Убийство в Оптиной пустыни

– Какого, оптинского?

– Может, и оптинского…

– Так тот с ножом…

– А вот его портрет, – не ответил Соснин и из бумаг достал и положил сверху листок с рисунком.

– Слухай, ты что? Там мечи, ножи, а здесь «пушка». Если каждый выстрел к монахам присобачить, знаешь, что будет…

– Все, я тебе отдал, – разозлился Соснин, – а там как знаешь…

– Ладно, – бросил дежурный.

Кряхтя собирал бумаги и гремел пакетом.

Он себя не утруждал. Его дежурные сутки кончались в 8 утра и возиться с материалом все равно придется его сменщику. И крикнул снова скопившимся около дежурки задержанным:

– А ну, пшли… Вот начальник приедет…

В первую после гибели монахов ночь погружалась Козельская земля. Спряталась за реку Жиздру в сосновый лес Оптина пустынь, темнотой наводя страх на тех, кто укрылся в кельях монастыря, кто не мог уснуть в домах вокруг обители, кто боялся потушить свет в квартирах в Сосенском и Козельске. А кто-то усердно молился, и тени всю ночь напролет склонялись в окнах. Вымерший мир нарушал храп милиционеров, заснувших во вратах Оптиной. За день они так намотались, что свалились с ног и спали беспробудным сном. Вернись убивец в эту ночь, он бы мог принести еще больше бед братии и обители.

Часть вторая

19—20 апреля 1993 года

1. Хлопоты в милиции и в монастыре

Уже пробежали на службу монахи; уже телетайпом улетела информация об убийстве в Москву; уже увезли вещдоки на экспертизы в Калугу; уже разъехались визитеры из нее – кто в милицейский отдел, кто в монастырь; уже проснулись запертые в коридорах милиции бедолаги; уже сам начальник милиции Зубов прошмыгнул в свой кабинет и, протирая глаза, читал донесение старшего опера, разглядывал рисунок стрелка, пытаясь связать выстрел с убийством монахов; уже члены «банды» замерли в камере, ожидая решения их судьбы.

Прокурор-криминалист Грищенко в милицейском кабинете расчесала копну волос на голове, попрыскала и закрепила волосы лаком, выкурила папиросу, разложила бумаги на столе, приготовилась к трудному дню:

– А БОМЖ темнит… Надо Мортынова попросить, пусть о нем побольше выведает…

БОМЖ оказался крепким орешком и покоя прокурору-криминалисту не давал.

А в монастыре шерстили. Вытряхивали все наизнанку. Выплыла масса нарушений. Люди приезжали в обитель и жили без прописки. В ней принимали кого ни попадя. Одного приняли по свидетельству о восьмилетнем образовании, другого – по копии паспорта, третьего – по справке с ЖЭКа. Полнейший беспредел в соблюдении паспортного режима.

Послушники с монахами

Когда милиционеры пришли к коменданту общежития, он оказался пьян.

Начальник милиции Зубов зверел:

– Мы сколько раз твердили наместнику Венедикту, игумену Мелхиседеку: наведите порядок…

Бежавший за ним вприпрыжку начальник паспортного стола поддакивал:

– Да все по-прежнему!.. Не внемлют!.. Вот и аукнулось!..

Вскрылось и то, что монахи давно просили выставить пост в обители. Ведь мало ли кто может прийти. Но за малочисленностью милиции монастырю отказывали.

– Нам бы банк уберечь! – отбивался Зубов.

Монахи припомнили начальнику его слова, а тот разводил руками.

Милиция валила на обитель, обитель – на милицию.

Мортынов снова устроился в надвратной. Его вовсе не задевала второстепенная роль в расследовании, хотя он и возглавлял следственную группу. Пальму первенства он с легкостью отдавал Грищенко, пусть она возится с основным подозреваемым.

Вот опер завел в комнату сухопарого парня и шепнул следователю на ухо:

– Подельник… Его трудовую в бушлате БОМЖа нашли…

Мортынов снова допрашивал:

– Фамилия…

– Суслов Андрей Дмитриевич… Родился в 1964 году в Ленинграде… Временно не работаю…

«По-старому: тунеядец».

Амвросий Оптинский

Трудно сказать, сколько тунеядцев отправил в места не столь отдаленные Мортынов в пору советской власти, когда до прокуратуры брушил дознавателем в милиции. Теперь в слове «тунеядец» звучало даже что-то почетное, и «тунеядцев» никто не трогал.

Суслов проговорил:

– Я послушник Оптинского монастыря…

«Почетный тунеядец».

Мортынов записывал:

«…в монастыре я с 1991 года. Работаю в издательском отделе. Выпускаем книги. Живу в келье, где обитали по шесть-восемь послушников. Число послушников часто меняется».

– И что ж вы выпустили?

– Вот, выходят из печати Жития Амвросия Оптинского[9 - Схиархимандрит о. Агапит (Беловидов). Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1900.].

– А кто это – Амвросий?

– А вы разве не знаете? Старец наш…

Следователь покраснел и резко перешел к главному:

– Александр Карташов появлялся в монастыре?

Выслушал ответ и записал: