На полях Гражданской…

– Это им за то, что натворили, – сухо сказал Новиков.

Вид перекладины и людей, качающихся на ней, ошеломил и глубоко запечатлелся в моей памяти. Время от времени я вспоминала вытянувшихся над землей большевиков.

Вышли в свет закрытые прежними властями газеты. В первом номере «Воронежского телеграфа» появилась заметка о красном терроре, убитых монахах и полковнике Леониде Новикове, на телах которых нашли следы пыток.

А над заметкой крупными буквами выделялось объявление:

«Восстанавливается доблестный 25-й Смоленский

пехотный генерала Раевского полк…

Запись производится в Воронеже

на Большой Дворянской в помещении

гостиницы “Бристоль”…

ежедневно с 10 утра до 2 часов дня и с 4 часов дня до 6 часов…

Полковник Новиков».

– Иду записываться! – выкрикнул Сергей, прочитав объявление. – Ты пойдешь со мной?

– А как же!

Мы прибежали к гостинице, около которой толпились люди молодые и чуть постарше. Это были вчерашние студенты, бывшие офицеры, солдаты. Видно было, что среди них много удивительных смельчаков, каждого их которых хотелось обнять и расцеловать. Такие они были окрыленные! Кто-то пришел один, кто-то со своими женами, кто-то с невестами.

За порядком следил вихрастый подпоручик:

– Господа! Все успеете! Готовьте сразу документы!

Я протиснулась к двери.

– Барышня! Вы в пехоту аль в кавалерию? – оглядел меня.

– Я к Вячеславу Митрофановичу…

– Он занят! – подпоручик посмотрел в комнату, где вокруг стола сгрудились военные.

– Уманец! Пропустить! – раздался знакомый голос.

В гуще людей я разглядела Новикова.

– Слушаю, ваш благородь! – произнес подпоручик по-старорежимному и помог мне войти.

– Оленька! Как вы кстати. Садитесь и будете за секретаря, – Новиков показал на кресло. – Видите, сколько желающих!

Я утонула в кресле и подалась к столу, на котором лежала кипа бумаг и стояла чернильница. Взяла ручку и макнула перо.

– Пишите, – сказал Новиков. – Мыльцев-Минашкин Мин Терентьевич, родился… Где ты, дружище, родился? Что-то запамятовал…

– Вячеслав Митрофанович, это вам не борзых на зайца пускать…

– Мы еще наохотимся! – похлопал по плечу Мыльцева-Минашкина.

– Село Поныри Фатяжского уезда Курской губернии, – доложил стройный молодой человек.

– Происхождение?

– Сын волостного писаря.

Я старательно выводила каждую букву.

– Веселаго Всеволод Иванович, – представился другой. – Ротмистр… Смоленец…

– Это мы знаем. – Новиков склонился надо мной. – Оленька, вы успеваете? Умница! А почерк, почерк! Вижу, вы не только умелица чертить военные карты…

– Королев Лазарь Иванович. – Новиков подозвал щуплого мужчину. – Родом из села Новоживотинное. Наш сосед, Оленька. Мы плечо к плечу прошли с ним Карпаты…

Стопа бумаг росла. Записывались безусые юноши и ветераны, уже понюхавшие пороху. Я заполнила лист на Косцова Владимира Николаевича, моего брата Алмазова Сергея Васильевича, своим видом не показавшего родственную связь со мной. Все наперебой рассказывали о том, что привело их в полк. Кто хотел отомстить за разгром усадьбы, кто за убитого большевиками отца, кто за поруганную честь невесты, кто шел воевать из чувства солидарности с белыми и желал остановить разгул черни. Я увидела, на каком взлете возникала Добровольческая армия. В нее хлынули все те, кто не мог принять навязанный большевиками образ жизни. И стоило только удивляться, как быстро красные восстановили против себя столько людей.

3

– Хочу показать вам город! – Я потянула Новикова за руку.

И мое платье поплыло по тенистым улицам.

Вячеслав Митрофанович мог сказать, что знает город не хуже любого воронежца, но покорился гимназистке. Я уже не чувствовала неловкости рядом с Новиковым. Один его вид, вид героя войны, делал всякую спутницу уместной. Никакие сплетни не могли прилипнуть ко мне. Любая, невзирая на возраст, считала бы за честь пройти с георгиевским кавалером. С нами здоровались, военные отдавали честь, а я, как вырвавшийся из теснины ручеек, не могла остановиться. Может, говорила что-то сумбурное, легковесное, но на душе было радостно и светло.

– Вот дом губернатора! В таком доме мог бы поселиться генерал Новиков! – показала на губернаторский особняк.

– Болтушка!

Конечно, он тоже мечтал о чем-то достойном, быть может, о таких же хоромах, в которых мог жить. О генеральском звании, которое украсило бы отважного мужчину.

– А этот человек прорубил окно в Европу! – показала на памятник Петру в окружении дубов, чьи ветви тянулись вверх, как и рука императора.

– Вы намекаете на то, что нам стоит прорубить окно в Москву?

Новиков был воодушевлен. Добровольцы шли по Московской дороге. Взяли Орел. Три перехода оставалось до Москвы. И упоминание об императоре-победителе раздалось созвучно нашему настроению.

Мальчишки клеили к тумбам газету «Дело» и кричали:

– Читайте! История полка, связанного с именем генерала Раевского!

– Полк сформирован Петром Первым в 1700 году!

– Полку 219 лет!