– Не для Господина нашего. Только не для Него.
Рэй развёл руками: мол, что ж поделать – каждый при своём.
Он молчал некоторое время, покусывая губу. Видно было, что не давал ему покоя такой финал – слишком похожий на поражение, чем на заявленную им ничью.
– Ну, может, когда-то наука и до устройства души доберётся, если таковая существует, – всё-таки не удержался он.
– Не дай Бог, – без особого интереса откликнулся Форман, нашедший себе занятие более, должно быть, важное, нежели бестолковая словесная дуэль: он достал салфетку и теребил её теперь, тщательно протирая подушечки пальцев.
– Исчислит, взвесит… – не унимался Рэй.
– Клонирует, ещё скажите.
– И первый важный шаг уже сделан: тайна происхождения жизни, её эволюция к разуму – наука постепенно разгадывает этот ребус. Вам, конечно, знакомо «дерево жизни» – схема, где наглядно выстроен путь развития живых существ от простейших форм к сложным, вплоть до человека…
– Сваленные в подобие вектора кусочки пазла, перепутанные, взятые из несовместимых наборов, – что можно таким образом разгадать? Причём сами же составители видят противоречия и несостыковки, но продолжают упираться – только не признаваться в бессилии своих грубо-механических теорий. Да и вас, Рэй, я смотрю, просто-таки болезненно манит технический аспект вопроса. Одержимые… – с осуждением покачал головой Форман.
– Мы пытаемся объяснить!
– Объяснить… Как, например, вы бъясние ребёнку устройство и принцип работы, ну скажем… компьютера? Из чего сделана каждая его деталь и каким образом функционирует? Каким образом из многих разрозненных элементов образуется единое целое – и работает именно как единое целое? Как вы объясните всю эту химию, физику, а также производственный цикл изготовления каждого винтика, управление производством, экономику и много чего другого, непосредственно вроде бы не связанного с результатом, однако совершенно неотъемлемого от его достижения? Ведь всё взаимосвязано, и новые объяснения влекут за собой новые вопросы! Теперь подумайте, насколько интеллектуальные возможности ребёнка отличаются от возможностей врослого? А насколько далёк в этом плане человек от Творца Вселенной? О каком понимании устройства и методов создания Вселенной может быть речь, сколько же вам твердить? Однако же на уверенность ребёнка в то, что компьютер создан человеком, а не появился сам по себе из постоянно эволюционирующих деталей, его неразумение технического аспекта никак не влияет. Вы можете вдолбить в сознание ребёнка своё «дерево развития» деталей и материалов – но разве это изменит тот факт, что компьютер не сам по себе собрался из первичного бульона микросхем?
– Но дети учатся, познают и находят новые средства познания! Разум совершенствуется – ему становится мало одной веры!
– Средства познания Мира, творения Божьего, конечно, могут быть разными. Сложными. Изощрёнными. Но как ни изощряйся, материалист сосредоточен на том, что дано человеку как живому организму, животному: органы чувств и специфика обработки данных от них мозгом. Он соответственно развивает эту данность вовне – в виде приборов, образа мышления, логики… Физика, математика… – куча наук пытается описать Вселенную в меру возможностей имеющегося аппарата, изначально, однако, от основы своей, ограниченного рамками восприятия. Но даже в таком, ограниченном, виде сколько учёных на земле понимает всю ту катавасию, которую сами же общими усилиями и навертели? Кто-нибудь вообще понимает?
– Я уверен, когда-нибудь мы сумеем преодолеть и эти ограничения. Возможно, искусственный интеллект, если дать ему сформироваться в условиях, совершенно для человека немыслимых, сумеет подойти к исследованию Вселенной с иной, неведомой нам стороны…
– Для веры уже не существует подобных преград! А ваш искусственный интеллект… Представьте, что если он в итоге придёт к Богу? Он, а не человек! А что же люди, творения Его, – где будет их вера? Да там же, где и всегда! Ничего принципиально не изменится!
