Аленка

Аленка
Михаил Эм

Беспомощную туристку пытается изнасиловать наглый космический полицейский. А дальше – жесткач.

Михаил Эм

Аленка

На радаре появляется и начинает мерцать точка, которую автоматика идентифицирует как полицейский глиссер.

Вот черт! Признаться, я слегка напугана. Встреча с представителями закона в мои планы не входит, и я – что в моем положении совершенно естественно – меняю курс. Но окрестности Марса – не лучшее место для того, чтобы скрыться от преследования. Находись мы в поясе астероидов, я бы легко затерялась в скоплении мелких небесных тел. Но проделать данный финт вблизи от Марса, к сожалению, невозможно.

В общем, полицейский глиссер не отстает. Даже больше – он приближается к моей маленькой ракетке с рекордной скоростью. Когда это становится очевидным, я добровольно снижаю скорость – тем самым демонстрирую законопослушность. А что еще остается одинокой блондинке в бескрайнем космосе?

Подлетевший глиссер оказывается одноместным – уже легче! Придется иметь дело только с одним отморозком – не с несколькими. Космические копы – настоящие хищники: прикрываясь общественным благом, вечно лезут в чужие дела с единственной целью – поживиться! Но у меня нет выбора. Штатное вооружение полицейского корабля не идет ни в какое сравнение с тем, чем оборудована моя прихваченная по случаю развалюха, так что о неподчинении мечтать не приходится.

Глиссер приближается, с наведенными на мою ракетку боеголовками. Коп не шутит: относится к патрулированию предельно серьезно. Передает по общей связи:

«Пункт назначения и цель полета? Количество человек на борту?»

Приходится отвечать:

«Я одна. Совершаю одиночное туристическое плавание».

«Оружие на борту имеется?»

«Столовые ножи».

В конце фразы ставлю смайлик, чтобы было понятно: это безобидная шутка. Судя по тому, что моя выходка остается без внимания, – дошло.

«Назовите свое имя».

«Аленка Строганофф».

«Возраст?»

Я начинаю нервничать.

«Восемнадцать. В чем дело, собственно? И какое вам дело до моего возраста?»

С глиссера передают – исчерпывающе и сурово:

«Вы находитесь в запретной зоне».

Ну вот, запретная зона! Приехали. А может, врет – пытается развести?

«Разве в окрестностях Марса запрещено летать? Впервые слышу».

«Неделю назад запретили. В связи с особыми обстоятельствами».

Ничего другого не остается, как разводить на жалость, – то есть попытаться развести.

«Извините, не знала. Я все поняла – сейчас развернусь и полечу обратно».

Нет, не купились:

«Приготовьтесь к досмотру. Предупреждаю, на первую же попытку сопротивления открываю огонь. На уничтожение».

И боеголовки, многозначительно направленные на мою утлую корабельную посудинку.

Значит, досмотр? Не хотелось бы, но ничего не поделаешь – пусть досматривает.

«Я готова».

И вот полицейский глиссер берет в жесткий захват мою маленькую ракетку, тем самым ограничивая ее подвижность. Между состыковавшимися судами протягивается туннель, ребристыми секциями напоминающий морское чудовище. По туннелю плывет одинокая фигура в мягком скафандре – желающего досмотреть мою посудину копа. Строго говоря, даже в одноместном глиссере может поместиться до трех человек, но в космической полиции тесноты не любят. У них достаточно глиссеров разных моделей: не только одноместных, но и многоместных, – при этом хроническая нехватка личного персонала. Не каждый согласится на сволочную работу вахтовика. Три месяца в открытом космосе, в полном безделье и отупении. Поэтому патрулируют по одному: на Земле считают, что сходить с ума лучше в одиночку, чем скопом. Дешевле для бюджета обходится.

Пытаться улететь, находясь в жесткой стыковке, нереально, поэтому я покорно отворяю входной шлюз.

Коп влетает внутрь моей ракетки и оказывается высоченным парнем, с довольно наглым лицом. Но глаза – у него удивительно голубые глаза, в которых можно утонуть! Я чувствую, что пропадаю, когда заглядываю в них. Поэтому, стараясь не смотреть на голубоглазого копа, сообщаю, по возможности равнодушно:

– У меня нечего досматривать.

– Вот и посмотрим, Аленка, чего нечего, – с улыбкой парирует парень.

Запомнил мое имя, скотина. Говорит, а сам держит руку на бластере – вероятно, опасается, что я не одна. Хотя лететь на моей посудине вдвоем – нужно сначала рехнуться: она меньше даже одноместного полицейского глиссера.

– Осматривайте, – соглашаюсь я, ощущая себя неловко под его оценивающим мужским взглядом.

В ракете жарко: на мне только шортики, тонкая хлопчатобумажная маечка и вьетнамки. Наверное, стоило переодеться, но в спешке не сообразила, а теперь поздно.

Коп с ослепительно голубыми глазами профессионально пробегается по ракетным помещениям, убеждаясь, что я одна на борту. Только после этого убирает руку с бластера и говорит, разворачивая кресло пилота в мою сторону и присаживаясь в него:

– Транспортное средство досмотрено. Теперь личный досмотр. Снимай одежду, Аленка, я тебя досмотрю.

– Еще чего! – восклицаю возмущенно. – Вы не имеете права!

– Имею. Ты находишься в особой зоне, я должен обыскать тебя на предмет провоза запрещенных веществ. Раздевайся догола.

На мои глаза наворачиваются слезы.

– Но это неправильно!

– Почему?

Он никуда не торопится. Космос – необжитое пространство. Мы совсем одни, поэтому можно насладиться беспомощностью жертвы: поиграть с ней, как кошка с мышкой. И эти голубые глаза: они завораживают меня, заставляя объяснять то, что, наверное, уже и не имеет никакого значения.

– Потому что неправильно! – всхлипываю я. – Сами видите, что у меня нет ничего запрещенного, зачем мне раздеваться?

– Если честно, хочу посмотреть на тебя голую, – объясняет парень в форме космической полиции. – А потом, если понравишься – а я уверен, что понравишься, – я тебя изнасилую. Некоторым мужчинам нравится брать женщин силой – в этом есть определенный кайф. Тебе не повезло, Аленка: я из такой породы. Причем насиловать буду жестко, предупреждаю заранее. Приготовься к этому.