Спам

Дальше я не удержался и проделал те же нехитрые манипуляции с евро. Здесь банкноты разного достоинства весили по-разному. Я выбрал самую достойную и интересную, на мой взгляд, – пятисотенную в 1,1 грамма. Два миллиона такими тянули примерно на 4,5 кило. И это было уже совсем другое дело, учитывая, что курс евро выше доллара.

Стоп, а как же объем? Эта задачка была бы увлекательна для тех, кто в беззаботном детстве не наигрался в разноцветные кубики. Но мне подробности были не важны. Хватило и того, что миллион долларов умещался в кейс среднего размера. Главное, что всю свою долю я смогу засунуть в дорожную сумку, что валяется в углу у окна. И еще присыпать все это сверху носками. Так, на всякий случай, для маскировки.

Воображение не подвело. Сработало сразу и без осечек. Живо трансформировало стопку из пяти железных кейсов в один симпатичный хромированный куб с бронированной дверцей в заклепках и ручкой-штурвалом. Тут же, откуда ни возьмись, нарисовался, словно какой-то сказочный джинн, добродушный малый в фирменной спецовке. «Не извольте беспокоиться, к самому порогу!» – протягивает мне заветный бланк, в котором только и осталось, что расписаться… И улыбается, зараза!

Нет, определенно в этом что-то было. Такое, что даже палец знакомо зарефлексировал. Но я этот приятный зуд переборол, и ручка осталась там, где ей сейчас было самое место, – в отвалах моего бумажного Клондайка. Закинув руки за голову, я стал мечтательно разглядывать стену, как будто в этих рыжих пятнах неизвестного происхождения мне неожиданно открылась настоящая карта. Старая пиратская карта сокровищ…

Забавно, конечно, размышлять о том, что было бы, случись то-то или то-то. То есть о том, чего все равно никогда не будет. Занятие настолько же глупое, бесперспективное и совершенно пустое, насколько приятное и чертовски затягивающее. Лицо у меня при этом, наверное, сильно поглупело. Но это ничего. Кто меня сейчас видит?

Я все-таки ответил. Я просто не мог не ответить. Но сделал это несколько уклончиво, оставив себе небольшую лазейку, на случай если это действительно чей-то розыгрыш. В том смысле, что я – русский, и не совсем понимаю о чем, собственно, идет речь. Я даже не стал проверять то, что написал. Только адрес, на который должен был ответить. Мне он был не знаком.

***

Спать не хотелось. И вовсе не потому, что я уже выспался. Просто, после того как письмо ушло, на душе стало как-то неспокойно. Назойливая мыслишка о дармовых миллионах все не отпускала и тянула к компьютеру, к уже открытому браузеру. Мне просто необходимо было кое-что проверить.

Выделив первую строчку из письма, я скопировал ее в поисковик, и через мгновение в глубине бесконечной Цифры встрепенулось Нечто, способное за один удар своего могучего кремниевого сердца найти ответы на все вопросы. Даже на те, которые я еще только собирался себе задать. Взметнулось черной тенью, схватило наживку и тут же схлынуло, оставив на песке всю мою добычу.

Негусто. Всего четыре ссылки, три из которых вели в никуда. Я даже не собирался их проверять. Все и так было ясно – отдельные слова, взятые невесть откуда, которые просто не складываются в искомую фразу.

Мыслей не было. Зато было острое и чистое чувство некой близкой тайны. Происходящее как-то уж слишком выходило за рамки привычного, и это приятно щекотало нервы.

Казалось бы, кликай единственную правильную ссылку и жди, что судьба подкинет тебе на этот раз и куда занесет. Но сделал я это не сразу. Только после небольшой паузы палец коснулся тачпада и тут же рефлекторно потянулся к кнопке escape. Так, на всякий случай, чтобы остановить загрузку, если что-то пойдет не так. Все. Дальше мне оставалось только наблюдать за тем, как пустую страницу заливает темным фоном и появляется текст с зеленой разметкой.

«Прикиньте, братья, чё мне тут пришло…»

Письмо я узнал сразу, и машинально отметил время, когда сообщение о нем было сделано. Позавчера. Около семи вечера. Плюс-минус пара часовых поясов в данном случае совершенно ничего не решали. Некритично.

«Это знак, чувак!»

«Какой?»

«Это приход, брат!!!»

Шутки, смайлы и оживленное обсуждение того, можно ли в такое письмецо тиснуть нужный код или «пирог» выйдет слишком уж подозрительным. Пустой треп. Судя по всему, им было неинтересно.

Я быстро пробежал глазами по теме, а потом еще раз, но так и не понял, ответил автор темы на это чертово письмо или нет.

Убогий дизайн, кислотные тона, черепа, кости и ненормативная лексика. Мрачновато, но все равно как-то по-детски. И на кого только рассчитано? Тусовка пришибленных на вирусах полудурков. То ли идейных борцов за свободу информации, то ли, наоборот, уродов, от переизбытка гормонов плодивших высокотехнологичную заразу. Так сразу и не разберешь. Но в любом случае здесь на жуткой смеси английского и немецкого здесь активно обсуждались именно компьютерные вирусы.

Хакеры любители. И хоть бы кто-нибудь спросил: «А что же ты ему ответил, брат?» Так нет, все больше про девок, железки да про бухло. А на остальное плевать. Им и друг на друга, наверное, плевать. Торчат тут просто потому, что у каждого прыщи. А простая жизнь за дверью как выход в открытый космос. Чужой, враждебный и совершенно непривычный мир. Знакомы ли они друг с другом в реале? Не знаю, но их здесь по-настоящему объединяет только одно: каждый хочет показать остальным, какой он крутой. Сидят и общаются, но как будто боятся пропустить что-то важное. А любую тему обязательно сведут к тупому ржанию и похабщине. Школота.

Ладно, чего уж там. Радуйся хотя бы тому, что тебя, бездаря и лоботряса, расшевелили и заставили немного поработать. Мозгами. Что в последнее время у тебя получается все хуже и хуже. А есть эти миллионы, или нет… Оставим пока этот вопрос открытым.

Я выключил свет, лег и попытался уснуть, прислушиваясь, как на кухне в одиночестве в пустой тишине что-то сам себе бормочет старый холодильник.

«Прикиньте, братья, чё мне тут пришло…»

«Это приход, брат!!!»

***

Проснулся я рано. Раньше обычного. Проснулся с ясной мыслью, что скучать мне сегодня не придется. Тем более сидеть без дела, тупо уставясь в одну точку. От подобных медитаций я уже начинал потихоньку звереть. Встал, не разлеживаясь, и позавтракал, стараясь эту процедуру особо не затягивать. А завершив привычный утренний моцион – чего не делал уже давно – сразу сел за работу.

А ведь я почти сдался. Совсем опустил руки, уверенный, что никаких моих усилий не хватит, чтобы изменить ставший привычным порядок вещей. И вот удача. Спам, который в наше время, считай, что ничего не стоит, для меня оказался просто находкой. Не знаю, какому сумасшедшему взбрело в голову написать это дурацкое письмо, но я был ему сейчас искренне благодарен.

Нет, в самом тексте письма я не увидел ничего такого, что можно было бы перенести в книгу. Разве что использовать саму идею как основу для следующей. Но та наглость, с которой оно было написано, навела меня на одну интересную мысль. Довольно неожиданную.

Впервые за столько дней застоя локомотив под названием «Воображение», который я безуспешно пытался вытолкать из тупика, неожиданно сдвинулся сам. Изрыгая клубы густого, черно-смоляного, пусть пока еще бесполезного дыма и снопы искр, он уже набирал обороты, явно собираясь снова прогреметь своей неизмеримой мощью.

Я только теперь понял, чего мне все это время не хватало. Вернее, не мне, а моему герою. И сейчас это было так же очевидно, как и то, каких объемов работу мне предстоит сделать. Достаточно было лишь разок посмотреть на проблему по-новому, как все сразу стало на свои места. Ниточка, которая еще недавно связывала меня с собственным произведением и так неожиданно оборвалась, наконец-то блеснула, как лесная паутина бисером влаги на солнце. И конечно, не там, где я ожидал ее увидеть.

Все дело было в персонажах. Тот, кого можно было бы назвать главным героем, был в целом неплох и в чем-то даже интересен. Он совершал поступки и делал это искренне, без фальши, но действовал лишь в рамках, которые устанавливал ему я. Я управлял им напрямую, и это было ошибкой.

Я должен оставаться за кадром. А дергать за ниточки – главный мерзавец, злодей и провокатор. Действуя при этом из своих собственных, пусть мне пока еще и непонятных побуждений. Вот так настоящий сюжет должен играть своими героями.

А у меня злодей был откровенно никакой. Просто никакой, и теперь это стало очевидно. Он существовал в моем мире, но как бы сам по себе и творил свое зло без цели, просто так. Что было банально и превращало ключевого персонажа в ширму, которая сама по себе не интересна, а главный герой на ее фоне оставался один. Плохо. Такой персонаж мог испортить любой, даже самый захватывающий сюжет. Превратить его в фарс и сделать скучным.

Главному герою нужен соперник помасштабней. В конце концов он этого заслуживает. Злодей, алчущий медяков, не вызовет ни уважения, ни страха. Но личный мотив – совсем другое дело. Женщина! И лучше, если она погибнет. В самом начале – чтобы не пришлось с ней долго возиться и много переписывать. А мой самый главный, самый положительный герой будет иметь к этой смерти непосредственное отношение. Вот тогда все будет по-настоящему. Это естественно, понятно и легко объяснит личную неприязнь и, главное, мотив. Такой злодей вызовет если не уважение, то как минимум понимание и сочувствие. А это уже полдела.

