Антонина

Антонина
Михаил Декан

Из тюрьмы выходит человек, отсидевший 15 лет за убийство, и в то же время полиция находит труп свидетеля, который участвовал в процессе того дела. Следователь начинает расследование. Короткий детективный рассказ с неожиданной развязкой.

Михаил Декан

Антонина

– Тела тогда не нашли, но что делать – закрыли его, он сознался. И сейчас сомнений нет, но что-то не сходится. Не избавлюсь от мысли, что что-то еще есть, а я не вижу.

Мы сидели со следователем, давним приятелем, который иногда звонил мне для помощи с расследованием. Негласный совет или вовремя озвученная идея пару раз сдвигали дело с мертвой точки, и мне было всегда любопытно разбираться в криминальных историях. Я охотно читал книги по криминалистике и судебной психиатрии. Это специфическая литература, но она, как ничто другое, позволяет увидеть то, допустить те мысли, которые не придут в голову нормальному человеку и, тем самым, проникнуть в чужой замысел, понять кривизну мышления и увидеть, что где однажды пошло не так.

Большинство преступлений бытовые, некоторые основаны на невменяемости преступника, а от некоторых ломается мозг, так как разобраться с первого раза получается не всегда.

Так и в этот раз Леонид позвонил мне и попросил посмотреть свежим взглядом. Нашли труп мужчины с огнестрелом. Есть вполне подходящий подозреваемый – человек, который недавно вышел из тюрьмы, а убитый как раз свидетельствовал против него.

– Но я не понимаю логики, – сказал Леня. – Он сам пришел, сам сознался, а теперь решил вершить самосуд? Спустя 15 лет? Да и простенько как-то, не подходит под его портрет, слишком аккуратно – застрелить из пистолета. Он, насколько помню, не особо чистоплотен и неуклюж. Да, выстрел неумелый, но я не уверен, что это сделал он.

Мне нравилось примерять в голове какие-то деяния разным людям, это тренирует интуицию, плюс действительно каким-то образом некоторые поступки абсолютно не сочетаются с разными типами личностей и, чаще всего, это оказывалось правдой. Влияет все: внешность, манеры, характер. Конечно, проще примерять на знакомых, но и в случае с незнакомцами я добился хорошего процента.

Леня дал мне фото подозреваемого. Я внимательно вгляделся в лицо полноватого мужчины, который неумолимо лысел. Круглые щеки, деревенский нос, тонкие губы, обрамленные глубокими носогубными складками. Мне показалось, что от него пахнет потом. Да, пистолет – не его оружие, слишком изящно. Он предпочтет маленький нож. Или, скорее, какой-нибудь тяжелый подручный предмет, которым можно ударить по голове исподтишка.

– А за что он сидел? – спросил я.

– В Ленобласти девочка пропала, ну и он сказал, бес попутал. Сказал, что ничего не мог с собой поделать. Его загнобили люди, и он решил им отомстить. Девочка была якобы из самой злобной семьи, которая над ним глумилась. Его действительно местные постоянно задирали. Спонтанное решение. Плакал. Моей жене даже жалко его стало. Подонок! Нельзя таких жалеть! Какой бы ни была причина, детей трогать нельзя никогда! Не можешь за себя постоять, значит, учись, а не твори дичь.

– И что он говорит сейчас?

– Отрицает. Рьяно отрицает. Сказал, что свое отсидел и не собирается возвращаться. Сказал, что хочет открыть пекарню. Я не верю ему. Такие вечно под дурачка косят. Решил сыграть в правильного.

Я снова посмотрел на фото педофила. Пекарь… Ну, может быть.

Я скривил лицо и посмотрел на Леню, на что он ответил: "Вот-вот, и я о том же".

– А он так и не признался, где тело?

– Нет. Сказал, не помнит. И не хочет вспоминать.

* * *

У убитого Владислава остались жена и пятнадцатилетняя дочь.

Я уговорил Леонида взять меня с собой на встречу с ними.

– Жена у него немного аутичная, но в целом общаться можно. А вот девочка настоящая буря. Палец в рот не клади, дерзкая. Что в голове, то на языке.

