Карлик и Роза

– Я не подчинюсь тебе! – кричал карлик, – Я теперь сильнее, чем был, смотри!

Он схватил и поднял над головой тяжелый камень, валявшийся неподалеку. Барон расхохотался.

– Ну, Ганс, нет слов! – сквозь смех говорил он.

– Ты можешь убить меня, но я не подчинюсь тебе! – выкрикивал карлик.

Шварцкопф оборвал смех. От видимого спокойствия барона не осталось и следа. Теперь в нём кипела бешеная злоба. Шварцкопф схватил Ганса за шиворот и поднял перед собой. Камень выпал из рук карлика.

– Убить?! Да, я хотел бы убить тебя, Ганс! – тихо, но яростно говорил барон. – Я хочу, чтоб ты умирал на моих глазах медленной, мучительной смертью! Ты предал меня, Ганс. Знаешь, что ты сделал? Ты лишил меня силы. Нет жертвы – нет силы! Я не мог даже выйти из замка, Ганс. Я ничего не мог! Как долго восстанавливал я силу… Случайно попавшиеся тупые бродяги были тогда моими жертвами. Ведь ты знаешь, как мало в них проку, Ганс! Немало времени прошло, прежде чем я смог выйти на настоящую охоту, прежде чем смог найти стоящую жертву. Но теперь я сильнее, чем был, и ты, Ганс, подчинишься мне!

Барон с размаху бросил карлика об землю. Ганс сильно ударился, но поднялся и твёрдо встал на ноги перед бывшим хозяином. Шварцкопф же, овладев собой после взрыва ярости, спокойно произнёс:

– Как видишь, у меня есть причины наказать тебя, Ганс. Но я готов быть великодушным. Я прощу тебя, если ты вернёшься и будешь продолжать делать то, что делал. Если же откажешься… Помнишь дракона и бездну, Ганс? Это хуже смерти, можешь мне поверить.

Карлик молчал.

– Итак, Ганс, если хочешь избежать этой участи, завтра ты должен привести на алтарь жертву, – продолжал барон. Карлик опустил голову.

– Я не буду больше убивать, – произнёс он.

– Прекрати играть в добренького, Ганс, – поморщился Шварцкопф. – Скольких ты уже убил? Ты помнишь их предсмертные крики, их пронзительные взгляды? Помнишь, как они просили сжалиться над ними? И что же они получили от тебя? Смерть! Ты такой же, как я, Ганс. Твои руки по локоть в крови.

Барон пристально смотрел на карлика. Дьявольский конь Шварцкопфа переминался с ноги на ногу, ноздри его шумно раздувались, и из них выходил настоящий дым. Внезапно конь всхрапнул, рванулся, и из его рта вырвалось пламя. Барон с силой натянул поводья. Успокоив тварь, Шварцкопф сказал карлику:

– Слушай меня, Ганс. Завтра ты должен привести на алтарь Анну,

Карлик стал белее мела. Он резко повернулся в сторону поляны. Девочка всё еще была там. Она не смотрела в его сторону и, казалось, не слышала их разговора. Скорее всего, подумал карлик, его бывший хозяин позаботился об этом. Анна плела себе венок и выглядела счастливой и спокойной. Сердце карлика сжалось, дыхание перехватило.

– Я никогда бы не смог убить Анну, – с трудом проговорил он.

– Вот как? – презрительно бросил барон. – Смог же ты убить ее мать!

– Что?! – вскричал карлик, – Когда?!

– Когда?! – язвительно говорил барон. – В одну прекрасную ночь, в полнолуние, ты всадил её матери нож в спину. В ту самую ночь, когда ты решил предать своего хозяина. Да, да, Ганс! Анна – дочь Матильды!

– Нет! Неправда! Ты лжёшь! Нет!

– Дьявол! Разуй глаза! Посмотри на девчонку! На её лицо!

Карлик смотрел на Анну. "Не правда. Не может этого быть. Откуда у неё дочь? Матильда была такой молодой…" – думал он, уже понимая, что барон говорил ужасную, но всё же правду. Анна всегда напоминала ему Матильду, но он боялся признаться себе в этом! А лицо девочки – боже, как она похожа на мать! Это же её улыбка! Ганс чувствовал, что какая-то огромная тёмная пелена накрывает его с головой, обволакивает, проникает в душу… А душа кричит, но никто не слышит…

– Слушай меня, Ганс, – вновь властно произнес барон. – Так или иначе, девчонка будет убита. Ты ничего не сможешь сделать. Противостоять мне? Смешно! Бежать? Теперь от меня не убежишь! Не приведешь Анну – обойдусь без тебя. Но ты уже будешь вместе с ней на алтаре. Приведешь – останешься жив и всё будет, как прежде. Выбора у тебя нет, Ганс. Завтра в полдень Анна должна быть принесена в жертву. Делай свое дело!

