Карлик и Роза

– В-вы не с-с-меете! – заикаясь, произнес он.

Барон удивлённо и зло взглянул на Ганса.

– Ну и иди к черту! – выругался он. – Агнета, берём девку и пошли!

Ганс понял, что ничего не сможет сделать. Он стоял, шумно и часто дыша, потом резко повернулся и побежал.

– Куда?! – взвизгнула Агнета.

Шварцкопф поднялся и выбросил вперед правую руку. Из руки вылетела молния и попала в дерево, которое мгновенно загорелось и рухнуло прямо перед карликом. Зажмурившись, Ганс проскочил сквозь огонь и побежал дальше что есть духу.

– Дьявол! – ругался барон. – Мало времени, полночь близко. Агнета, берись!

– А Ганс?! – надрывалась та.

– Чёрт с ним, пусть идет! Он вернется. Куда денется!

Карлик всё бежал и бежал, не разбирая дороги. Небо смеялось над ним. "Убийца!" – говорила луна. "Жалкий урод!" – пищали нетопыри, пролетая над его головой. "Ты всё равно вернёшься!" – кричали деревья, цепляясь ветками и корнями. Карлик падал, поднимался, снова бежал. Сердце его отчаянно колотилось, ноги подкашивались, а Ганс всё бежал и не мог остановиться.

Он не вернулся.

***

По шуршащему жёлто-красному ковру из опавших листьев шёл, не торопясь, карлик с вязанкой дров за спиной. Небо над его головой было синим-синим, безоблачным, а залитый солнечным светом лес сиял золотом и багрянцем, радуя взгляд.

Когда Ганс убежал из замка, была весна, а теперь стояла осень. Осень эта нравилась карлику, как никогда не нравилось в жизни ни одно время года. Эта осень была первой. Первой порой свободы, красоты и первой порой без тяжести на душе.

Карлик шёл по тропинке к одиноко стоящему среди деревьев домику лесника. Теперь это был и его дом, родной и любимый. Дойдя до двери, Ганс обернулся, оглядел ещё раз лес, полюбовавшись им, и только потом вошёл. Положив вязанку около камина, он стал разводить в нём огонь, и вскоре пламя заполыхало весело и жарко. Ганс уютно устроился в кресле, вытянул ноги к огню и стал наслаждаться теплом и покоем.

Давно уже остался позади тот день, когда старый лесник нашёл карлика в каком—то грязном и сыром овраге. Ганс был очень болен, его трясла лихорадка и мучил жар. Увидев лесника, карлик бросился бежать, но старик без труда догнал его и положил свои не по годам сильные руки Гансу на плечи. Карлик некоторое время бился в этих руках, как затравленный зверек, но вскоре затих, и только сердце его отчаянно колотилось.

Лесник привёл карлика домой, выходил и позволил остаться. С тех пор Ганс жил здесь и помогал старику, выполняя разнообразную работу. Лесник был добрым человеком и хорошо относился к карлику, но Ганс так и не решился рассказать ему о себе. Сказал только, что убежал от злого хозяина, но ни имени его не назвал, ни о занятиях своих с бароном не проронил ни слова.

Жизнь карлика теперь стала несравненно лучше его прежнего существования, и проклятый замок понемногу забывался. Только иногда, глубокой ночью, когда жёлтая луна заглядывала в окна, Ганс снова и снова видел во сне удивленное лицо Матильды, розу в её руках и капли крови, падающие на цветок. Тогда карлик кричал и просыпался.

Утром всё забывалось. Дневной свет не оставлял в душе места для мрака. Да и новая радость появилась в жизни Ганса – десятилетняя внучка лесника Анна. Милая и добрая, похожая на василёк в поле, она, казалось, вообще не знала, что такое зло. Ганс полюбил её всем сердцем, и она отвечала ему тем же. Сколько прекрасных часов провели они вместе! Любимой игрой Анны были жмурки, которые они с Гансом затевали на одной из лесных полян. Карлик любил, завязав девочке глаза платком, убегать от неё и смотреть, как она бежит, маленькая и хрупкая, в простом коротком платьице, слушать её смех, кричать: "Я здесь!", снова убегать и, наконец, поддаваться ей. Анна хватала Ганса, снимала повязку и смеялась заливисто и звонко, и карлик уже мог улыбаться ей. А потом она завязывала ему глаза, и Ганс шёл на её смех, её голос, а радость стучалась в сердце. Казалось, что нет времени, нет прошлого и будущего, а есть одна вечность, и вечность эта светлая. Ганс ловил Анну, крепко сжимал её в своих руках, снимал повязку и долго смотрел на её улыбающееся лицо. Бывали мгновения, когда улыбка девочки напоминала ему о чем-то очень близком, но утраченном, и почему-то щемило сердце. Но радость приходила опять и легко побеждала грусть.

