Картофельная повесть об ушедшей любви

Картофельная повесть об ушедшей любви
Михаил Николаевич Васильев

Ироническая невыдуманная история о первой любви. Главный герой, чтобы забыть все, что связано с любимой девушкой, переводится в другой институт и попадает на картошку. Там происходит знакомство с новым коллективом, возникают новые взаимоотношения. Внутренний мир главного героя меняется.

Имена и фамилии изменены.

Содержит нецензурную брань.

Михаил Васильев

Картофельная повесть об ушедшей любви

«КАРТОФЕЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ ОБ УШЕДШЕЙ ЛЮБВИ»

Прохладным сентябрьским утром девяностого года я вышел из метро. Подошел к лестнице и поднял голову. Яркий свет вызвал резкую боль в висках. «Лучше смотреть вниз.» Каждая ступенька давалась с усилием. Свежий воздух ударил в лицо и ненадолго взбодрил. Последствия вчерашнего веселья перекатывались по организму. Я побрел, пытаясь систематизировать поток вчерашних событий. Они беспорядочно вертелись в голове и превращались в большой пестрый ком. Картинки быстро сменяли друг друга, от чего еще больше тошнило. Девушки на этих картинках громко смеялись, молодые люди курили и плевались. Всплывали какие-то конкурсы… Я что-то пел, путаясь и забывая слова. Пытался кого-то пародировать… Казалось, что это было смешно. Потом все обнимались. Потом, как-то внезапно, все закончилось… В голове вертелись обрывки фраз, в основном – дурацких…

– Маргарита Федоровна, еще одна крыса убежала из нашей помойки!

– Выпьем за-а-а-а молодых! За-а-а-а МА ЛА ДЫХ!

– Кто родился в феврале, наливай, выпивай!

– Где вы, ребята… с сорок пятого…

И подобная белиберда… «Зачем столько пить? Знал же: вставать – ни свет, ни заря… Уезжать черт те куда, на какую-то картошку. (Какую картошку? Зачем? Причем тут картошка?) Да еще и с незнакомыми людьми… Не хочу! Спать хочу… Уцепиться бы за вчера. Побыть хоть немного в том угаре…»

Между «вчера» и «сегодня» было большое черное пятно.

…Вчера я был свидетелем. В приличном костюме. Рублей, кажется, за двести. С лентой и букетом. Женился мой товарищ Леха по прозвищу Лелик, студент Бауманки. Веселые ребята, красивые девушки. Смех и шампанское… А сегодня? Сегодня я ковыляю непонятно куда, в телогрейке и с гитарой за спиной.»

…С другой стороны, почему это непонятно – куда? Очень даже понятно. В свой новый институт. Название такое… метафизическое. ГЕОЛОГОРАЗВЕДОЧНЫЙ. Слово «…разведочный» в тот момент вдохновляло. Точнее, обнадеживало. А слово «геолого…» – не очень. «Имени КОГОТО». Причем здесь этот КТОТО? Основатель, духовный наставник? А может, покровитель геологов? Или даже разведчиков? Бред какой-то.

… И сейчас я иду к этому… имени КОГОТО… добровольно? Нда-а… Хотя… ничего странного. В противном случае – армия, а это уже совсем другая романтика. Что ж, геологи, наверное – тоже люди. А если рассудить почти трезво. Ничего уже не изменить. Друзья, если их можно так назвать, остались во вчера. Не думаю, что они объявятся. То есть, возьмут и вырастут из моего похмелья. Родители – далеко. Успокаивать некому. На личном – голяк. С девушкой – расстался. Скорее, решил, что расстался. Она растворилась во вчера. Вместе со свадьбой и Маргаритой Федоровной. Так что, геологоразведочный, если подумать, самый подходящий вариант.»