На глаза попалось написанное вчера – кусок вымученный, слабый и жалкий. А ведь я видел его таким еще вчера, но за неимением лучшего продолжал цепляться за него до последнего, надеясь вытянуть из него хоть что-то. Нет, теперь этому убожеству в моей книге не место, и переписывать его я уже не буду.

В руке зашуршал скомканный лист, и сразу стало легче. Я понимал, что поступаю правильно, и останавливаться не собирался. Это был гнет, который не просто давил. Он делал желанное недоступным, мешал идти к цели, сковывал. И от него пришло время избавляться.

Теперь много чего придется выбросить, а то, что останется, переписать. Тщательно и возможно не раз, чтобы все окончательно выправить. Правда, пока не ясно, как долго, но это сейчас не главное. Куда важнее, что в конечном счете окажется на полках книжных магазинов. Пылиться среди прочих в мои планы не входило.

Пустое и пресное жизнеописание туповатого героя вряд ли кому-то придется по душе. А чтобы зацепило, писать нужно так, как никто до этого не писал. Это над каким-нибудь учебником истории можно особо не ломать голову. Перечисляй даты, всем давно известные, да вставляй по мере надобности сухонькие комментарии. Слова – чем проще, тем лучше. Ни сюжетов, ни фабул. И герои все давным-давно известны. Ничего лишнего.

Жанровая литература – совсем другое дело. Куда более тонкое и трудоемкое. Тут уж, хочешь не хочешь, а придется здорово попотеть, чтобы не только найти нужные слова, без которых никак, но и расставить их по местам, мучительно подбирая каждому свое. Хороший, добротный стиль может обеспечить интерес к книге лишь одним своим наличием. И это уже независимо от жанра.

Настоящий неравнодушный писатель готов потратить на книгу годы – два, пять, а то и десять, сознательно обрекая себя на каторжный труд многократного переписывания только для того, чтобы передать свои эмоции в полной мере, каждый раз, находя что-то новое, подбирая синонимы не только к отдельным словам, но и к действиям – поступкам, мотивам. Порой даже без оглядки на то, что было сделано раньше. Так работали Бальзак и Мопассан. И так Булгаков создавал «Мастера и Маргариту». Брал чистый лист бумаги и писал всю главу заново, словно ничего до этого не было.

Почему так легко читать Хемингуэя? Да потому что не ленился и отдельные эпизоды переписывал по тридцать-сорок раз, добиваясь желаемого результата. И ведь выходило. И не просто выходило, а так правдоподобно, что все теперь в один голос признают: «Хемингуэй – гений!»

Дважды звонил телефон. И будто бы кто-то терся о входную дверь. Не стучал и не ломился, а именно терся, словно проверяя на прочность. Не дверь, конечно, а меня. Но было не до того.

Я наводил порядок на столе. Кромсал черновик по-крупному, выбрасывая все, что мне не нравилось. И то, что уже никакими ухищрениями не вытравить и не исправить. И то, что, наверное, еще можно было спасти, но с чем возиться было лень. Я даже думать не хотел о последствиях. О том, что пожалею об этом своем решении. Ну о чем тут жалеть? «Он стоял у окна и был напряжен»?

Зато я знал, чем это можно заменить и, заполняя пустоту, оставлял массу пометок, как там все должно быть на самом деле. Я хотел эмоций и, словно отыгрываясь за все, что упустил в своей жизни, от души сдабривал сцены сочными разборками, безрассудными поступками и женщинами, смелыми и щедрыми во всех отношениях. Теперь это делать было намного легче.

Я не собирался писать новую историю. Я просто подменил героя собой и с удивлением обнаружил, что все стало получаться, и получаться неплохо. Я не ограничивал себя ни в чем. Я больше не думал, что должно случиться в данный конкретный момент и чем закончиться. Я писал о себе. О том, что хотелось бы мне, и финал этой истории становился не таким уж предсказуемым. При этом я отчетливо сознавал, что с каждым новым абзацем вернуться в рамки прежней истории будет все сложнее. Но у меня и цели такой не было. Я просто не мог остановиться.

Я примерял эту историю на себя. С интересом и стыдом, как будто что-то чужое или неприличное. Но уже понимал, что так сделаю куда больше. Необычное чувство. Пока это была только шкура главного героя. Но и другая, темная, ждала своего часа. С ней еще не все ясно. И для этого нужно было время.

***

Когда перезвонили в третий раз, я не выдержал и решил, что, пожалуй, нужно ответить. Отложил бумаги в сторону и потянулся за телефоном.

– Глеб? – это был Антон, и чем-то сильно недовольный. – Ну и какого черта?