Жена погибшего действительно была отстраненной, да и вообще почти безэмоциональной. Она витала где-то в облаках, ей подошло бы быть поэтессой и читать вдохновенно стихи, смотря в стену и высоко задрав подбородок. Ее это спасало – потеря любимого переживалась легче, чем если бы она полностью осознавала случившееся.

Мы попросили осмотреть комнату убитого. Женщина махнула рукой, разрешая нам пройти.

Мы миновали комнату, в которой на кровати полулежа сидела девушка с хвостами из длинных русых волос в черной юбке-трапеции выше колена с цепочками и футболке. Она слушала музыку в наушниках и жевала жвачку. Когда она увидела нас, она закатила подведенные черным глаза, подошла и захлопнула дверь, отсекая личное пространство.

В комнате убитого ничего особенного мы не нашли.

* * *

У меня был опыт нахождения захоронений, в том числе и человеческих могил, невидимых на первый взгляд. Чуйка вперемешку с некоторыми следопытскими навыками и психологической подоплекой из любимых книг по судебной психиатрии. Мы искали могилу пропавшей девочки, которую 15 лет назад так и не нашли. Конечно, шансов уже было мало, но мне было интересно попробовать. Тем более, свежий взгляд на ситуацию часто позволяет заметить то, чего не замечали раньше. Есть тысяча случаев, когда дело раскрывали спустя много лет, всего лишь прочитав все факты и начав строить логическую цепочку заново.

В этот раз меня тянуло не туда, куда показывал Леонид. Я чувствовал, что там мы ничего не найдем. Меня тянуло в противоположном направлении. И я видел несколько признаков, что совсем недавно там ступала нога человека. Поломанные ветки на кустах, примятая трава, зверей там точно не было, тем более, таких размеров. А еще чувствовал навязчивый запах гари.

Мы точно шли в верном направлении, так как запах усиливался. Наконец мы увидели воткнутый кем-то колышек с белым завязанным на нем лоскутом ткани, который от ветра напоминал перекладину креста, со временем покрывшийся грязью и пятнами. Возможно, это была та самая могила.

Останки извлекли к вечеру и увезли в лабораторию на анализ ДНК.

* * *

– Да ладно, я же типа особенная, – говорила дочка, малюя губы. – Отстающая по жизни.

– Не говори так, – осекла ее мать, а мы в это время ждали кофе. – Ты уже нормальная.

– У них родилась дочка не совсем нормальная, она отставала в развитии, – шепнул мне Леня.

– Чего вы шепчетесь? – с вызовом спросила девчонка.

– Она нашла свои давние справки, вот и сердится.

Позже мы договорились разделиться. Леня попросил меня отвлечь мать, чтобы он поговорил с девочкой, так как мать почему-то категорически не хотела, чтобы мы говорили с ее дочерью.

– Наговорит вам глупостей, а вы запутаетесь. И потом будете меня обвинять.

Дочка оказалась болтливой. Ей нравилось внимание, она привыкла к нему, так как дома ее, видимо, сильно опекали. Обычно такие бунтари выходят из слишком заботливых семей.

– Она посмотрела на меня, как бешеная, ну и я типа решила пока спрятаться, чтобы ее не нервировать. У мамы бывают заскоки, я привыкла.

Девушка увидела мать в родительской спальне, она держала какие-то бумажки и дрожащими руками перебирала их.

– Потом я увидела, что это за бумажки. Мои многочисленные диагнозы. Не помню точных формулировок, мудрено слишком написано, но понятно, что ничего хорошего. Удивительно, как я вообще живу.

– А как тебя зовут?

– Антонина.

* * *

"Она просто упала. Она просто упала. Упала! Я во всем виновата. Я все испортила. Я и так не смогла, а теперь окончательно все испортила. Прости меня. Прости меня, прости… прости… прости… прости меня… прости… я все испортила… прости… Она всего лишь упала…"

Так она бормотала много вечеров подряд после того, что случилось. Ее мозг отказывался принять правду.

Мне это надоело! Каждый день жена выходит гулять с дочкой, которой давно нет в живых. Она покупает ей одежду, игрушки, играет с воздухом, а я не знаю, что делать.