100-долларовое правительство. А если цена на нефть упадет?

Другое дело, что есть такое понятие, как структурный дисбаланс экономики. У нас экономика страдает от роста коррупции и от увеличения произвола монополий. Но министр экономики не может прийти и сказать: «Дорогой товарищ президент! Друзья и коллеги что-то стали воровать больше обычного, и экономике от этого стало худо!». Поэтому он культурно оформляет эту мысль и говорит, что есть большие риски, к которым надо готовиться, и мы будем иметь экономические проблемы не из-за роста коррупции и произвола монополий, а из-за падения цен на нефть, которые нам не подвластны. Это нормальный «царедворческий» ход, когда плохие новости доводятся до начальства без прямого указания в том, что начальник виноват. Это первая версия, а вторая заключается в том, что, может быть, Белоусов решил перестраховаться. Для того, чтобы план перевыполнить, его, по старой советской привычке, сначала нужно занизить. Я думаю, что тут сработал и первый, и второй фактор.

Вопрос: Может ли эта информация, по-Вашему, быть как-то связана с внесением в Думу бюджета и возможностью его корректировки в худшую сторону из-за таких прогнозов?

Михаил Делягин: Бюджет по-прежнему сильно зависит от цен на сырье. Но я уже сказал, что цены вряд ли упадут так стремительно, что основной финансовый закон придется пересматривать. Даже если цена снизится до 100 долларов или еще чуть ниже, чтобы там ни кричали люди из Минфина, никому от этого холодно не станет.

Вопрос: Почему мы не разрабатываем новых месторождений нефти? Это чья-то халатность или целесообразность работ регулирует «невидимая рука ранка»?

Михаил Делягин: Скорее последнее. При цене 20 долларов за баррель никто не будет смотреть даже на самое перспективное месторождение, а при цене 80 долларов в борьбе за право освоения этого участка могут и убить. Кроме того, у нас крайне неэффективное регулирование в добыче сырья. У нас невыгодно разрабатывать маленькие месторождения нефти и газа. В Канаде, например, выгодно черпать нефть ведрами из земли, если, конечно, такое становиться возможным. Кроме того, у нас хищнические технологии. Например, некоторые месторождения газа используются настолько неэффективно, что там, используя современные «ноу-хау», можно добывать газ «по второму кругу». У нас огромные природные запасы, но беда в том, что при сегодняшней организации дела и при сегодняшнем налоговом режиме, каждая новая тонна нефти дается дороже, чем предыдущая, и при таком отношении к делу наши запасы, как я уже сказал в начале, не выглядят такими бездонными. Хотя мы можем, если захотим, еще лет 10 купаться в нефти.

Вопрос: После вступления России в ВТО мы можем потерять контроль над технологиями добычи нефти, ведь производством и поставкой бурового оборудования занимаются всего четыре крупные компании в мире и все они американские. Есть ли в этом угроза?

Михаил Делягин: Действительно. Есть четыре фирмы, которые владеют всем комплексом технологий, которые необходимы для добычи нефти. Но это произошло потому, что никто в мире этим системно не занимался. Если будет государственная воля, и наши ученые и производственники начнут этим заниматься системно, то мы сможем наверстать упущенное за эти годы. Кроме того, эти фирмы работают на коммерческой основе. Если вы придете к ним и попросите освоить месторождение, разработка которого стратегически невыгодна для Америки, то, несмотря на все окрика Госдепартамента, они начнут осваивать это месторождение. Более того, одна из этих четырех фирм из-за давления ушла из США и перерегистрировалась в Катаре. Так что эта угроза весьма условна. Есть другая достаточно примитивная проблема. Надо обеспечить рост производства буровых установок, поскольку необходимость в них растет по гиперболе. Если нам удастся изменить образ ведения хозяйства, то мы можем ничего не бояться. Но для этого нам нужны глубокие политические изменения. А пока мы имеем то, что имеем, а министр экономики, увы, не тот человек, который должен говорить президенту о политических изменениях.