– Ну уж… – Рэй озадаченно коснулся пальцами лба. – А вы, случайно, никогда не писали фантастических романов? – встрепенулся он. – Кажется, мне попадалось нечто подобное. Где же…
– Человек сам себе изобретает такие сложности, что хватит на целую библиотеку фантастики. Хотя какая тут фантастика – проблемы-то вполне реальные! Горе человека – от ума его, и чем изощрённее и масштабнее ум, тем…
– Ну, знаете, религия тоже не избавляет от проблем! И если в отношении сугубо наших, человеческих, деяний я готов принять некоторую справедливость критики научно-технического прогресса (не научного мировоззрения, заметьте!), то уж что касается явлений внешнего порядка… Именно благодаря научным достижениям мы если и не сможем на эти феномены повлиять, то хотя бы имеем надежду от них спастись. Да взять хоть тот же метеорит, способный уничтожить Землю, или скачкообразное смещение магнитных полюсов, или резкую активизацию вулканического пояса… Не религия – наука готова предложить реальные способы…
– Смотрите не уничтожьте себя в поисках этих самых «способов»… И снова вы мешаете в кучу веру и исторически сложившийся, необходимый для религии как института, однако не являющийся её сутью комплекс обрядов. Откуда вам знать, на что способна истинная вера?
– А действительно – на что? Существуют ли убедительные примеры? Не со слов проповедников в храмах, не из провозглашённых догмой церковными иерархами писаний (сказать и написать можно что угодно!), а значимые, задокументированные, подтверждённые объективными свидетельствами и не допускающими иных трактовок вещественными доказательствами события?
– Настроены поковыряться молекулярным анализатором в «язвах гвоздиных»? – Форман, скривившись, хмыкнул. – «Сокрыто в небесах и на земле гораздо боле, чем мнится вам в учёности своей»! Примеры… Всё когда-то было. Я вот сетовал, что у человека короткая вера? К сожалению, у него ещё и короткая память. Да и сколько их сменилось – цивилизаций, человечеств…
– Тогда, может, непосредственно из вашей, Форман, биографии? Что-то ведь убедило вас в реальности бытия Того, кто есть начало и конец Вселенной?
– Учитывая вашу привередливость, вряд ли я смогу вас чем-то поразить.
– Ну а если не меня? Вот вы сказали – «цивилизации», «человечества»… Что если копнуть глубже и приблизиться к истокам – человечества и веры? Те, древние, – не предки наши в обозримом историческом периоде, а прапредки предков, – они бы согласились с интерпретацией ваших «примеров»? Как, вообще, думаете, какой-нибудь неандерталец или, там, флоресский «хоббит», к примеру, – мог обладать верой в Единого отца всего сущего? Или хотя бы способен был поверить в Него? И в связи с этим: зародилась ли вера вместе с осознанием человеком себя и попыткой понять своё место в мире, или всё-таки нужен был некий толчок – особое стечение обстоятельств, указание, чудо? Согласен, согласен, слишком сложный вопрос даже для такого эксперта, как вы, Форман – вот сам сейчас это сказал… и понял! Хомо хабилис, хомо эргастер, хомо эректус… Хомо… хомо… хомо… – сколько их, действительно, сменилось, этих «хомо», и кто знает, что творилось в их головах? Однако, похоже, именно «сапиенс» – тот самый вид человека, который «изобрёл» религию, – тот самый, у которого изначальное, полуживотное ощущение всеобщей взаимосвязанности и взаимозависимости вылилось в убеждённость о неслучайности бытия, трансформировавшись затем в полноценную веру. Есть, к слову, ещё один важный аспект, который…
– Не буду спорить, была или нет религия до сапиенса, – поморщился Форман, – какой смысл? Бог-то был всегда! К тому же, это ещё вопрос, сапиенс ли «изобрёл» религию, или религия «изобрела» сапиенса – нынешнего «хозяина Земли». И что будет, если отнять у занявшего царский трон «высшего примата» веру?
– Наука будет, вот что!
Форман отфыркался презрительным смехом.
