Чтоб знали! Избранное (сборник)

Сам оргазм всегда хорош. Но вокруг него часто образуется пустота. Оказывается, подступы к оргазму становятся значительно важнее его самого. Именно они, эти подступы, заставляют нас восхищаться и трепетать перед тем, что после оргазма вызывает безразличие или отвращение.

Оргазм-то всегда оргазм – абсолютный в своей силе, неминуемости и власти. А вот подступы к нему всегда различны. Рим нам дан как данность и интересны лишь дороги, которые, мы знаем, в Рим приведут. Но как прекрасно путешествие, гарантирующее Рим!

Или так: мы знаем, что, путешествуя по Земле, мы вернёмся в то же место, если будем двигаться прямо достаточно долго. Подобного рода уверенность существует и при половом акте: занимаясь им достаточно долго, мы оргазма достигнем, и он начинает восприниматься как само собой разумеющееся. Тогда лишь меняющиеся ландшафты и погода в течение путешествия становятся предметом наших забот и интересов.

Нравственность определяется тем, кто на что ставит акцент: добропорядочные люди – на оргазм и остаются верными, а недобропорядочные – на путь к оргазму и прелюбодействуют. Расстановке акцентов способствует и частота испытания оргазма. Если возможность испытывать его предоставляется редко, то тогда главное – до него добраться, да путём покороче. Если же его испытываешь часто, то начинаешь его воспринимать как должное и обращаешь своё внимание на разнообразие путей его достижения. Голод и добропорядочность стремятся к оргазму, сытость и развращённость – к разнообразию путей его достижения.

Оргазм и общество

В сказках всё заканчивается свадьбой, а в порнографических фильмах – оргазмом и семяизвержением. В сказке после свадьбы и в порнофильме после оргазма подразумевается вечное счастье. Но именно после свадьбы и после оргазма начинаются все невзгоды и проблемы.

Оргазм – как рубикон, после совместного пересечения которого возникает необратимая близость. Близость эта основана на проявлении во время оргазма тотальной искренности, открытого изъявления своих самых сокровенных чувств, то есть именно того, что в обществе строго запрещено и подменяется соблюдением этикета. Совместно испытанный оргазм подобен совместно совершённому преступлению, которое роднит людей, преступлению против общества. Круговая порука обоюдного оргазма делает мужчину и женщину сообщниками «преступления», состоящего в наслаждении, ибо оно подрывает основы общества, в особенности если наслаждение это не санкционировано законом, допускающим его лишь в минимально необходимых пределах. Потому и самый эффективный метод борьбы с обществом – это не терроризм и прочие жестокости, а наслаждение, которому предаются публично.

Женщина соглашается испытать оргазм с партнёром только при наложении на него определённых социальных обязательств или при наличии надежд на их выполнение (самая первая – это надежда на его способность довести её до оргазма). И только от себя самой, мастурбируя, женщина принимает оргазм с полной безответственностью и бесстыдством.

Перед самым оргазмом многие женщины отстраняются от поцелуев и концентрируются на себе, на последнем усилии, которое зависит только от них, а не от мужчины, если он продолжает делать своё дело как следует. В самый момент оргазма происходит полное отторжение от личности партнёра в том смысле, что любой партнёр становится желанным. То есть человек в секунду оргазма полностью уходит в себя на фоне безличного партнёра. Чуть заканчиваются спазмы, как происходит возвращение в цивилизацию, где значимость партнёра вновь резко возрастает. Оргазм – это кратковременная победа индивидуума над обществом.

Альтернативой кратковременному, но повторяющемуся прижизненному раю оргазма христианство предлагает непрерывно-вечную жизнь в раю, но с непременным условием, что сначала надо умереть.

Стыд – это вживлённый в человека механизм, с помощью которого общество осуществляет действие запретов. Если этот механизм работает ненадёжно и человек нарушает запреты, то извне подключается другой механизм – наказания, которые налагает общество. Оргазм же на мгновенье останавливает работу обоих механизмов, освобождает человека от стыда и приостанавливает наказания.