Сценарии экономической депрессии

(интервью для издания «Свободный курс», 20.09.2012)

Ожидание экономического кризиса стало одной из самых обсуждаемых тем последних месяцев. Варианты развития событий предсказывают разные: от небольших колебаний курса рубля до крушения цен на нефть и последующей длительной экономической депрессии. По прогнозам экспертов, развязка произойдет уже этой осенью. К чему готовиться на самом деле и чем новый кризис, если он грянет, будет отличаться от предыдущих? Об этом мы попросили рассказать известного российского экономиста, директора Института проблем глобализации Михаила Делягина.

– Давайте начнем с того, что кризис – это не конец света, – заявил Делягин в ответ на просьбу об интервью для «СК». – Это всего лишь кризис, а не катастрофа, поэтому не нужно загонять себя в депрессивное состояние. Жить в эпоху экономической депрессии – удовольствие ниже среднего, но с этим придется смириться.

– Откуда ждать угрозы? Есть версия, что спровоцировать «вторую волну» может Греция, кто-то ждет проблем из США, а некоторые полагают, что все проблемы исключительно у нас.

– Специфическая особенность России заключается в том, что происходящие события примерно поровну определяются внутренними и внешними факторами. И здесь нужно понимать, что есть кризис наш собственный, внутренний, а есть глобальный – внешний. Они, скорее всего, совпадут и будут усиливать друг друга.

То есть, если бы в мире было разлито райской блаженство, мы все равно были бы обречены на глубокий системный кризис. Это как если бы в 1998 году цена нефть была не 9 долларов за баррель, а 109, то дефолт при тогдашнем уровне воровства произошел бы все равно, пусть и позже. То же самое и сейчас. А обострение мирового кризиса, скорее всего, станет катализатором нашего.

При этом, если бы и у нас сейчас был рай на грани коммунизма, то мировой кризис по нам бы тоже ударил, и не факт, что этот рай и коммунизм выстояли бы.

Дело в том, что человечество завершает сразу несколько периодов своего развития и испытывает целый ряд глубокий и очень разных изменений. Начиная от биосферных, которые бывают 1–2 раза за все время существования вида, и исторических, которые бывают раз в несколько тысяч лет, и заканчивая экономическими, которые связаны с тем, что сложился глобальный рынок, на котором доминируют монополии.

Очень забавно, что наше начальство на это реагирует. Так, на саммите АТЭС Путин сказал совершенно замечательную фразу: «В мире должно быть много резервных валют».

Это отражает качественно новую ситуацию, сложившуюся буквально в последние месяцы: в глобальном управляющем классе, основу которого образует глобальный бизнес, обозначилась четкая линия фронта. Вчерашний и сегодняшний хозяин мира начал раскалываться на две враждующие группировки. Первая опирается на Федеральную резервную систему США и эмиссию доллара, что делает ее кровно заинтересованной в сохранении единства глобального рынка. Но другие, не столь привязанные к американской финансовой системе, члены глобального управляющего класса видят, что мир рассыпается на макрорегионы. В конце концов, и евро, и китайский юань при всех своих реальных и придуманных недостатках – резервные валюты огромных макрорегионов. И Путин своим заявлением совершенно четко встал на сторону одной из этих группировок. Зачем ему это понадобилось и понимал ли он вообще стратегический смысл своих слов – совершенно отдельный и исключительно интересный вопрос, но нам важнее результат: президент России очень четко встал на одну из сторон в глобальном конфликте.

Конечно, сегодня никто не будет предпринимать системные усилия по созданию отдельного российского макрорегиона, – просто потому, что в этом случае надо думать о чем-то и делать что-то, кроме «распила».

– И все-таки когда ждать второй волны кризиса, о которой так много говорят?

– Рассуждения о второй волне – это лирика. Первая волна была в США, вторая – в Европе, она еще продолжается. В 2014 году, если доживем, долговой кризис накроет Великобританию. Третья волна будет в Китае. Но какая из них и как именно сорвет мир в глобальную депрессию, непонятно.

На Западе уже отказались рассуждать в категориях «первая-вторая» волна. Мир просто трясет. Если вы на машине на скорости 150 км/ч вылетаете на гравийную дорогу, вас трясет и мотает, и вы не знаете, куда вылетите. С экономикой то же самое.

В качестве утешения могу сказать, что в ближайший год ничего катастрофичного с высокой степенью вероятности не произойдет. Потому что никто этого не хочет и все прилагают усилия, чтобы этого не случилось, в полной мере учитывая уроки Великой депрессии, в которую свалились именно в 1929 году по простой человеческой глупости: ресурсы протянуть еще 2–3 года у тогдашних развитых стран были.