– Наука, точно! Которая (о чём многие сегодня даже не задумываются, если вообще знают) выросла из религии как специфическая ересь гордецов! Предателей веры, по сути!
– Наука служила религии поначалу, это так, но… предатели?! – Рэй хмыкнул с сомнением, затем что-то пришло ему в голову, и край губ дрогнул в скрытой усмешке. – Собственно-то говоря, история верований и религий – это история отношений с категорией смерти, и апофеоз этих отношений – обретение бессмертия. Наука же только тем и отличается, что постепенно во главу угла поставила новые, не соответствующие догме методы, окончательно в итоге отделившись от церкви. Но цель не изменилась ни у той, ни у другой стороны: победа над смертью! Посмотрим же, кто придёт к финишу первым!
– К бессмертию тела, вы имеете в виду? Животного? А позвольте спросить, кому наука даст вечную жизнь этого самого тела в первую очередь? Неужели самым достойным? Нет! Исключительно тем, кто, одержимый демоном, сулящим эксклюзивную власть над миром, финансирует подобные проекты, – о личностных и тем более духовных качествах речь совершенно не идёт! Вот уж всем финишам финиш – раса бессмертных божков! Для религии же бессмертие тела не важно, даже вредно! Праведность в достижении посмертной вечности – вот её действительная задача здесь, на земле! А чтобы пресечь блуждание народов в тумане искушения и порока, власть в мире материальном безо всяких оговорок должна сосредоточиться не в руках человека, а в руках церкви! Так что это ваше «кто придёт первым» – не от заботы о благе человеческом…
– Уловка, смещение ценностей ввиду неодолимых обстоятельств! Разве в конце времён, по словам Священного Писания, не воссстанут мёртвые из могил? Воскресение телесное – явная или тайная мечта всех, в том числе и церковников. И если бы религия нашла способ бесконечного продления жизни, она не упустила бы свой шанс. Но… не может! А наука – может!
– Воскресение тела – мечта животного, страшащегося физической смерти. Верующий не боится смерти, и воскресение, учитывая сей немаловажный аспект, есть часть замысла Господня, а не ублажение человеческой гордыни. Но путь науки – путь гордыни! И что же? Закрыв рот Богу, наука открыла рот Дьяволу! Учёные… Любомудры… Апологеты грандиозных деяний… Сатанисты по сути! Сравняться с Господом – их цель! С тем самым Господом, существование которого так рьяно отрицают! Да, наука, несомненно, достигла результатов, способных вскружить головы невеждам. К чему это привело? «Люди стали поклоняться твари вместо Творца»! И апостол Павел не первый и не последний, кто возмутился этим!
– Достижения науки – это реальные достижения! Это реальное могущество человека, а не питающая глупые надежды сказка!
– Могущество пьянит, рождая ощущение вседозволенности, – синдром навозного червя, сумевшего забраться на макушку травинки: он в восторге от собственной значимости, однако положение его крайне шатко! Кто-то понимает это. Единицы. Они-то и есть главные противники Господа – те, кто всё знает, но сознательно идёт наперекор! И вот, пререкаясь с Богом, человечество уже балансирует на грани выживания: кризисы и катастрофы – внутренние и внешние… О близости некоторых из этого сонма кошмаров оно сейчас даже не подозревает!
– Ну… пусть применение добытых знаний трудно контролировать, не стоит, однако, во всём винить стремление человека докопаться до основ. Хотя, ваша правда, будет невероятной удачей, если человечество продержится в течение ближайших пары-тройки тысяч лет, причём не просто выживет – разовьётся достаточно для того, чтобы…
– Пары-тройки тысяч? – Форман хмыкнул. – Ну вы оптимист!
– Как бы то ни было, мы должны выжить! И мы можем выжить – надо только приложить усилия, а не ждать неизвестно чего неизвестно от кого!
– Церковь именно тот ковчег, что спасает…
– Каким образом? Пытаясь привести народы к общему мифу, хорошенько для этого подстёгивая неотвратимостью мировой катастрофы? Наука найдёт оптимальный путь без привязки к идеологии, религии и прочим манипулятивным измышлениям!