Неуправляемость человеческого поведения идёт от оргазма, от неспособности контролировать спазмы после перехода определённой грани возбуждения. Так и в общественном поведении – после перехода какой-то границы человек подпадает под действие неосознанных сил и может впасть в амок, транс, безумие.

Однако высшее наслаждение и заключается в том, чтобы довести себя возбуждением до того, чтобы потерять контроль над собой и полностью вверить себя инстинкту, то есть богу.

Из этого легко следует, что оргазм – это отлучник от общества, потому что во время него ты находишься вне общества, что подтверждает потеря контроля и максимизация эгоизма оргазменных потуг. Человек теряет контакт с внешним миром, и все обязательства, стыд, нравственность, законопослушность лишаются смысла во время оргазма. В момент оргазма человек становится простейшим существом.

Каждый оргазм – это издёвка над цивилизацией, её секундное уничтожение. Потому-то общество требует, чтобы совокупление было уединённым, чтобы издёвка эта не стала повсеместной демонстрацией хрупкости цивилизации, что произошло бы при совокуплении на людях, в общественных местах. Ведь подумать только, каким простым методом была создана человеческая цивилизация – с помощью запрета на произвольную дефекацию и совокупления.

Законопослушание – это состояние, когда без отдыха находишься под постоянным самоконтролем. Отдых-то и есть оргазм, позволяющий сбросить бремя контроля. Зазывается оргазм в большинстве случаев вовсе не для продолжения рода, а именно для временного отдохновения от постоянной нагрузки и ограничений, налагаемых обществом.

В этом отношении интересна позиция Тантры, физиологическая суть которой состоит в растягивании возбуждения, в балансировании на грани оргазма, но избегании его. Задача Тантры – придвинуть сознание настолько вплотную к оргазму, чтобы не допускалось свершение рефлекторной, свободной реакции тела. Тантра, по сути дела, выполняет ту же функцию, что и общество, у которого существует подобная же задача: не позволять человеку выходить из-под контроля. Тантра также не позволяет человеку потерять контроль над собой и допустить насмехающийся над всяким контролем оргазм. Как государство, так и Тантра всячески поощряет человека за сохранение контроля над собой. За продолжительный баланс над оргазмом, а затем уход от него Тантра обещает единение с божеством, нирвану. Оргазм, по Тантре, оказывается вовсе лишённым божественного, а вот удержание от него наделяется божественными знаками. В действительности же люди, проповедующие Тантру, лишь расписываются в собственном бессилии влиять на сам оргазм, они могут лишь подбираться к нему вплотную и грозно махать кулаком, но он, свершаясь, сметает (на миг) как общество, так и Тантру.

Возбуждение – это взывание к оргазму. Тантра занимается заманиванием оргазма и в последний момент отвергает его. Из-за этого обмана оргазм вовсе не обижается, а продолжает находиться рядом до тех пор, пока длится возбуждение и разражается сразу, как только возбуждение усиливается до момента его торжества.

Но в Тантре имеется мощная червоточина: подразумевается, что мужчина и женщина приближаются каждый к своему оргазму, но не позволяют друг другу переступить черту, после которой начнётся необратимое падение в судороги. Поражением Тантры является всё тот же оргазм. Однако любая тренировка начинается с неудачи, и этими неудачами (оргазмами) должны полниться первые шаги по освоению Тантринского учения. Следует помнить, что совокупление в процессе медитации происходит в позе лотоса. Так вот спрашивается, какая женщина способна испытать оргазм в такой позе? Да ей нужно прежде всего годы тренироваться, чтобы в такой раскорячке научиться до оргазма добраться, да и то ничего у неё не выйдет. Считанные суперчувствительные ультравозбуждённые женщины смогут испытать оргазм в позе лотоса. Ну, для мужчины – никакая поза не проблема. Всё упирается, как всегда, в женщину. Так вот, женщина, принимаясь за Тантру, запросто может сидеть и раскачиваться на мужчине, приходя в некое возбуждение, но без всякой для себя угрозы сковырнуться в оргазм. Это мужчина должен пыхтеть и не позволять себе кончить, тогда как женщина преспокойно будет ухмыляться его потугам, просто не в состоянии физиологически дойти до оргазма в такой позе. Сама посылка Тантры построена на недостижимом – это восточный вариант вечной любви. Вечная любовь в европейской культуре зиждется на духовенствующем отсутствии оргазма во имя потустороннего рая, а восточная – на обещании нирваны, здешнего рая, в этой жизни, если дразнить оргазм достаточно долго, не позволяя ему свершиться. Женщина же будет потворствовать любой придури мужчины, лишь бы его хуй подольше в ней находился.