Так что минимум год у нас есть, и у глобальной депрессии могут быть свои интересные стороны.

Например, если Грецию выдавят из еврозоны, это будет большая беда для нее и для Европы, но хороший подарок для России. Потому что мы сможем подобрать Грецию и включить ее в свою зону интеграции. Помимо транспортных возможностей, Греция производит продукцию, которой у нас нет, – например, оливки и неплохое вино (которое может вытеснить с нашего рынка значительную часть европейского). Греция может восстановить производство табака. И, наконец, туризм: после закрытия Египта торжеством тамошней демократии лишенное конкуренции Сочи сгниет, – а курорты Греции могут стать хорошим конкурентным фактором для оздоровления нашего Черноморского побережья.

Но, думаю, Грецию из Евросоюза никто выкидывать не будет. Более вероятно, что ей разрешат ввести драхму для внутренних расчетов без выхода из еврозоны.

Есть еще один сценарий мирного ухода в «депрессию», но, надеюсь, он не случится. Если американский госдолг достигнет лимита до их президентских выборов (в начале сентября он достиг 16 триллионов долларов при лимите в 16,4 триллиона), то у них возникнет необходимость принять решение о его повышении. Процедура по сути формальная, но республиканцы теоретически могут упереться и свалить демократов экономическим оружием, устроив США технический дефолт. Тогда мир автоматически срывается в глобальную депрессию.

– А в чем будет заключаться внутренний кризис, о котором вы упомянули?

– У нас сложилась уникальная модель, которая случалась в мире так редко и так недолго, что историки просто не успевали ее описать. Но в силу уникально высоких цен на нефть и исключительного терпения русского народа у нас она существует уже почти четверть века. Модель очень простая: ресурсы страны используются не для общественного блага, а преимущественно для личного обогащения правящей тусовки. Понятно, что элита никогда про себя не забывает. Но одно дело, когда я строю дом для всех, а по дороге немножко подворовываю, – и совсем другое, когда такое воровство совершенно искренне массово считается смыслом даже не собственной жизни, а всей государственности.

Значительная криминальная часть правящей тусовки грабит советское наследство по принципу «краду на копейку, рушу на рубль». Смысл российской государственности для этих людей – превращение богатств народа в свои частные богатства и их легализация в фешенебельных странах.

Эта модель несовместима не только с развитием, но и просто с жизнью. Если паразит сосет кровь из организма слишком быстро, то тот умирает. А наша тусовка – это паразит, которому не хватает ума поддерживать симбиоз.

Понятно, что такая модель государства и экономики предопределяет незащищенность собственности, деградацию населения и так далее. Наиболее характерным внешним проявлением этой модели является высокий уровень коррупции. Она сегодня производит впечатление основы государственного строя, и строго говоря, употребление термина «коррупция» сегодня неправильно. Потому что оно просто по смыслу слова означает «отклонение от нормы». Ситуация же, когда коррупция является нормой, а все остальное, вроде честности и попыток развивать страну, является отклонением, описывается в терминах «компрадорское» или «трайболистское государство».

– И что сейчас происходит с этой моделью?

– В 2011 году произошел качественный перелом. Наша экономика впервые перестала реагировать на резкий рост цен. Цены на нефть выросли на 38,2 %, а экономический рост не ускорился. Как был 4,3 %, так и остался. То есть прежняя модель нефтяной экономики выработала свой ресурс. Это как в машине, когда вы газуете изо всех сил, а ее скорость не увеличивается. При этом еще и сама скорость является абсолютно недостаточной.

В 2005 году правительство поставило лучшим российским макроэкономистам задачу: определить параметры, которые являются минимально необходимыми для поддержания социально-политической стабильности страны. Люди работали добросовестно, работа была сделана выдающаяся: они пришли к выводу, что ключевым параметром являются темпы экономического роста. Если рост менее 5,5 %, то поддерживать социально-политическую стабильность на протяжении длительного периода невозможно в принципе.

