Лучшие пьесы

Пикок: Ничего подобного. В Париже научились быстро составлять логарифмические таблицы. Расчетчики разделены на три группы, каждая занимается своей работой. Расчетчики последней группы настолько неквалифицированны, что набираются из числа оставшихся без работы парикмахеров. Так что, если какой-нибудь парикмахер поможет тебе, Чарльз, в составлении таблиц, Вудхауз заблудится в Кембридже гораздо раньше твоей старости, а ты окажешься помолвлен.

Бэббидж: Остроумно придумали эти французы.

Пикок: И главное, эффективно.

Бэббидж: Если бы заменить парикмахеров на что-нибудь более простейшее, получилось бы совсем идеально.

Слегг: На что, к примеру?

Пикок: Наш друг предлагает заменить парикмахеров осликами. Но увы, ослики не смогут взять даже самый легкий логарифм, поскольку ослики глупее своей упряжи.

Слегг: В таком случае необходимо заменить ослика на упряжь.

Бэббидж: Как ты сказал, Майкл?

Слегг: Заменить ослика на его упряжь. Пусть упряжь сама берет логарифмы.

Бэббидж: Ты хочешь сказать, что машинерия способна сама брать логарифмы?

Гершель: При Чарльзе нельзя упоминать машинерию, он сразу заводится. Вы знаете, в детстве он пытался изобрести аппарат для хождения по воде и едва не утонул.

Слегг: Он просто пьян.

Бэббидж: Обождите, друзья. Почему бы машинерии, в самом деле, не брать логарифмы? Представьте станок, решающий математические задачи. Разработка логарифмических таблиц отнимала бы в таком случае на порядок меньше времени.

Гершель: Такие станки можно было бы использовать в астрономии.

Пикок: В навигации…

Слегг: А еще в мануфактурах. Поздравляю вас, джентльмены: не прошло и получаса с момента учреждения «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», как среди его действительных членов уже появился один рехнувшийся. И двое других на подходе.

Пикок: Предлагаю выпить по этому поводу.

Все следуют хорошему совету.

Слегг: Чтобы проверить, кто из нас более сумасшедший, предлагаю пари. Ставлю гинею на то, что первой женщиной, встреченной нами по пути, окажется брюнетка.

Пикок: Я ставлю на белокурую. Чарльз, разумеется, на шатенку?

Бэббидж: Разумеется.

Пикок: Нашему уважаемому президенту ничего другого не остается, как ставить на пегую.

Гершель: Я ставлю на мужчину.

Слегг: Чувствуется математический склад ума. Однако такая ставка, мой дорогой президент научного общества, не принимается. Назовите что-нибудь, обладающее меньшей степенью вероятности, хотя бы горбатого великана с зелеными волосами.

Гершель: Хорошо. Ставлю на священника.

Слегг: Другое дело. А теперь, уважаемые члены «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», попрошу всех покинуть зал заседания!

Все, кроме Бэббиджа, направляются к дверям.

Чарльз, это и тебя касается. Или ты уже засел за разработку логарифмических таблиц? А как же твоя математическая упряжь? Поручи логарифмы ей.

Бэббидж: Уже иду. Майкл, Джон, Джордж! Обождите меня, друзья.

Пытается собрать разлетевшиеся листы рукописи, потом машет рукой и убегает вслед за всеми.

Сцена 2

1823 год, с момента предыдущей сцены прошло одиннадцать лет. Лондон, дом Бэббиджа на Девоншир-стрит. В гостиной – Джорджиана, молодая женщина с золотистыми волосами. На руках у нее ребенок. Двое других детей, постарше, держатся за юбку матери.

Джорджиана: Джон, это вы? Да заходите же, заходите!

Входят Гершель и следом за ним держащийся несколько в отдалении Клемент, малоразговорчивый мужчина лет сорока пяти, знающий себе цену.

Гершель: Здравствуйте, Джорджиана. А где Чарльз, разве он не вернулся с аудиенции у герцога Веллингтона?

Джорджиана: Еще нет, мы ожидаем его с минуты на минуту. Располагайтесь, джентльмены. Извините, я только передам детей няньке. Дети – Генри, Чарльз! – идите за мной, только осторожно, не споткнитесь о порожек.

Уходит с детьми и тут же возвращается одна.

Гершель: Разрешите представить вам мистера Клемента.

Джорджиана: Очень рада, мистер Клемент.

Клемент молча из своего угла кланяется.

Как у вас дела, Джон? Ваше с Чарльзом общество какой-то там еретической точки еще существует?

Гершель(улыбаясь воспоминаниям): Так вы о нем знаете? Чарльз вам рассказывал? Увы, «Общество предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки» давно не у дел. Мы с вашим мужем были тогда молодыми людьми и веселились как могли. Хотя с годами игры не сильно изменились. Сейчас вместо «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки» мы играем в Королевское общество.

Джорджиана: С тех пор, как Чарльза туда избрали, он не сказал о Королевском обществе ни единого доброго слова. Право, я в этом ничего не понимаю. Неужели верно, что все члены Королевского общества только тем и занимаются, что обедают за счет своего общества, награждая себя за эти обеды почетными медалями?

Гершель: Это Чарльз так говорит?

Джорджиана: Особенно когда у него плохое настроение.

Гершель: Что же, можно выразиться и так. Хотя я бы возразил Чарльзу, что члены Королевского общества награждают себя не только за бесплатные обеды, но также и за бесплатные ужины, не говоря уже о ланчах.

Джорджиана: Ну вот, и вы туда же. Похоже, все члены Королевского общества задались целью отзываться о нем пренебрежительно. Однако расскажите о себе, Джон, я столько времени вас не видела.

Гершель: Рассказывать нечего, дорогая Джорджиана. Астрономия – скучнейшая наука. И что самое обидное, астрономов до меня было бессчетное количество и у финикиян, и у персов, и у египтян. То ли дело ваш муж. То, что он задумал, никаким финикиянам не снилось.

Джорджиана: Чарльз что-то объяснял мне, но я ничего не поняла. Какое-то табулирование многочленов. По-моему, это ужасно. Лучше ему получить кафедру в каком-нибудь университете, так мне кажется.

Гершель: Боюсь, дорогая Джорджиана, я толком не сумею объяснить, что именно задумал ваш муж. Но если Чарльзу удастся построить свою машину, он обессмертит имя Бэббиджей в веках.