Однажды карлик спросил девочку:

– Где твои родители, Анна? Почему ты живешь одна в лесу, только с дедом?

Анна вдруг стала очень серьезной.

– Отца я не помню, а мама ушла и не вернулась. Она привела меня сюда, чтобы спрятать от чего-то очень злого, а сама ушла. Сказала, что мне нельзя уходить отсюда.

– Мне тоже, – пробормотал карлик. – А какой была твоя мама?

– Очень красивой, самой лучшей… Я так хочу, чтобы она вернулась, но наверное… она больше не придет… – и по щеке девочки покаталась слезинка.

Ганс обнял Анну и крепко прижал к себе.

– Она должна вернуться, – сказал тогда карлик девочке.

Никогда больше не говорили они об этом. И грусть вскоре опять ушла.

Гансу, сидящему у камина, где мирно потрескивали дрова, вдруг вспомнился этот разговор. Карлик смотрел на пламя. Он любил огонь – завораживающий, манящий, и, глядя на него, забывал обо всём.

Вдруг в домик ворвалась Анна, радостная, шумная, и потащила Ганса к дверям.

– Пойдем! Пойдем же! – торопила она.

– Куда? – спрашивал удивлённый карлик.

– Увидишь! Это чудо! Я нашла чудо! – и быстро шла, почти бежала куда-то.

– Подожди, Анна! – карлик, улыбаясь пошёл за ней.

Они долго шли по лесу, наконец, Анна остановилась:

– Смотри!

Перед ними среди деревьев цвёл розовый куст. Одна единственная роза на высоком тонком стебельке. Та самая.

– Разве это не чудо?! – восторженно говорила Анна, – Здесь, в лесу – и такая красивая! Когда я смотрю на нее, мне делается так хорошо! А тебе?

Ганс не отвечал. Он смотрел на розу. Карлик узнал ее. И место карлик вдруг узнал – то самое место, где он… где он…

– Га-а-анс! – вдруг ахнула девочка. – Ты плачешь?! Почему?

– Мне… нравится эта роза, – сказал карлик. Анна, смущенная отошла.

– Здравствуй, Матильда, – тихо—тихо, одними губами, произнес Ганс, и ему показалось, что роза чуть-чуть качнулась в ответ.

Карлик и девочка вернулись в домик, где их уже ждал лесник. Он был на охоте и пришёл с добычей. Всё было хорошо. Карлик знал, что завтра будет новый светлый день.

Беда нагрянула внезапно.

Было обычное осеннее утро. Небо хмурилось. Становилось всё холоднее, и полуголые деревья уже напоминали о том, что осень скоро кончится и придёт суровая зима.

Карлик сидел, прислонившись спиной к огромному раскидистому клёну, и смотрел, как Анна собирает цветы неподалёку. Внезапно странный звук привлёк внимание Ганса. Он был похож на стук копыт приближающейся лошади. Карлик оглянулся – и правда. К нему через лес, с быстротой молнии, на огромном вороном коне нёсся всадник в _чёрном. Он подъехал к карлику. Ганс вскочил, сжав кулаки. Ужас, почти забытый, нашёл его снова. Всадник этот был Шварцкопф.

– Здравствуй, Ганс, – спокойно сказал барон, не слезая с коня. – Ну, как ты тут без меня?

У карлика кровь стучала в висках, а кулаки сами сжимались так, что почти впивались в ладонь.

– Уходи! – крикнул он барону, – У тебя больше нет надо мной власти!

– Ну ничего себе! – с едва заметной издёвкой произнес Шварцкопф, – Да ты стал порядочным нахалом, Ганс! Кто, как не я, помог тебе в трудную минуту? Кто, как не я. Заботился о тебе? И теперь такой прием! Быстро же ты забываешь добро, Ганс!