В конце 2008-го и 2009 году у нас не было роста из-за кризиса, в 2010 мы из него мучительно выползали, – но когда в 2011 году цена на нефть здорово выросла, а экономический рост нет, то стало ясно, что пороговых 5,5 % в этой модели мы уже не достигнем никогда. А это значит, что экономическая модель свое отработала. Потому что группам влияния на всех не хватит сладких пряников, и они начинают грызть друг друга, разрушая социально-политическую стабильность. И первой жертвой уже стала наиболее бесправная в условиях «сувенирной демократии» группа влияния – население.

Начало крушения стабильности мы увидели в 2011 году, когда на протяжении первых 10 месяцев реальные доходы населения были ниже, чем в аналогичном периоде предыдущего года, даже по официальной статистике, которая приукрашивает реальность изо всех сил.

Только предвыборная накачка средств смогла немного исправить эту статистику.

В этом году ситуация в принципе та же самая: если мы из официальных данных уберем миллионеров и возьмем даже официальный уровень инфляции, то увидим, что реальные доходы населения продолжают снижаться. Понятно, что, когда система не обеспечивает своим гражданам нормального материального уровня, она обречена. И мы, таким образом, валимся в социально-экономический кризис по экономическим причинам.

– Как подготовиться к этой ситуации? Некоторые наши граждане уже запасаются долларами, другие скорее берут что-нибудь в кредит – пока есть такая возможность.

– Можно сберегать до 700 тысяч рублей в госбанке – такие вклады застрахованы. При этом лучше в валюте, потому что рубль, скорее всего, будет слабеть. И сумма вклада, разумеется, должна учитывать возможность этого ослабления.

Полезная штука – золотые инвестиционные монеты, потому что при их купле-продаже не платится НДС. Но при этом надо очень внимательно смотреть на их состояние – малейшая царапина, и у Вас их купят уже только с большой скидкой.

А вообще в такое время нужно учиться, повышать свою психологическую устойчивость, укреплять здоровье. Все это поможет адаптироваться к любым сложным временам. А самое главное – наращивать круг друзей. Как говорят, «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Деньги отнимут, а вот друзья и дети, если они правильно воспитаны, останутся.

И главное – не поддавайтесь панике. Знаете, моя мама в начале 50-х годов жила в центре Москвы не то что без газа, но и без горячей воды. До сих пор в некоторых районах российских городов-миллионников, например, в Перми на окраине Мотовилихи, нет водопровода. Мы исторически привыкли жить в катастрофических условиях. Чего бояться? Да, понятно, что в кризис может быть тяжело. Но убивает не ухудшение условий жизни, а паника, – и необоснованный оптимизм.

Американцы проводили исследования на эту тему среди своих солдат и офицеров, побывавших в плену во время вьетнамской войны, и выявили, что первыми погибали именно оптимисты. Они считали, что их освободят через неделю, через месяц, через два… А потом они отчаивались, опускались и умирали. Выживали те, кто понимал, что попали всерьез и надолго, что это новые условия и жизнь теперь такая.

То же самое в кризис. Умейте принимать то, что не можете изменить. Да, это плохие условия, они несправедливые, они меня возмущают. Но то, что я не могу исправить или от чего я не могу убежать, я должен принять.

– Во время кризиса 2008 тогда у нас была политическая стабильность и однородность. Сейчас кризисный сценарий будет разворачиваться на фоне регулярных митингов и нарастающего недовольства со стороны общества. Кто-то даже уверен, что в кризис режим падет. Как это отразится на власти?

– Режим падет, но неизвестно, будет ли от этого лучше. Думаю, Путина мы еще будем вспоминать как гуманиста и демократа. Потому что активная часть нашей либеральной оппозиции меня тоже пугает.

Лучше всего ее характеризует история с националистом Марцинкевичем, который решил баллотироваться в Координационный совет оппозиции. Организаторы выборов официально заявляли, что их выборы свободные и они зарегистрируют «хоть Путина, хоть Марцинкевича». Марцинкевич наслушался всего этого, подал документы, – и сразу выяснилось, что он не годится, потому что он недостаточно оппозиционный человек. Как будто Путин достаточно оппозиционный.

Весьма вероятно, что Марцинкевич – провокатор. Но вопрос в уровне морали. И я не всегда вижу отличие Чуровых в Центризбиркоме от Чуровых в оппозиции. Сам Чуров, глядя на эти выборы, вполне может сказать: «Я не фальшебник, я еще только учусь».