Я остановился и перевел дух. В надежде на прохладный ветер. Легче не становилось. Мысли продолжали всплывать, метаться, булькать и исчезать. «Итак, подытожим. Что будет сегодня? А сегодня будет знакомство с новыми людьми. Еще будет картошка. Узнаю, что это такое. Вот, пожалуй, и все…»

В кармане телогрейки болталась бутылка водки. Откуда? Вспомнил. Ее сунула мне за пазуху мама Лелика, та самая Маргарита Федоровна, перед тем, как затолкать мое тело в такси… Еще уговаривала: «Пригодится, пригодится.» И смеялась. Видимо надо мной. Ну не над сыном же. Лелик к тому моменту приступил к своим прямым обязанностям. Таксист, еще, все бубнил:

– Он мне всю машину заблюет!

– Не переживайте. Он – веселый. Он вам споет!

– Спою, спою…

И действительно запел, затянул какую-то балладу… Почему-то по-английски… Потом наступило утро.

****************

Наконец я дошел. Здание моего нового института возвышалось посреди огромного пространства. Это пугало. Хотелось спрятаться и заснуть. Прятаться было негде.

Неподалеку от здания тарахтел Икарус. Возле него стояли молодые люди непривычного для меня вида. Брезентовые ветровки, грубые свитера, кеды… Все они были чудовищно лохматыми. Даже девушки. Громко говорили, жестикулировали, смеялись, курили. Некоторые были с гитарами. «Мне, видимо, туда». Других вариантов не было. Я подошел к автобусу. «Ну вот они – геологи… Поздравляю.»

– Вы на картошку? – На мгновение все замолчали и повернулись в мою сторону. Осмотрели оценивающе. Я старался прикрывать рот, но меня выдавали помятый вид и гитара.

– На нее, родимую.

И продолжили общаться. Кто-то протянул мне папиросу. Именно папиросу.

Икарус ужасно коптил. Кто-то сказал мне что-то сочувствующее. Отрылась дверь, все бросились заполнять сиденья. Свободных мест было достаточно. Я рухнул у окошка. Поставил гитару на соседнее кресло и прижался щекой к прохладному стеклу. Вошел какой-то активист и начал перекличку. Я услышал свою фамилию. «Началось. Меня уже куда-то внесли» Потом он начал говорить, перекрикивая пассажиров. Из обрывков его пламенной речи я понял, что это – дополнительный автобус. Для тех, кто не попал в первый заезд. И что основная масса особо ответственных уже несколько дней трудится…

*************

За пару месяцев до этих событий, я, фактически, вылетел из своего первого института. Поехал домой с кучей хвостов и отсутствием желания их пересдавать. Сначала решил, что помучаюсь, но справлюсь. Потом забил. Через месяц прилетел мой дядя по папиной линии. По совместительству, заместитель ректора того самого Геологоразведочного института. Прилетел с начальником, то есть ректором. Он с ним всегда путешествовал. Точнее, ректор всегда брал дядю с собой. Папа назначил меня ответственным за их досуг, выдал машину. Я каждое утро заезжал за ними в гостиницу и катал, демонстрируя наши красоты. Потом узнал, что неподалеку живет дочь ректора с семьей. Отвез по адресу. Ждал недолго. Видимо, отношения были прохладными. Ректор сел в машину, без эмоций рассказал о дочери, о внуке, вскользь упомянул о зяте. О нем он говорил с нескрываемым раздражением. И мы поехали купаться. Ректор решил обучить меня азам подводного плавания. Я неплохо плавал над водой, но подчинился. Через несколько минут я поймал себя на мысли, что сижу верхом на ректоре и изображаю ихтиандра. По логике событий с моим ближайшим будущим было уже все ясно. Мне предложили не мучиться с хвостами, а всерьез подумать о новом институте. Заочно познакомили с будущим факультетом, вкратце обрисовали перспективы. Закончились каникулы, и я предстал пред очами своего нового замдекана. Протянул рекомендательную записку. Записка от ректора была пропуском во все институтские кабинеты. Он, естественно, поморщился. Постращав переводными задолженностями, замдекана убедил меня в необходимости поехать на картошку. «С коллективом познакомишься, себя покажешь. Заодно, и мы на тебя посмотрим» Я попытался отшутиться:

– Вы тоже поедете?

