Фрунзе. Том 5. Proxy bellum

Несколько секунд ожидания.

И он снова ее снял. Вызвал секретаря. И произнес:

– Соедини меня с Игнатьевым. Да. Хорошо. Жду.

Генеральный секретарь нервно прошелся по комнате. Остановился, потирая переносицу. Потом потер лицо. Подошел к столу. Отпил теплый свежий ароматный чай. Терпкий. Черный. Без сахара.

Поглядел на трубку.

И взял ее в руки.

Это был любимая трубка Иосифа Виссарионовича. И он ее хранил.

– Не сработались… – тихо, почти шепотом произнес Фрунзе. Он не был врагом Сталина. Он не считал его врагом Союза. В чем-то ошибающимся, скудно образованным и излишне увлекающимся – да. Но не более. И вполне искренне хотел войти с ним в тандем. Но, увы, Иосиф не мог работать в таком режиме. Любой человек, дышащий ему в затылок, занимая вторую позицию, для него был врагом. И пропасть между ним и подчиненными в его представлении являлась залогом надежности и стабильности власти. Фрунзе же получался слишком ярким. А таких не любят…

Вот и не сработались.

Хотя определенное чувство вины вынудило Михаила Васильевича усыновить младших детей Сталина и опекать старшего. Да вот эту трубку держал. На память.

Не так он себе представлял «друга всех физкультурников». Не так.

Хотя вполне отдавал себе отчет, что в той кровавой каше, каковой была плеяда вооруженных переворотов 1917 года разной степени успешности и последующая Гражданская война, иных людей бы и не выкристаллизовалось. Сталин, как и многие иные, был продуктом своей эпохи. И попытка его идеализировать чуть было не стоила Фрунзе жизни. Причем неоднократно.

Зазвонил телефон.

– Фрунзе. Слушаю.

– Игнатьев. Вы меня искали, Михаил Васильевич?

– Да. Сейчас на латвийской границе ряженные в советскую форму атаковали латвийский пограничный пост. Потрудитесь вызвать посла Латвии и вручить ему ноту протеста. И потребуйте объяснений, дабы он прояснил, чем был вызван этот маскарад.

– К-хм…

– Удивлены?

– Еще как. Вы уверены, что нужно именно так действовать?

– Да. Сейчас пограничники попробуют взять языков для допроса. И мы сможем точно узнать, кто там ряженый. Но это не особо и важно. В общем, вызывайте посла и начистите ему харю. Образно. Ну и не забудьте разослать письма по остальным посольствам, разъясняя инцидент.

– Ох, даже не знаю…

– Зато я знаю. Действуйте. Судя по всему, они пытаются начать войну. И строить бедного родственника нам не с руки. Или вы хотите, чтобы бремя белого человека продолжало лежать тяжелым грузом у нас на загривке?

– Михаил Васильевич, мне кажется, вы несколько превратно трактуете «бремя белого человека». Обычно под этим выражением подразумевают долю несения цивилизации диким народам.

– И что, англичане ее кому-то принесли? Грабят и убивают. Только выдумали красивый повод, чтобы их никто не воспринимал обычными разбойниками, каковыми они и являются по сути. А их бремя – это крест, который на своем горбу тащит все остальное человечество. В том числе и белые варвары, такие как мы с вами.

– Я понимаю, но…

– Что «но»? Хотите, чтобы Россия вновь испытала то, что с ней случилось в 1917 году?

– Нет.

– Тогда идите и набейте морду послу. Ведите себя так, словно он нашкодивший щенок, обоссавший ваши любимые тапки. Поняли?

– Понял.

– Действуйте.

Вечером того же дня в Лондоне.

– Да что он себе позволяет?! – с порога воскликнул холеный мужчина лет шестидесяти.

– А вы не привыкли к тому, что этот варвар постоянно устраивает сцены? – фыркнул упитанный мужчина в возрасте, с пышными усами.

– Как к этому можно привыкнуть? Как?! Эти варвары совсем от рук отбились! Творят черт знает что! Им пора преподать урок и хорошенько их выпороть!

– А вы не боитесь, что этот варвар, по своему обыкновению, нас нашей же розгой и отлупит? – хохотнул упитанный мужчина средних лет с чисто выбритым лицом, которое, несмотря на это, все равно выглядело помятым. – Как мне кажется, Фрунзе ясно дал понять, что контролирует ситуацию и что он отнюдь не эта бесхребетная амеба – Николай.

– У него всего один корпус о двух дивизиях! Он хорош, но он всего один. Мы разнесем его в пух и прах! Ему просто не хватит людей! Кроме того, мы не поляки. Да и уроки Польской кампании выучили.

– У него есть еще шесть корпусов.

– Ах, оставьте! – манерно махнул рукой этот холеный мужчина. – Он же сам их за полноценные не считает. Там нет офицеров и генералов. Просто случайные люди на должностях для вида. Ведь старых балбесов он разогнал, а новых пока не вырастил. Так что эти шесть корпусов просто стадо, сброд, толпа быдла.

– Хорошо вооруженного быдла.

– Ну да, пусть так. Но у нас-то сколько сил? Мы легко сомнем его войска. Его корпус просто не сможет быть везде. А эти не заменят его. Мобилизацию же он проводить не будет. Это лишено смысла. Против наших закаленных в Великой войне войск выставлять сброд с опытом Гражданской войны несерьезно.

– Мы не знаем, что он будет делать, – заметил сухонький мужчина в годах.

– И он дал понять – он ждет нас.

– Ну ждет, и что?

– Я бы не советовал лезть в берлогу к медведю, который проснулся и ждет охотника. Плохая идея. Даже если охотник с ружьем, а медведь – нет. Полагаю, что нужно все отменить.

– Вы, верно, шутите! – аж взвизгнул холеный мужчина. – И простить ему то, что он устроил в Лондоне, Портсмуте и Скапа-Флоу?! Вы же понимаете – если мы его примерно не накажем, то потеряем лицо. И это не фигура речи. Нас… Нас просто разорвут!

– Хотите, чтобы нас разорвал он? Или думаете, что мы не потеряем лицо сильнее, если мы полезем в берлогу к медведю и он нас там задерет или того хуже?

– Риск, конечно, есть… – кивнул холеный мужчина. – Но если мы не вернем должок, то нам конец. Из региональных отделений МИ-6 доносят ужасные новости. Например, в Индии начались бурления. Причем неясно, кто именно воду мутит. Да и Франция. Мы что, зря дали ей возможность так усилиться? Она же нас и растерзает, если ее не обломать о русских. Нет. Нам нужно действовать. И демонстративно наказать этого охамевшего варвара. На кого он руку поднял?! Скотина!

– Поменьше эмоций, – мрачно произнес мужчина с серьезным лицом, который за беседой наблюдал, не вмешиваясь.

– Но как?

– Выпейте воды. Сядьте. В конце концов, такое поведение не подобает вашему статусу. Сир. Что же до войны, то я соглашусь. Если мы не накажем обидчика, показав всему миру, что будет с тем, кто покусится на «Священный град на холме», то нас сожрут. Уже целая толпа шакалов скалится и ждет, чем все обернется.