Оргазм – это свобода, которая свершается помимо нашей воли. Именно то, что происходит помимо нашей воли, и есть свобода. Ибо воля наша – рабская.

Женщины, не способные достичь оргазма, или мужчины, страшащиеся его, демонстрируют свою полную зависимость от общества, которое настолько поработило их, что не позволяет им даже секунды оргазменной свободы.

Чем более женщины открыты в своих эмоциональных проявлениях, тем больше звуков, стонов и слов они производят при возбуждении и подступах к оргазму. Сдержанные женщины начинают издавать звуки только при непосредственной близости оргазма и во время него, когда контролирующие центры перестают функционировать.

Женщина, будучи удовлетворена сексуально, всё равно остаётся зависимой от мужчины, так как оргазма ей мало и ещё требуются общение, ласка, забота, помощь во взращивании потомства. Мужчина же после оргазма становится абсолютно независим от женщины. Зависимость его возобновляется лишь с возобновлением желания. Поджидая новое желание, он предусмотрительно находится поблизости от женщины, которая воспринимает его близость как подтверждение интереса к ней.

Старость женщины ужасней, чем мужская, ибо мужчина может покупать женщин и быть при деле. Тогда как женщина, которой якобы голая физиология оскорбительна и которой нужны постоянные проявления заботы и любви (что за деньги не купишь), вынуждена оставаться в голодном одиночестве. Потому даже возможность покупки любовников для богатой женщины не может принести ей столько удовольствия, сколько покупка любовниц – для мужчины.

Как у мужчин женоненавистничество возникает от недоступности женщин и своей неспособности их удовлетворить, так и женская боязнь изнасилования возникает именно из-за жажды мощной звериной страсти.

Свобода, появляющаяся после оргазма, алчет одиночества. Нужда в женском обществе, да и в любом обществе возникает только от несвободы, то есть от существования неудовлетворённых желаний. Очевидно, что тебе никто не нужен, если ты ничего не хочешь. Это тоже счастьем не назовёшь. Счастье – это сильные, неувядающие желания с постоянной возможностью их удовлетворять.

Ощущение внезапной ненужности того, без чего секунду назад жизнь казалась невозможной, переносится часто трагедийно. Известны самоубийства юношей после первых совокуплений. Они были потрясены резкой никчёмностью женщины и оборачивали это против себя, иллюстрируя свою ненужность после оплодотворения самки, воспроизводя ситуацию из жизни насекомых. Трагедия свободы от женщины после оргазма нередко обращается в ожесточение против женщины за её ненужность в феномене Синей Бороды – убийстве женщин после совокупления, что также имело место и на Востоке в «Тысяче и одной ночи», где Шахразада спасла свою жизнь, заговаривая зубы сказками.

Мужчина ошарашен своей свободой от женщины, поскольку эта её ненужность и есть освобождение, и многие люди пугаются этого ощущения, вместо того чтобы ухватиться за него и использовать оргазм как средство для достижения освобождения. Впрочем, уже давно подмечено, что человек боится и избегает свободы, хотя делает вид, что стремится к ней. Быть может, человек подсознательно стремится к оргазму именно потому, что тот даёт человеку свободу, причём через наслаждение, тогда как в других ситуациях свобода обретается, как правило, лишь после перенесённой боли.

