Прощай, страна чудес

Раунд окончился вничью. Боксёры сняли перчатки и пожали друг другу руку. Иначе не могло и быть. Они оба были членами одного танкового экипажа, азартные кавказские парни.

Нет, неправ был солдат, утверждавший, что здесь царит сплошной дух уныния. Наоборот, здешний народ был настроен очень бодро.

Щедрое иранское солнце высоко стояло над миром, насылая волны света и тепла и на нашу землю. Оно осязаемо льнуло к людям, согревая тело сквозь гимнастёрку.

Горнист протрубил сигнал на обед. Роты построились и зашагали к полковой столовой.

Чтобы обучить молодое пополнение военным наукам, к нам в карантин назначали командирами взводов сержантов из числа старослужащих, вступивших в свой последний, третий год службы. Но почему-то эти сержанты у нас долго не заживались. Их быстро отзывали и заменяли другими. В этом отношении почему-то особенно не везло первому взводу.

Был у нас сначала сержант Шапкин, а вскоре его сменил сержант Хмелевский. Но и его быстро отозвали обратно.

Дня через два солдаты первого взвода подошли к Хмелевскому и тоном обиженных детей заговорили:

– Как жалко, товарищ сержант, что вы от нас так скоро ушли! Тот ответил:

– Эх, ребята! Потому-то меня от вас и ушли, что я не умею кричать на людей!

Капитан Басов объявил перед строем:

– Внимание, первый взвод! Вот ваш новый командир – старший сержант Бежан!

Военная форма всех уравнивает и делает одинаковыми. Но это только на первый взгляд. Там, под военной формой, каждый остается человеком со своим лицом и характером. Со своей собственной судьбой, наконец.

Новый командир взвода был среднего роста, плотен и широкоплеч. Его голову, пожалуй, слишком большую для его туловища, украшали короткие тёмные волосы, зачёсанные назад. А его круглое лицо с устойчивым южным загаром оживляли выразительные карие глаза.

Вскоре все узнали, что родом Бежан из Молдавии.

Ровно в шесть часов утра по местному времени, когда московское радио ещё молчало, потому что в столице было только пять утра, дневальный громко крикнул:

– Рота, подъём!

По казарме пронесся шум, напоминающий громкий шелест. Солдаты вскакивали с коек и торопливо одевались. Любители поспать подольше, ещё не отвыкшие от дома, тянулись и портили общую картину. Бежан строгим голосом подгонял нерадивых:

– Ну что вы копаетесь как клуши? Вы должны вскакивать так, чтобы ваши одеяла летели к потолку!

Через четверть часа карантин, построенный повзводно, громыхая сапогами по булыжной мостовой, бежал боковой улицей, ведущей к морю. Без шапок, в нательных рубашках, заправленных в шаровары, солдаты в предрассветной темноте напоминали косяк спешащих гусей. Жители, привыкшие к грохоту сапог, мирно спали в своих домах, скрытых в густоте садов.

До моря солдаты не добежали. В нужном месте Бежан развернул взвод обратно, и бег продолжался. Солдаты уже тяжело дышали, и всё явственнее чувствовался запах молодых разгорячённых тел.

Время, отведённое на физзарядку, истекло. Но Бежану всё было мало. Он разворачивал взвод снова и снова, гоняя его по кругу и подбадривая отстающих грозными окриками.

После пробежки и комплекса физических упражнений настало время, отведённое для заправки коек и умывания. Затем следовал утренний осмотр и завтрак.

Из-за чрезмерного усердия Бежана взвод не уложился в положенный срок и опоздал на завтрак. В столовую полка он прибыл позже всех, когда там уже сдвигали столы для мытья полов. Дежурный по полку, старший лейтенант, сделал Бежану замечание:

– Почему вы с опозданием прибыли на завтрак? У вас не было серьёзных причин для задержки. Распорядок дня необходимо соблюдать. Кухня должна вовремя освободить котлы от пищи, чтобы начать варить новую к обеду. А из-за вас, товарищ старший сержант, вышло промедление почти на час!

После завтрака начиналась строевая подготовка. Бежан и тут старался изо всех сил. Он командовал:

– Взвод, поднять левую ногу! Вытягивать вперед! Держать, держать! Не опускать! Носок тянуть! Опустить! А теперь поднять правую ногу! Выше, выше! Носок тянуть! Опустить!

Занятия по строевой подготовке продолжались три часа, а иногда и четыре. Кроме усталости солдаты начинали чувствовать голод. Бежан замечал:

– Что это ремни у вас обвисли? Подтянуть!

Солдаты снимали пояса и подтягивали их. При этом шутили:

– Похоже, из нас тут хотят сделать балерин!

Бежан понимал причину провисания ремней. С весёлой угрозой в голосе он обещал:

– Подождите, я вас накормлю! Я вас всех накормлю!

После ужина, до отбоя, солдатам полагался свободный час, так называемое личное время. За этот час солдат был должен побриться, подшить свежий подворотничок и до блеска начистить пуговицы. Не забыть и сапоги. Ну и, конечно, написать письмо на родину. А то и целых два или три.

В один из таких вечеров Бежан сказал:

– Мы должны избрать комсорга взвода. Так положено. Тем более что у нас тут все поголовно комсомольцы. Кого выберем? Рядовой Анатолий Небожак как будто ждал этого вопроса.

Он вскочил с места, указывая на Казюкова:

– Вот его! Он у нас самый идейно закалённый. Мы все проголосуем за него!

И все дружно проголосовали за Казюкова. Так он стал комсоргом во взводе. Бежан полушутливо сказал ему:

– Ты теперь комсомольский вожак и мой личный секретарь! А Фёдор наедине со мной подосадовал:

– Бисов сын этот Небожак! Выскочил впереди всех, перебежал дорогу. Боялся, что этот хомут наденут на него. И все земляки его поддержали. Что поделаешь, у нас тут половина взвода – украинцы. А мы оказались в меньшинстве.

Хомут, доставшийся Казюкову, был не так уж и тяжёл. Нужно было раз в месяц собрать членские взносы. Он и собирал их по списку, по десять копеек с каждого комсомольца, а собранную сумму передавал комсоргу полка.

После умывания и заправки коек оставалось свободных полчаса до завтрака. В широком проёме казармы рота выстроилась на утренний осмотр.

Бежан медленно шёл между двумя шеренгами своего взвода, придирчиво осматривая каждого солдата. Сразу выявлялись мелкие недостатки: кто-то с вечера не побрился, кто-то поленился начистить сапоги или подшить свежий подворотничок. Бежан записывал фамилии нерадивцев в записную книжку и грозил нарядом вне очереди. И тут же заставлял исправить недостатки.

Окончив осмотр, Бежан становился во главе взвода и командовал:

– Рядовой Вулик, ко мне!

Именно так старший сержант произносил фамилию одного из молодых солдат – рядового Иосифа Вулиха.

От левого фланга отделяется аккуратный солдатик, черноглазый, с тёмным ежиком волос на остриженной голове. Чётким шагом он подходит к командиру, прикладывает руку к шапке и звонким голосом докладывает.

– Рядовой Вулих по вашему приказанию прибыл!

Бежан придирчиво оглядывает солдата. Всё у него в порядке, он чисто выбрит и начищен. Командир начинает неслужебный разговор:

– Как вам сегодня спалось, товарищ Вулик? Тот вежливо отвечает: