Как самому победить кризис. Наука экономить, наука рисковать

Именно на этой противоестественной основе – получения в кредит своих же собственных денег – с 2006 года вторым двигателем российской экономики, второй ее «ногой» наравне с экспортной выручкой стало внешнее кредитование.

Все остальные источники развития, существовавшие даже в 90-е годы, в 2000-е были раздавлены – не только за ненадобностью, но и как конкурирующие источники денег. Соответственно, их больше нет.

Стоит ли говорить, что глобальный кризис подрубил обе ноги российской экономики, выбив табуретку из-под путинского «процветания»?

4. Депрессия в России: всерьез и надолго

Прекращение возвращения в Россию в виде внешних кредитов российских же денег, выведенных Кудриным, Игнатьевым и другими либеральными реформаторами из страны, стало первым витком сжатия спроса. Правительство и Банк России оказались настолько не готовыми к нему, что, закрыв биржевые торги в понедельник 15 сентября

2008 года и по сути дела бездельничая до вечера 18 сентября, едва не довели дело до катастрофы. Паника, охватившая бизнес, начала захлестывать широкие слои населения, что создало реальную угрозу уничтожения всей банковской системы страны и коллапса экономики в результате массового штурма вкладчиками отделений банков. Ситуацию удалось спасти буквально в последний момент, собрав чрезвычайное по сути рабочее заседание в ночь с 18 на 19 сентября и приняв решение дать банкам столько денег, сколько им понадобится, – ибо даже либеральные реформаторы поняли, что в случае промедления до начала рабочего дня пятницы 19 сентября спасать будет уже нечего.

Однако дальше пресловутого «ситуативного реагирования» дело не пошло, ни о какой комплексной антикризисной программе правительство даже не заикалось (более того – мы помним попытку вообще запретить употребление слова «кризис»), и в результате Россия оказалась полностью беззащитной перед вторым витком сжатия спроса – из-за падения чистой экспортной выручки. Ужасающий эффект, – хотя кризис находится только в начальной стадии своего развития, – стал заметен по косвенным признакам в сентябре, но в полной мере проявился с октября 2008 года и стал окончательно ясен в ноябре.

В октябре 2008 года кризис отразился на внешней торговле: рост экспорта (11,9 %) существенно отстал от роста импорта (21,2 %), в результате чего положительное сальдо внешней торговли сократилось по сравнению с ноябрем

2007 года на 20 % – с 12,5 до 9,9 млрд долларов. Дальнейшее его сокращение такими темпами скоро приведет сальдо внешней торговли к нулю, что сделает коммерчески необходимой не просто разрушительную, но и смертельно опасную для выживания страны девальвацию рубля.

Совокупный финансовый результат российских предприятий – общая прибыль за вычетом убытка в I квартале 2008 года выросла по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 17,2 %, а во II квартале (в основном из-за взлета цен на нефть) – на 61,3 %. Однако уже в III квартале из-за начала кризиса совокупный финансовый результат оказался на 2,5 % ниже прошлогоднего. В октябре же 2008 года совокупный финансовый результат составил лишь 63,4 млрд рублей по сравнению с 532,1 млрд рублей в октябре прошлого года, то есть упал в 8,4 раза.

При сохранении таких темпов ухудшения ситуации совокупный финансовый результат в

2009 году окажется устойчиво отрицательным, то есть совокупные убытки субъектов российской экономики превысят их совокупную прибыль.

Это будет означать убыточность России: не только государство, но и вся страна перестанет зарабатывать деньги и начнет проедать их, встав на путь банкротства и финансовой катастрофы.

Экономическая активность затухает. Ее лучший по качеству показатель, в наименьшей степени поддающийся любым искажениям, вызванным как несовершенством статистических методик, так и административно-политическим давлением, – грузооборот железнодорожного транспорта – упал в октябре на 2,5 %, а ноябре – уже на 11,5 % по сравнению с ростом на 6,5 и 5,0 % соответственно в октябре и ноябре прошлого года.

В том же октябре, когда формально промышленный рост в целом по стране все еще продолжался (хотя и составлял 0,6 %, находящиеся в пределах статистической погрешности), сокращение производства в Липецкой области составило 16 %, Нижегородской – 14 %, Челябинской и Вологодской – по 12 %, Ярославской – 10 %, в Ленинграде – 9 %, в Свердловской, Кемеровской, Калининградской и Владимирской областях – по 8 %.

В ноябре промышленный спад составил 8,7 %, и в декабре Минэкономразвития по принципу «у страха глаза велики» всерьез ожидало 19 % (хотя реально спад составил 10,3 %). В 2009 году спад ВВП, который так и не дожил до своего удвоения, составит (в зависимости от различных сценариев развития) от 5 до 15 %.

Инвестиционный рост в ноябре замедлился вчетверо по сравнению с аналогичным периодом прошлого года – до 3,9 %, и в 2009 году он также сменится инвестиционным спадом.

Соответственно, растет безработица: 1 ноября она была выше прошлогодней на 8,7 %, 1 декабря – на 17,8 %. До конца новогодних праздников она оставалась относительно небольшой (число безработных за ноябрь выросло с 4,6 до 5,0 млн человек, а их доля в экономически активном населении – с 6,1 до 6,6 %), однако в то время основная часть работодателей еще пыталась сохранить работников, сокращая время работы, выплаты, переводя на полставки и отправляя в административные отпуска. После новогодних каникул, когда масштабы проблем стали окончательно ясны, начались массовые увольнения, и к концу года безработица вырастет как минимум до 9 млн человек, а при неблагоприятном развитии событий – до 15 млн (так как люди из-за тотальной коррупции и административного рэкета не смогут спасаться малым бизнесом, как в 1992–1994 годах).

Грозным предвестием будущих массовых увольнений стало возобновление забытого было после лихих 90-х роста долга по зарплате: за октябрь он увеличился на треть, а за ноябрь подскочил уже более чем в 1,9 раза (до 7,8 млрд руб.), причем этот рост был вызван не только нехваткой средств у предприятий, местных и региональных бюджетов, но и экономией на людях, которой занялся по-прежнему имеющий огромные резервы федеральный бюджет.

Наиболее трагичной будет ситуация в моногородах и поселках при заводах, в которых живет более 20 млн россиян. Без чрезвычайных мер к следующей зиме они могут превратиться в подлинные «зоны смерти».

Поскольку Россия искусственно удерживается правящей клептократией в нищете, даже небольшое снижение зарплат может оказаться фатальным для людей. Ведь когда на конвейере АвтоВАЗа рабочий получал до забастовок 8-11 тысяч рублей, а после забастовок – 10–12 тысяч рублей в месяц за полноценную рабочую неделю при близких к московским ценах, то перевод на 4-дневную рабочую неделю сталкивает семьи за грань нищеты.

Уже в октябре продажи мяса в Курской, Самарской и Липецкой областях сократились в полтора раза – правда, с учетом наличия у людей большого количества личных подсобных хозяйств реальное потребление мяса сократилось не в полтора раза, а максимум на четверть.

В ноябре реальные доходы населения упали впервые с 1999 года – на 6,2 % по сравнению с прошлым ноябрем (когда рост составил 15,5 %). При этом надо учитывать, что статистика смешивает бедных с богатыми, так что падение уровня жизни у относительно бедных слоев общества, начавшееся еще осенью 2007 года (тогда же начался процесс размывания среднего класса), ускорилось драматически.

Существенно, что треть российских семей имеет потребительские ипотечные кредиты, и уже в ноябре 11 % семей (32 % от имеющих кредиты) столкнулись с трудностями при осуществлении регулярных выплат из-за потери работы либо сокращения доходов по другим причинам, связанным с кризисом.