Мужчины «Синей Бороды» и «Тысячи и одной ночи» обладали властью и потому были в состоянии решать вопрос кардинально: во-первых, избавляться от женщины, к которой они потеряли интерес, раз и навсегда, а во-вторых, иметь доступ к неисчерпаемому обилию новых женщин. У обыкновенного мужчины ни первой, ни, тем более, второй возможности не имеется, и поэтому они идут на компромисс, экономически и социально выгодный – использовать одну и ту же женщину многократно, а общество подначивает или настаивает, чтобы и пожизненно.

Есть и женщины, которые утверждают, что с одним и тем же мужчиной больше одного раза не спят. Правда, единственная такая, что попалась лично мне, не подтверждала это убийством каждого мужчины после совокупления. Я остался в живых. Вполне возможно, что она лгала так только тем мужчинам, с которыми не желала совокупляться больше одного раза, но такая ложь не оскорбляла достоинства мужчин.

Человеческая трагедия нравственности, и в особенности женская, основана на том, что в обществе устанавливается противоречие между желаниями тела и допустимым поведением. Женщина будет испытывать удовольствие от любого хуя или языка, которое, быть может, и не кончится оргазмом. Однако нравственность ополчается против женщины и лишает её права испытывать наслаждение с кем ей заблагорассудится. Женская психика деформируется, ибо строится на отрицании того, что чувствует женское тело. Нравственность настаивает, что женщина должна испытывать наслаждение только с тем, кого она любит, причём любить нескольких она может только последовательно, а не одновременно. Да и что такое любовь, определить невозможно, в отличие от определения желания.

Есть утверждение, что люди по сути своей моногамны. Люди, загипнотизированные такой клеветой на собственное тело, строят свою жизнь на этой лжи и испытывают страдания всякий раз, когда тело доказывает несостоятельность нравственности, но клевета эта к тому же становится второй натурой, в особенности у женщин. Таким образом, нравственное поведение женщины основано на конфликте со своим телом – она ненавидит себя за то, что её тело может испытывать наслаждение помимо её воли, тогда как это-то и должно быть источником её наибольшей радости. Лукреция, по-видимому, убила себя потому, что испытала наслаждение против своей воли, не могла себя за это простить и приговорила своё тело к высшей мере наказания за неподчинение разуму.

Для того чтобы поощрить такое поведение женщины, общество организовалось так, что женщина получает материальные блага только тогда, когда она запрещает говорить своему телу, а позволяет говорить только мозгу, напичканному предписаниями морали. Поэтому «приличная женщина» в нынешние времена обучается не уступать желаниям своего тела на первом свидании, потому что за тело, при условии его начальной недоступности, заплатят женитьбой или иными благами. Поведение проститутки является упрощённым поведением «приличной женщины». И та и другая не позволяют себе наслаждаться с поклонниками-клиентами. Цель обеих – выдоить побольше благ от своих ухажёров, а это возможно, только оставаясь хладнокровной. Проститутка требует денег до, а «приличная» – до, во время и после. Проститутка пародирует поведение «приличной женщины» и потому раздражает общество, как актёр, насмехающийся над властелином.

Стереотип мужественного мужчины – мало эмоциональность, сила и хладнокровие при выполнении важных дел. Подразумевается, что при совокуплении, благодаря своей малоэмоциональности, малочувствительности, он может легко сдерживать, оттягивать оргазм. Так же и обильное питьё горячительных напитков (другой критерий мужественности) должно притуплять чувствительность половых органов и, следовательно, продлевать сношение, отдаляя оргазм. Та же малоэмоциональность и уверенность в себе подразумевает и хорошую эрекцию.

Для женщины значительное потребление спиртных напитков приравнивается к предосудительной доступности, поскольку алкоголь заставляет её забыть о необходимости сложных вычислений, требуемых при продаже своего тела, и направляет её поведение по пути удовлетворения высвобожденного алкоголем желания.