– Что Вы… как Вас… А, Михаил… Я здесь – нужнее. И вообще… У нас везде – свои люди, – сказал он с улыбкой. И покосился на записку.

Недолго раздумывая, я согласился. Переводные задолженности радовали неизвестностью. Названия новых предметов не пугали… Скорее, манили. Минералогия, кристаллография, палеонтология… После сопромата и деталей машин эти слова ласкали слух. И картошка была как нельзя кстати. Отдышаться, подумать, освоиться… Оставалось выполнить одно давнее обещание. Поучаствовать в свадьбе. В качестве свидетеля. Такое совпадение. За день до отъезда…

И вот я оказался в автобусе…

***************************************************

Автобус тронулся, и я провалился. Очнулся, примерно, через час. Голова продолжала раскалываться. Посмотрел в окошко. Дорога была очень знакомой. По этой дороге я ездил к бабушке. Чуть ли не каждую неделю. Потом автобус свернул с шоссе. Я перестал ориентироваться. Путь показался бесконечным. Меня все еще мутило, и ужасно хотелось пить. Наконец, мы прибыли, автобус развернулся на небольшой площадке и зашипел тормозами. Слава Богу! Мои попутчики выбежали и достали папиросы. Я осмотрелся. Пионерский лагерь «ЛУЧ». Покосившаяся вывеска. Будка с разбитым окном. Облезлые скульптуры. Вошли на территорию. Было пустынно. Из ближайшего домика вышел какой-то серьезный мужчина. Как выяснилось, староста лагеря.

– Приехали? Хорошо! Вон там – столовая. Шуруйте туда. Вас покормят. Сейчас народ с поля приедет. Очередь будет. Давайте, шевелите поршнями! Как только закончите – подходите к этому домику. Мы вас заселим…

Мы дружно пошли в столовую. На столе, возле линии раздачи стоял поднос с компотом. Я робко спросил: «Можно?» И, не дождавшись ответа, выпил подряд несколько стаканов. Полегчало. Я сел на первый попавшийся стул, обнял гитару и задремал. Разбудили голоса. В столовую ввалилась толпа. Парни, девушки. Почти все были в сапогах, телогрейках или брезентовых куртках. Девушки, в основном, в платках. Все это напомнило какой-то советский фильм о подвигах целинников. Кто-то занял места в зале, кто-то оккупировал раздачу. Я поинтересовался, где обитает мой новый факультет. Сел за стол, продолжая обнимать гитару. Потихоньку освоился. Начал знакомиться…

– Новенький? Не стесняйся. Мы хорошие.

– Да я, как-то… не очень…

– Играешь? У нас все играют. Споемся. Ты – переводом, или залет? Здесь много таких. Давай гитару, да не бойся. Ты с ней обедать будешь?

Я подумал: «Споемся, споемся… посмотрим. Пожрать бы чего…» Мне уступили место в очереди, намекая на полное свое расположение. Я подхватил поднос и заполнил его какой-то гадостью. Бесцветный суп, жидкая картофельная масса, две черные котлеты, вязкая подливка… Другой еды не было. Компот, правда, был терпимым. А главное – его было много. Я хотел что-то спросить, даже возмутиться, но передумал. Двинулись к столу. В этот момент мне показалось, что я проучился с этой группой не меньше года. Мы рухнули на стулья и принялись греметь ложками. Через пару минут я услышал такой диалог. Два развалившихся парня, вальяжно и, как бы, нехотя:

– А кто сегодня дежурный?

– Малой.

– Надо ему пи…ды дать. Пойдем наваляем.

– Да зачем сразу пи…ды. Завтра посмотрим. Если будет такая же херня – получит.

– Ладно, давай завтра. А то ох…л совсем. Отрава какая-то… (и, после небольшой паузы): Не… Надо, надо… Ох….ел.

Я подумал: «Куда я попал? Это – геологи? Валить, пока не поздно?» Потом узнал, что так беседовали два совершенно безобидных, милых и симпатичных парня. Один – сын искусствоведов, другой – вырос в Германии, и грубого слова никому не сказал. Наверное, парни хотели выглядеть брутально.