– Почему в полдень? – тихо спросил карлик.

– Почему в полдень? Потому что теперь мне не мешает свет! Сила моя велика! Я бросаю вызов Солнцу! Я бросаю вызов всем и вся! Это моя победа, Ганс, вот так! – и Шварцкопф, пришпорив коня, круто повернулся и поскакал прочь.

Карлик смотрел ему вслед: там, где проезжал барон, деревья становились голыми и чёрными, словно обугливались; копыта дьявольского коня оставляли на земле глубокие дымящиеся следы. Такого раньше не было.

Огромная туча закрыла солнце. Налетел ветер. Он сорвал с дерева желтый кленовый листок, и тот стал падать, медленно кружась в воздухе. Карлик подставил ладонь. Лист упал в нее. Ганс немного посмотрел на него, закрыл глаза и с силой сжал лист в кулаке. Начался дождь.

***

Вечером Ганс и лесник сидели у камина. Девочка мирно спала в своей кровати, лесник, сидя в кресле, курил трубку, а Ганс, не отрываясь, смотрел на мелькающие язычки пламени в камине.

– Что-нибудь случилось, Ганс? – вдруг спросил старик. – Что-то случилось, я вижу это по твоему лицу.

Ганс немного помолчал, потом сказал:

– Ты никогда не говорил о том, откуда у тебя Анна. Расскажи.

Лесник внимательно посмотрел на карлика.

– Хорошо, – сказал он, – слушай. Этой весной было дело. Анну ко мне привела её мать, Матильда. Я знал Матильду с самого детства. Была она девочкой озорной, весёлой, как Анна сейчас. А выросла – такой красавицей стала! Только вот родители её рано умерли, трудно ей приходилось. А потом один господин знатный взял и увёз Матильду. Вернулась она скоро. С дочкой – это Анна и была. Осуждали, конечно, тогда Матильду в деревне, косо посматривали. Я не судил. Да только Матильде всё это было как комариный писк: гордая она была. А ко мне Матильда часто приходила. Нравилось ей здесь. Потом стала дочку приводить. А однажды пришла и сказала мне: "Я должна уйти. Пусть Анна у тебя поживет, пока я не вернусь. Или… Или как сам знаешь. Прошу, не отпускай Анну никуда от себя, береги как свою. Никто не должен знать, что она здесь". "Куда ты уходишь?" – спросил я, а она отвечала: "Не знаю… Может быть, в самый ад". Я думаю, она уже знала, что не вернётся. Матильда Анну сберечь хотела от зла какого-то. Надеялась, что если оно получит мать, так хоть про дочь забудет. Да, видимо, ошиблась. Девочке угрожает опасность, так ведь? Что же ты молчишь, Ганс?

***

Утром следующего дня карлик сказал Анне:

– Осень кончается. В лесу наша роза скоро погибнет от холода. Я возьму её домой, пусть она ещё немного постоит.

– Ты хорошо всё придумал, Ганс, – ответила ему девочка. И они вместе пошли к розе.

Она была всё так же прекрасна среди увядающего леса. Роза слегка покачивалась от ветра, и, когда карлик и девочка подошли к ней, им показалось, что она кланяется, будто приветствует их. Ганс вытащил из-за пояса нож, срезал цветок и сунул его за пазуху. Потом он, не говоря ни слова, решительно зашагал вглубь леса.

– Куда ты, Ганс? – крикнула Анна и быстро побежала за ним. – Куда мы идем? – спросила она, догнав карлика.

– В одно место… Ты увидишь, – ответил Ганс, не глядя на Анну.

Карлик шёл быстро, девочка едва успевала за ним. Ветер безжалостно срывал шелестящие листья с деревьев, и они, кружась, падали вокруг Ганса и Анны. Дорога была слишком знакома карлику, и он старался побыстрее дойти до проклятого места.

Вот и оно. Всё та же пентаграмма на земле, всё те же свечи и помост с цепями. Ганс прислонил Анну к плите и, взяв лежавший тут же молот, стал приковывать девочку.

– Что ты делаешь, Ганс? – взволнованно спросила Анна, – Это что – новая игра?

– Всё будет хорошо. Верь мне, – сказал ей карлик.

Приковав Анну, он сел около помоста и стал ждать.

– Ганс, мне здесь не нравится, – говорила девочка, давай уйдем отсюда!

– Потерпи, Анна, уже скоро, отвечал карлик.

Ждать и правда пришлось недолго. Солнце почти достигло зенита, когда появились Шварцкопф и Агнета.

– Я рад, что не ошибся в тебе, Ганс, – сказал барон, – ну что ж, начнём.