Сбылись твои пророчества. Ты всех пережила

Хелен присела на край кровати и почувствовала накатившую и непреодолимую слабость. Резко, выступивший холодный пот ручьями побежал по её лицу и всему телу. Её колени тряслись и стучали друг об друга от пережитого ужаса и напряжения. Сердце не переставало молотить раскалённую, как горящий металл, грудь. Хелен представила и ещё больше испугалась, что воздушный шарик, летящий по небу, лопнул, поражённый, внезапно попавшей в него молнией. Вой ветра донёсся с улицы и, бесцеремонно ворвался в комнату, раскрыв настежь окно. Штора поднялась вверх, как задёрнутая юбка и, заплясала под потолком. «А, может, это выли бродячие собаки? Они же чувствуют надвигающуюся беду…», – подумала Хелен.

На следующее утро, выпив чашку кофе, я сразу же вышел на улицу. В этот день Солнце беспощадно слепило глаза прохожим. Я одел солнцезащитные очки и решил пешком дойти до дома Хелен, чтобы со стороны посмотреть на него, в надежде, конечно, встретиться с ней самой. Мой путь по знакомым улицам составил не более получаса. Именно здесь мне был знаком каждый поворот, каждый бордюр, каждый дорожный знак, название улиц и номера домов. Я даже встретил несколько знакомых лиц, немного постаревших с тех пор, но они будто видели меня вчера, приветливо поздоровались со мной. Я ответил им той же улыбкой. Сколько раз мы вместе с Хелен прогуливались здесь пешком…

Подходя ближе к её дому, расположенному на улице имени Архимеда, я заметил скопление машин и людей. Мой шаг замедлился, я почувствовал что-то неладное. Дойдя, по противоположной стороне улицы, до дома Хелен, я увидел полицейскую машину, машину скорой помощи и наблюдавших за происходящим событием зевак. Я остановился рядом с ними. Сотрудники, прибывших служб, находились в доме.

– Что случилось? – спросил я у женщины, стоявшей рядом со мной. Она явно была их соседкой, хотя раньше я её не встречал.

– Оззи – хозяин дома, утром лёжа в ванной перерезал себе вены на руках.

– Оззи? – повторил я, услышанное впервые имя.

– Да, теперь Хелен – вдова. Я всегда считала его шибанутым, да хранит его пресвятая дева Мария.

Тут из дома вышли полицейские, в руках они несли тело покойного, уложенного в длинный чёрный пакет. Положив его в свой автомобиль, они медленно уехали с места трагедии. Машина медиков стояла у входа в дом.

Я не знал, что делать дальше и решил не спеша пройти вперёд-назад по улице, переваривая в уме и увиденное, и услышанное только что. Предположить подобное было никак невозможно.

Через несколько метров я услышал за спиной чьи-то, появившиеся на улице голоса. Я обернулся и увидел Хелен, провожавшую медиков. Я замер. Машина поехала и тут Хелен заметила меня. Она со всех сил бросилась мне на встречу, я побежал к ней. Она целовала меня, не стесняясь никого вокруг, я поднял её на руки, крепко прижав к себе. Она рыдала без остановки и всё целовала, и целовала меня. Я был на седьмом небе.

– Мама, ты что делаешь? – вдруг раздался возмутительный, громкий, пронизывающий нас с Хелен и, одновременно всех скопившихся зевак, голос девочки-подростка. – Ты с ума сошла!

Я опустил Хелен на землю. Она вытерла ладонями слёзы вначале со своего лица, а потом с моего и, улыбаясь, сказала мне:

– Неужели, мы снова вместе…

– Да, – ответил я.

– Я иду, Мишель! – Хелен крикнула дочери и, неожиданно, внимательно глядя мне в глаза, сказала. – Пойдём с нами в дом.

– Но, – я показал взглядом на соседей, дочь Хелен, которая настойчиво не уходила и ждала мать.

– Мне плевать на всех, – тихо прошептала она так, чтобы только я расслышал это. – Иди за мной.

Я зашёл в дом, из которого уехал десять лет назад, и с этого времени остался в нём навсегда.

Через несколько дней после похорон Оззи, Хелен мне рассказала всё, сидя за столиком, когда её дочь уже уснула, а мы устроились в нашей старой беседке под звёздным тихим небом наедине с двумя бокалами и парой бутылок вина.

Тогда, давным-давно, её больная саркомой мать, нуждалась в лечении. Оззи, на тот момент, был не только её успешным (уже) врачом-практикантом, в отличии от меня, да и к тому же он был истинным итальянцем. Оззи был последним в роду одной из известнейших в Риме и, бесконечной в вековых глубинах истории, династии врачей, обслуживающих самого Римского папу и всех его предшественников. Под постоянным давлением больной матери, ежедневно потакающей и наставляющей дочь на истинный путь, из-за жалости к младшей сестре, тогда ещё школьнице, не имеющей, как вся их семья гражданства Италии, Хелен сдалась и вышла замуж за перспективного Оззи. Она решила расстаться со мной, скрыв правду. Но, то, что её родственники через пару месяцев, в тайне от неё, сообщили мне о том, что она разбилась в горах на мотоцикле – было для Хелен шоком. Она всё это время считала, что я из-за своей молодости и влюбчивости просто забыл её.

