница

В оформлении обложки использован постер Михаила? Погосова

© Погосов М.Е., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Часть первая

Кристина

Пролог

Маленькая танцовщица

Тамбов. Июнь 2010 года

Маленькая танцовщица беспрерывно раскачивалась вперед-назад… Уже много часов… Или нет? Может, всего несколько минут? Нет, нет, нет… Эта боль и ужас… разрывающее изнутри унижение… сколько все это длилось? Минуты? Часы? Скорее, вечность!

Раскачивалась не маленькая бронзовая танцовщица. С ней было все в порядке. Тряслась та, которая лежала на холодном кожаном диване животом вниз. Та, которая умерла в момент, когда с нее сорвали купленное на мамины деньги кружевное красное белье. Та, которая ждала любви, и романтики, и чего-то еще, но только не мокрого от крови и слез дивана. Та, которая не знала, что боль будет жгучей и непереносимой.

Танцовщица тряслась непрерывно. Замирала только тогда, когда очередной насильник заканчивал свои конвульсии и отступал назад, а на его место становился другой. Бронзовая статуэтка смотрела прямо в высохшие от слез глаза лежавшей на диване. И просто ждала… Ведь когда-то это должно закончиться? Или так будет теперь всегда?

– Заканчивайте! Еще диван отмывать!

Неужели это был его голос? Он изменился! Стал таким злым и ненавистным! От одного звучания ей хотелось вцепиться ему в горло и разгрызть, добраться до самого позвоночника.

– Да отвянь, Олег! Еще по одной палке кинем! – Голос, более взрослый и незнакомый, вынес свой вердикт.

Еще по одной!

«Мама, мамочка, что со мной будет?! Что ты скажешь?! Все будут знать… Не хочу! Не хочу больше жить!»

Та, что лежала на диване в собственной крови и слезах, искала простой ответ на сложный вопрос – что делать, когда все закончится? Улыбнуться, встать и уйти? И жить потом как ни в чем не бывало? Наверное, так лучше всего…

Или сделать, как ей хочется сейчас? Сказать этим пятерым уродам: «В моей смерти виноваты вы!» Пойти и удавиться где-то в этом огромном здании, где нет никого? А может, кто-то из них побежит за ней? Может, Олег? И будет просить прощения! И на всю жизнь останется рядом с ней? И лучше даже, если он подбежит к ее висящему на мерзкой веревке из хозяйственного магазина телу в последний момент, когда она уже оттолкнется от стула. А он с трудом вытащит ее из петли…

– Ты точно уверен, что она к мусорам не пойдет? – Голос старшего звучал угрожающе.

– Да я тебе слово даю! Мамка ее у нас директором школы стать хочет. Че она, дура, что ли?! Весь город заговорит. И я матери скажу, пойдет к мэру, он ее с работы снимет.

– Олег, вот ты тупой! Девке сейчас все равно, че там с мамкой будет.

– Ха-ха. – Гогот здоровенного, тяжело дышащего детины, пристроившегося к девичьим бедрам, отвлек всех от тяжелого разговора. – Девке… по хер…

Сбивающееся дыхание толстяка, пытающегося сдержать ритм поступательных движений, звучало мерзко. Той, что лежала под ним, было уже все равно… Кто там теперь сзади и что он сует в нее – уже не имело никакого значения.

Теперь она думала о том, как дотянется до ножа на большом директорском столе. Дотянется, когда все закончится и ее перестанут прижимать к дивану вонючие и скользкие тела этих мерзких ублюдков. Нож был тонким и длинным, похожим на шпагу из фильмов обо всяких вельможах и мушкетерах. Если успеть его схватить и всадить кому-то из них между ног… а лучше в глаз… и не одному, а всем! Главное, дотянуться.

– Дай ей денег! Тысяч пять, понял? – Голос старшего звучал как команда. – Данила, а ты отцу позвони, пусть найдет здесь кого-то среди ментов. На всякий случай, если баба эта – совсем тупая.

– Санек, зачем Данилиного пахана втягивать? – Олег говорил испуганно. Он, оказывается, был труслив.

– Я сказал тебе дать денег, а не влезать в дела старших. Даня, позвони утром отцу! Слушай, что я говорю, Олег. Повеселились, надо и подтереть за собой. И посади ее на маршрутку, пусть валит в свою Тулу.

– Да позвоню я… У-у-у-у. Ах ты, сука! – Толстяк отвалился от девушки, с отвратительным звуком вытащив свой обмякший орган из ее развороченной плоти.

– Ладно, собираемся! Утро скоро, уборщицы придут. – Голос старшего ублюдка снова звучал так решительно, что требовал мгновенного исполнения. Остальные его боялись, та, что еще лежала на диване, чувствовала это, даже не оборачиваясь к ним.

Девушка смотрела на большой директорский стол в поисках поддержки и сочувствия. Но ее недавняя подруга, маленькая бронзовая танцовщица, была безразлична к жалостливым взглядам. Казалось, она потеряла всякий интерес к тому, что происходило теперь в этом богатом, но бездушном и необжитом кабинете…

Куда она теперь смотрела? На тонкий длинный нож с золотистым напылением? О чем думала эта металлическая красавица, которой никогда не грозило то, что случилось с ее ночной подругой? Неужели в ее маленькой бронзовой головке пульсировали те же мысли, что и у девушки на диване?!

А ведь у нее появился шанс… Пока все одевались и гоготали, заполнив пространство ее подавленного сознания, девушка медленно, превозмогая боль раздавленного тела, тянулась к золотисто-полированному клинку с черной ручкой.

Для чего он был тут, на столе? Чтобы по-старомодному вскрывать конверты с почтой? Разве кто-то еще пишет письма и отправляет их в конвертах?! Наверное… Но эти письма открывают секретарши в приемных таких роскошных кабинетов… Нет! Его предназначение в другом. Он ждал ее кошмара, ее падения… Ждал своего звездного часа! Той минуты, когда его никчемное, никому не нужное лезвие разрежет плоть ее насильников, выплеснет всю ненависть к миру изнасилованной и уничтоженной вчерашней школьницы…

– Ух, семнадцатилетних у меня еще не было! – Толстяк в очередной раз мерзко прогоготал о своей победе.

– В натуре, у тебя только семидесятилетние и были, Даня! – Очередная глупая шутка взорвала большое пространство кабинета.

– Заткни хлебало!

Она почти дотянулась. Еще немного, и можно будет развернуться и всех их… каждому… хоть по одной ране… по одному удару… пусть запомнят ее, пусть ощутят на себе боль сегодняшней ночи!

Надо только дотянуться. Еще немного… тридцать сантиметров… И тогда будет так, как должно быть…

Ее руку перехватила сильная ладонь.