Говорят, что ощущения от наркотиков превосходят оргазм по своей силе и по впечатлению, производимому на психику человека. Доказательством этого превосходства является то, что человек, потребляющий наркотики, часто теряет всякий интерес к сексу. То есть с помощью наркотиков человеку удаётся терять контроль над собой на значительно более длительный срок, чем время оргазма. Лишаясь самоконтроля, человек вверяет себя инстинктам, то есть тем законам, которые созданы помимо нашей воли властью, нам не ведомой. Отдаваться этой власти становится для человека величайшим наслаждением, и власть эта превыше власти человеческой. Влияние наркотиков является прекрасной иллюстрацией того, насколько потеря самоконтроля разрушительна для общества, построенного на регламентации поведения. Человек под влиянием наркотиков перемещается в иное измерение, которое подчиняется законам, настолько скрытым от нашего сознания, что сама сокрытость эта уже становится для него разрушительной. Посему благотворность оргазма состоит в его мгновенности, скоротечности, не позволяющей человеку выйти за пределы мира сего надолго. Оргазм сродни ощущениям при приёме наркотиков не только по наслаждению в процессе, но и по психосоматической реакции после выхода из оргазма или по окончании действия наркотиков: человек испытывает депрессию, вялость, усталость. Неудивительно, что эти симптомы значительно сильнее от наркотиков, ибо человеческое пребывание вне сего мира было длительнее. Подобие видится и в привыкании как к оргазму, так и к ощущениям от действия наркотика – возникает жажда их повторять. Для поддержания силы наслаждения дозу наркотика приходится всё время увеличивать. И для поддержания желания оргазма требуется всё более изощрять подходы к нему.

Способность женщины на многократный оргазм и длительное возбуждение до и остаточное после оргазмов постоянно придавлено требованием моногамии. Женщина является наиболее ущемлённой в своих желаниях, если она следует указаниям общества. В отчаянии от сложившейся ситуации восточные общества придумали Тантру, Дао и прочие ухищрения, с помощью которых они якобы научали мужчин отпихивать оргазм, между тем успевая доводить до оргазма одну женщину за другой. Но одно из наставлений в этой технологии показало мне, чего она стоит. Оно заключается в следующем: вставлять хуй в пизду нужно, когда он вял, но, чуть он отвердеет, его следует тотчас вытаскивать (чтоб, не дай Будда, не кончить). Интересно, каким это таким манером мужчина умудряется доводить череду женщин до оргазмов вялым хуем, который ещё и вытаскивается как раз в тот момент, когда у женщины появляется надежда зайтись?

Вся это антиоргазменная идеология подобна христианской и прочим, задача которых – скрыть мужскую исконную неспособность вполне удовлетворить женщину. Только с помощью отвлечения на рождение и взращивание детей женщине удаётся кое-как сохранить в семейной жизни состояние психического равновесия.

Женщина подобна акциям, цена на которые скачет в зависимости от спроса и предложения: при неудовлетворённом желании её цена для мужчин резко растёт, а при удовлетворённом – падает до нуля. Поэтому для торговли женщинами общество взвинчивает на них цену для покупателей-»вкладчиков», возбуждая желания мужчин, но резко ограничивая возможность их удовлетворения. Чем более удовлетворены мужчины, тем ниже цена женщины в обществе и тем беднее общество, ведь у человеческого общества богатство моральной казны определяется ценой на гениталии.

Проститутки вводят новую денежную единицу в финансовую систему любого государства: один оргазм. Недаром общество борется с проституцией, которая насаждает конкурирующую систему товарообмена.

Через абсурд (логический тупик) человек выходит в новые измерения. Что же может быть более абсурдным, чем отказ от своих физиологических потребностей? Иудео-христианство оформило этот отказ в идеологию и с её помощью вывело людей на новые рубежи духовности. Таким же способом и даосизм с Тантрой, отказываясь от оргазма, выводят человека на новые социальные отношения.

Получается, как в сказке: поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. И куда-то идётся, и что-то находится. Причём весьма ценное и необычное.