– «Она, как всегда, на бешенной скорости летела по серпантину и теперь её тело невозможно даже собрать. Такая была высота. Вам, Ричард, лучше не приезжать. Сочувствуем Вам. Прощайте», – дословно повторил я Хелен цитаты из уст её родных.

– Мама в своём репертуаре, – сожалея, добавила Хелен. – Она, после нашей свадьбы с Оззи, прожила ещё около пяти месяцев и умерла хоть и в муках, но с чувством выполненного долга. Александра закончила школу, потом уехала поступать в университет в Штаты, там вышла замуж и родила сына. Мы с ней периодически созваниваемся. У неё всё хорошо. Она говорит, что счастлива.

– Да, хорошо, – ответил я.

– А, Оззи, – продолжила Хелен, через два года прочно подсел на рулетку и спустил в казино всё состояние. Он очень много стал выпивать, торча там сутками, потом начался период тяжёлых наркотиков. Пару раз его же дружки вытаскивали за уши Оззи с того света, чтобы он вернул им, всё-таки, накопившиеся годами долги. Но бесполезно. Он завязал только, когда рассчитался со всеми, продав или переписав на абсолютно чужих людей имущество своих предков под постоянным прессингом авторитетов местных банд, руководства судами, банками и самой полиции. Тогда только от него отстали. В этом плане Рим ничуть не отличается от других городов мира. Так, мы из роскоши вернулись обратно в наш обычный дом. Ну, да ладно, что теперь вспоминать. А, ты как жил всё это время?

– Работал, как прежде. Что, касается личной жизни – после тебя был и есть один.

– Да, ладно? Не верю! Я же тебя знаю!!

Я рассмеялся.

– Нет, ну, конечно же, я не занимался рукоблудием. Были разные красотки на любой вкус, но я не хотел ни с кем из них создать семью и родить ребёнка. Ни одна меня так никогда не волновала, как ты. Ни одного раза! Может ты мне когда-то подлила в вино любовный эликсир? Признайся теперь уже.

– Скорее всего это ты сделал со мной. А?

Мы оба негромко засмеялись и я поцеловал Хелен.

– Ты, наверное, не помнишь, – продолжил я. – Однажды ты пошутила, сказав мне, что легко переживёшь всех своих соперниц, потому что ты уже заняла в моём сердце свободное место и, больше мест нет. Ты сказала, что пока оно будет биться, ты не покинешь его. Так и вышло. С тех пор я знаю, что это и есть любовь. Ты была со мной все эти десять лет. Я всегда мысленно говорил с тобой и, даже не один раз мы беседовали в моих снах.

– Зная, что я погибла?

– Да, даже занимались сексом.

– Ого!

– Из-за тебя, только из-за тебя, я захотел поверить и верю в загробную жизнь. Можешь, себе это представить?

– Конечно. А, я всегда была уверена, что мы обязательно встретимся где-нибудь. Хотя бы один раз в жизни. Пусть случайно, пусть на одну минуточку, пусть со своими семьями на улице, мимо проходя и, узнав друг друга. Мы же много раз были в Нью-Йорке и, я как дурочка, годами вечно выискивала тебя взглядом каждый день среди тысяч незнакомых лиц. Но…

Хелен не сдержала слёзы и они стали капать в её бокал. Я прижал её к себе и сказал, что больше никогда её не отпущу от себя, что больше никому не верю на этой земле, кроме тебя, что больше никого не желаю видеть.

– Так не получится, дорогой мой и самый-самый любимый человек на земле…

– То есть? – настороженно переспросил я. – Я больше не покину тебя никогда.

Она улыбнулась и сказала:

– Я не про это.

– А, про что?

– Про то, что «больше никому не верю на этой земле, кроме тебя, что больше никого не желаю видеть», – точь-в-точь повторила мои слова Хелен.

– Ну, это так и есть.

– Тебя ждёт…

– Нет, не нужно больше никаких пророчеств, умоляю тебя. Меня устраивает всё и ни большего, ни меньшего мне не нужно. Только ты. Навсегда. И точка.

– А, Мишель?

– Ну, конечно, само собой, Хелен. Она же твой ребёнок. Разумеется, со временем, мы поладим с ней. Я знаю к девчонкам особый подход, так что, не переживай.

– Оззи, несмотря на своё поведение, очень любил её. Тут надо отдать ему должное.

– Да…