Форман отодвинул от себя превратившуюся в бесформенный комок салфетку, которую он до сих пор так и мурыжил в руках.
– Мне жаль вас, Рэй, честно, – лицо его, однако, выражало не жалость, а скорее рутинную брезгливость лаборанта, наблюдающего в очередной чашке Петри всё тот же, повторяющийся от раза к разу, привычно-мерзкий результат. – Вас угораздило оказаться на ошибочной позиции, и теперь, поддавшись заблуждению ложной ясности рационального мышления, вы прочно увязли там, исповедуя тем не менее абсолютно иррациональную веру во всемогущество человеческого разума и его ведущую роль. Ведущую куда? А вот этого вы и сами толком не представляете – на это вам восхваляемой вами же ясности не хватило. Такой вот из вас в итоге получился парадоксальный сплав. И ничего другого не остаётся, кроме как пожалеть вас.
– Не стоит сожалений, – буркнул Рэй. – Это мой осознанный, выстраданный даже… – он запнулся и, будто что-то подкатило к горлу, прокашлялся, – …мой выбор.
Форман пожал плечами и с прежней смесью гадливости и разочарования на лице принялся изучать обстановку зала. Рэй же поразмышлял о чём-то, кусая губу, потом стукнул кончиками пальцев по столу.
– Вот вы, Форман, окончательно определили меня в стан принципиальных атеистов. Но я ведь вовсе не отрицаю возможности существования Создателя, я даже готов был когда-то поверить, однако… хм-м… Однако жизнью научен так, что в отсутствии доказательств… – и он как-то виновато дёрнул плечом. – Вы считаете науку никчёмной и вредной, а «социум-конструктор» и вовсе абсолютным злом, но тут, знаете ли, как с атомной энергией: в чьи руки попадёт. И если бы существовал адекватный выбор, достойная альтернатива… Или хотя бы больший запас времени… Я ведь действительно много размышлял над этой проблемой – проблемой глобального кризиса, в основе которого лежит кризис мировоззрения и целеполагания, но другого достаточно эффективного метода, способного урегулировать её, не нашёл.
– Да, похоже, вас уже не переделать… – Форман оторвался от разглядывания тонущей в шизофренически-жёлтом мареве тоскливой заброшенности. – Ну что ж… – и перевёл будто напитавшийся этой вневременной тоской взгляд на Рэя. – Осознаете ли в конце концов свою ошибку или нет, но вы часто будете становиться свидетелем явлений, фактов – доказательств того, что внерациональное заложено в самом существе человека и обладает притом такой мощью, что конкурентов у него нет и не будет. А величайший лидер, апологет и проповедник метарационального мировоззрения – он обязательно явится, Рэй, не сомневайтесь. И он возглавит обновлённую, если в том будет необходимость, церковь.
– Очередные пророки, очередные учения… – поморщившись, отмахнулся Рэй вроде бы от слов Формана – но скорее, пожалуй, от его взгляда: тот будто с покойником прощался. – И, как всегда, ничего вещественного, доказуемого, что можно предъявить к проверке. Очередной миф, дешёвая мистика.
– Зря вы так, в самом деле. Ведь что такое мистика? Ощущение мира как непостижимой тайны. Возможно, это единственное истинно ценное чувство, которое будет сопровождать человечество до скончания его века.
– Всего лишь ощущение? Наука имеет непосредственный контакт с этой тайной!
– И в чём заключается этот контакт? В описании тех фрагментов, что удалось рассмотреть в бесконечности Мироздания, – всего лишь? Но что наука выбирает для рассмотрения? Каковы критерии этого выбора? И много ли она увидела до сих пор? Мироздание существовало задолго до того, как комочки органической жизни начали тыкаться в него сопливыми носами, придумывая имена и объяснения тому, до чего дотыкались. Стоит ли всерьёз воспринимать плоды этих первых шажков?
Форман помолчал пару секунд, уставившись Рэю в глаза, высматривая в них что-то, – тот отвёл взгляд и, качнув головой, усмехнулся.