Несмотря на падение реальных доходов, рост розничного товарооборота продолжился, хотя и замедлился вдвое по сравнению с ноябрем 2007 года, – с 16,4 до 8,0 %. Это отражает продолжающееся падение мотивации к сбережению, естественной в условиях роста цен и угрозы девальвации. Кроме того, люди стремятся сделать запасы товаров первой необходимости и импортных товаров, цены на которые могут вырасти после девальвации (запугивание девальвацией еще в октябре стало стандартным маркетинговым ходом продавцов импортной бытовой техники).

А впереди и бюджетный кризис, который может привести к третьему, наиболее болезненному витку сжатия спроса.

Уже в ноябре 2009 года доходы в федеральный бюджет сократились по сравнению со среднемесячным уровнем предыдущих десяти месяцев на 30 %, а расходы выросли почти на две трети. Результат – возникновение впервые после дефолта поистине оглушительного дефицита в 7,2 % ВВП.

Бюджет-2009, рассчитанный на основе цены на нефть в 95 долл/барр (причем во время его принятия даже Кудрин признал эту цену завышенной на треть), на основе экономического роста (когда будет спад), заведомо нереалистичной инфляции в 8,5 %, не учитывающий сокращение собираемости налогов в условиях кризиса и роста бартерных расчетов, будет секвестирован уже в первом квартале.

Правящая бюрократия уже в середине декабря 2008 года была объята паникой до такой степени, что, располагая всеми необходимыми резервами (неиспользуемые остатки средств только федерального бюджета составляли на 1 декабря 2009 года 6,8 трлн руб. – практически второй годовой бюджет), всерьез рассматривала возможность получения внешних займов – естественно, на короткие сроки и под кабально высокие проценты.

При этом мало кто задумывался о резком ухудшении положения с региональными и местными бюджетами, – а ведь даже в Москве две трети налоговых доходов дает налог на прибыль, которой в значительной степени просто не будет. Три четверти бюджета Вологодской области (в том числе 38 % – своим налогом на прибыль) обеспечивает «Северсталь», уже вдвое сократившая производство. 49 % средств Алтайского края – трансферты из федерального бюджета, а главный налогоплательщик – коксохимический комбинат, сокративший производство почти в два раза. По оценкам специалистов, уже в начале 2009 года во многих российских городах возникла нехватка средств на выплату зарплаты даже одному-единственному мэру! – и отнюдь не везде эта зарплата была завышена.

Российская экономика стремительно погружается в депрессионную спираль. В ней сжатие спроса (первоначально из-за сокращения экспортной выручки и прекращения внешнего кредитования) обрушивает производство, что в свою очередь ведет к новому сжатию спроса из-за падения доходов населения и налогов. Это новое сжатие спроса в свою очередь провоцирует новое сокращение производства, и так до тех пор, пока государство не одумается и не начнет компенсировать сжатие коммерческого спроса увеличением своих расходов.

Именно в этом заключается стандартный механизм стабилизации экономики в депрессии и вывода ее в устойчивый рост.

Однако сегодня этому мешают монополизм и коррупция. В самом деле: если государство будет увеличивать спрос при сегодняшнем монополизме, то, как это было во время стимулирования спроса на жилье при помощи ипотечного кредитования (когда нацпроект «Доступное жилье» невольно, но окончательно сделал жилье недоступным), увеличение спроса полностью уйдет, как в свисток, в рост цен на монополизированных рынках.

Так, в конце 2008 года цены в промышленности снижались из-за нехватки спроса. Исключение – естественные монополии, уверенно наращивавшие цены и тарифы. В результате, например, при резком падении мировых и внутренних цен на нефть услуги трубопроводного транспорта в 2008 году подорожали на две трети.

Вторая преграда преодолению депрессии наращиванием государственного спроса – коррупция, не позволяющая контролировать использование государственной помощи экономике и ведущая к ее использованию для валютных спекуляций.

Судите сами: с 8 августа до конца 2008 года международные резервы Банка России сократились на 171 млрд долларов – до 427,1 млрд. За это время российский бизнес заплатил по своим внешним долгам около 100 млрд долларов, из которых (так как у бизнеса была и своя валюта) он купил у Банка России около 80 млрд долларов. Еще миллиардов 35 скупили население и малый бизнес, до 10 млрд долларов составили потери от колебания валютных курсов. Таким образом, экономически обусловленное сокращение международных резервов Банка России – 125 млрд долларов из 171 млрд.

А вот остальные деньги – более 45 млрд долларов – пошли на спекулятивные операции с государственной помощью, которая, как в 1992–1994 годах и во время дефолта 1998 года, направлялась и направляется мимо своих получателей на скупку валюты.

Отсутствие контроля за деньгами, направляемыми правительством и Банком России в качестве поддержки банковской системы и реальному сектору, создает, по заимствованному из 1992 года выражению президента Медведева, «финансовый тромб»: банки, а порой и сами предприятия направляют государственную помощь не на решение насущных проблем, а на спекуляции, в первую очередь с валютой.

Спекулянты скупают (в основном за счет средств, выделенных государством в качестве финансовой помощи) на валютном рынке в основном средства международных резервов Банка России, способствуя их стремительному сокращению. Сотрудники Банка России работают «на износ», приходя на работу аж в 7 часов утра, – а действенного финансового контроля как не было, так и нет.

Уже несколько месяцев идет пропагандистская обработка общественного мнения в том духе, что девальвация-де, как в 1998 году, подстегнет экономику, обеспечит экономический рост и процветание. Однако это всего лишь попытка сохранить хорошую мину при никудышной игре.

В 1998 году девальвация повысила конкурентоспособность России (и то лишь после того, как Россия выжила, – а она могла и погибнуть от девальвационного шока) в условиях высокого внешнего спроса и в ситуации, когда внешний долг бизнеса был незначителен. Сейчас внешний спрос сжимается еще быстрее внутреннего: мир входит в депрессию, и на него рассчитывать не стоит. С другой стороны, основная часть внешнего долга приходится на бизнес, который будет просто раздавлен ее утяжелением в результате девальвации.

Избежать этого просто: достаточно ввести жесткий контроль за государственной помощью банковскому и реальному секторам. Но такой контроль неизбежно ограничит коррупцию не на словах, а на деле, создав серьезную угрозу части астрономических доходов правящей клептократии.

Поэтому под гром заявлений о привлечении Генпрокуратуры к финансовому контролю (к чему она в принципе не приспособлена) безнаказанный разврат (трудно назвать это иначе) со спекулятивным использованием государственной помощи продолжается – и будет продолжаться при нынешнем состоянии государства.

Поэтому нам неуклонно внушают, что резкого обесценения рубля не будет, последовательно проводя при этом его плавную – столь же опасную и разрушительную для экономики, просто растянутую во времени – девальвацию.

При этом размывание международных резервов повышает угрозу девальвации обвальной (подробней об этом см. в параграфе 14.1. Рубль или валюта?).

Пока россияне в основном опасаются, задумываются, что же будет дальше – но вот ощущения невыносимости повседневной жизни у них нет. Это ощущение начнет формироваться, когда они в условиях начала массовых увольнений осознают масштабы роста тарифов ЖКХ и стоимости проезда на городском транспорте с 1 января 2009 года.

Можно ожидать, что уже к лету 2009 года будет заметно начало возврата власти в руки народа – сначала в отдаленных поселках и малых городах, особенно там, где власть захватили откровенные бандиты или ничего ни в чем не смыслящие чинуши. Естественно, это будет вызывать истерическую реакцию правящей клептократии, особенно наиболее гламурной ее части, но, как было сказано почти по этому поводу, «всех не перевешаете» и «ОМОНа на всех не хватит».

В условиях системного кризиса произойдет, но и не быстро, оздоровление государства. Чем меньшую вменяемость продемонстрирует бюрократия, тем менее цивилизованные и тем более опасные для населения России формы примет это оздоровление.

5. Почему себе поможете только Вы сами, а не государство

Изложенное свидетельствует об одном: переживаемый нами кризис – всерьез и надолго.