Как я писал в романище, у женщины происходит движение от комфорта – к оргазму, тогда как у мужчины от оргазма – к комфорту. Потому соблазнение женщины состоит в создании предсоитиевого комфорта: кормление, удобная обстановка, дары. С проституткой происходит то же самое с помощью денег, где деньги выступают не только в качестве рафинированной гарантии комфорта, но и формой его конкретного проявления. Женщине проще соблазнить мужчину, так как она точно знает, что оргазм будет гарантировать ему комфорт. Для мужчины дело сложнее, ибо понятие женского комфорта не однозначно и количественно меняется, так что требуются различные усилия для достижения разнообразных уровней комфорта, достаточных для того, чтобы та или иная женщина решила совокупиться.

Часто женщина бросает горький упрёк мужчине: «Всё, что тебе от меня нужно – это моё тело». Мужчина начинает старательно убеждать женщину, что это не так, что ему от неё нужно что-то ещё. В действительности упрёк есть не что иное, как осознание женщиной истинного положения вещей. Оно тщательно скрывается моралью и невыгодно женщине, если она следует предписаниям морали. Единственные женщины, которые не бросают подобных упрёков, – это проститутки, ибо они получают за своё тело деньги. Когда приличная женщина укоряет мужчину его сутью: желанием её тела – это значит, что она не получила достаточную оплату за своё тело, что мужчина хочет пользоваться ею задарма. Женщине требуется плата более щедрая, чем совокупление и оргазм – плата, которой вполне довольствуется мужчина.

Оргазм – укротитель.

Красота всегда избыточна в том смысле, что она привлекает значительно больше людей, чем в состоянии одарить собой. Потому воспевание её, демонстрация, рекламирование есть метод постоянно поддерживать голод по красоте, держать на высоком уровне сексуальную неудовлетворённость в обществе.

Женщины пишут в брачных объявлениях следующую торжественно оградительную фразу: «искателей приключений прошу не беспокоиться» или сакраментальную фразу: «…с серьёзными намерениями». Они воображают, что встают в благородную, приличную, высоконравственную позу, но, по сути-то дела, они в открытую заявляют, что намерены жестоко торговаться за отдачу тела, а не следовать его желанию.

Феминистки утверждают, что изнасилование для мужчины – это акт жестокости и вовсе не связано с наслаждением. Но раз насильник испытывает оргазм при изнасиловании, а это происходит практически всегда, то как оргазм не считать наслаждением? Просто для женщины мужской оргазм без её вовлечения в него есть высшее проявление жестокости, которая для женщины ощущается столь бесчеловечной, что не позволяет ей представить, что насильник, оказывается, ещё и наслаждается.

Примечательно, что в святую святых человека – личную, то есть половую, жизнь – в жизнь, где человек якобы вытребовал себе свободу от общества и где общество отступило и якобы смирилось и согласилось не вмешиваться в эту область, так вот в эту святую личную жизнь общество влезает так же бесцеремонно, как и во всё остальное. Более того, человек, который с первого взгляда, казалось бы, оберегает свою интимную жизнь от общества, на самом деле ищет его вторжения и даже не ощущает свою половую жизнь полноценной, пока общество не наложит на неё свою лапу. Я имею в виду женитьбу – лицензию общества на половую жизнь и размножение. Большинство любовников, длящих свои отношения, не будут чувствовать покоя на душе, пока добровольно не наденут на себя смирительную рубашку общества под видом женитьбы. Женитьба есть не что иное как акт мазохизма, ущемляющий свободу каждого из партнёров. Общество засылает своих провокаторов, террористов, шантажистов в жизнь любовников. Оно делает это с помощью насаждения стыда, вины, неудовлетворённости, образующихся из-за самоволия любовников, занимающихся не санкционированными обществом сношениями. Только на мгновение оргазма любовники становятся сами собой. Недаром он сравнивается со смертью, которая тоже освобождает человека от власти общества, правда, устрашающе радикально.

Мужское отношение к женщине является отражением резкости смены его чувств до и после оргазма: со страсти на безразличие. Стремительные перепады в своих чувствах мужчина проецирует на образ женщины: так был выдуман стереотип женской неверности, который есть не что иное, как отражение мужской «неверности», мужских чувств по отношению к женщине, чувств, претерпевающих резкое изменение на противоположные при прохождении мужчины через оргазм.