Последний бой

– Не понял.

– Ну, у тебя же травма. Ты не можешь драться.

– Вы о чем? Я здоров как бык.

– Наш врач считает иначе. Мы уже написали бумагу с отказом от боя. Тебе ее надо только подписать.

– Я не могу.

– Миша, все уже решено. Уже официально объявлено, что финал в твоем весе не состоится ввиду травмы одного из его участников. Один из участников – это ты.

– Я готов драться.

– Миша, – терпеливо, как маленькому, объяснял большой человек. – Ты молодой, свое обязательно возьмешь потом, станешь большим чемпионом. Но сейчас так надо, пойми. В конце концов, на предолимпийских сборах у тебя есть шанс, побьешь этого парня в спарринге и дорога открыта. К тому же я готов компенсировать тебе твою травму. Назови сумму, только в пределах разумного.

Майкл пустыми глазами смотрел мимо президента. Его предали! Предали свои! Он так мечтал попасть на Олимпиаду! Вся его жизнь была подчинена этой цели. Он годами шел к ней, терпел боль, пролил тонны пота, намотал десятки километров на ринге, терпел бесчисленные удары. И все теперь зря!?

– Ничего я подписывать не буду, и денег не возьму.

– Как хочешь. Я понимаю, тебя сейчас захлестывают эмоции. Остынь, подумай, жизнь на этом не заканчивается.

Но для Майкла в этот момент жизнь закончилась. Он был простым парнем из рабочего района и больше в жизни, кроме бокса, ничего не умел.

– Мое предложение остается в силе, – добавил президент. Думай, Миша, думай. И лучше бы тебе поступить так, как советуют старшие товарищи.

Это было похоже на угрозу.

Майкл молча зашел в раздевалку, бросил в сумку боксерки, трусы, полотенце, майку и, не заходя в гостиницу, отправился в аэропорт. Гнев и отчаяние душили его.

***

Анжело Гомес был мексиканцем, а еще хорошим тренером. Маленький, жилистый, с морщинистым лицом и черным ежиком волос на голове, он, тем не менее, обладал магнетической харизмой. Он без стука вошел в крохотный номер третьеразрядной гостиницы. Кузнецов едва успел навести относительный порядок, убрал бутылки, остатки еды, грязную одежду бросил в ванную комнату. Хотел открыть окно, чтобы проветрить комнату, но в Лос-Анжелесе летом было невыносимо жарко и душно, и от этой затеи пришлось отказаться. В номере витала тяжелая смесь запахов: пота, перегара и сладковатый – марихуаны.

Гомес зашел, критически оглядел комнату, самого Кузнецова и поморщился.

– Где? – спросил он.

– Что где? – не понял Кузнецов.

– Наркотики.

– Вы о чем? – разыграл недоумение Майкл. – Нет тут никаких наркотиков.

– Вот что, парень. Уолш предложил мне хорошие деньги, чтобы я занялся тобой. И я согласился, несмотря на то, что у меня плотный график. Но если ты будешь втирать мне очки, я повернусь и уйду. Делай тогда, что хочешь. Ну!?

– Ладно, – вздохнул Майкл, – я сейчас.

Он зашел в ванную комнату, открыл крышку унитаза и достал оттуда два небольших полиэтиленовых мешочка. В одном была марихуана, в другом – кокс. Он вынес их в комнату и отдал Гомесу.

– Всё? – спросил тот.

– Да.

– Тогда приступим. Собирай манатки, мы уходим из этой дыры.

– Я задолжал за номер.

– Я расплачусь.

Они вышли из гостиницы и сели в джип Гомеса.

– Едем к доктору Бергу, ты его знаешь.

Кузнецов знал. Это был известный специалист в спортивной медицине, однажды он консультировал Майкла по поводу питания.

– Тебе необходима реабилитация хотя бы пару недель, – бросил Гомес. – Для начала из тебя нужно выбить весь срач.

***

Вернувшись домой, Кузнецов встретился со своим первым тренером. Он передал ему свой разговор с президентом областной федерации. Тренер на минуту задумался, а потом спросил:

– Из наших кто-то стал чемпионом?

– Дима Фадеев. Сан Саныч, я понять ничего не могу. Парень считал за счастье, что его просто взяли на чемпионат. Он никакой. Я бы не удивился, если бы он сам себя нокаутировал. А тут не просто в призы, первый, в десятку. Я охерел, когда узнал.

– Тебя разменяли, – произнес тренер.

– Ты думаешь?

– Уверен.

Кузнецов знал, что это означало. Две делегации договорились между собой. Одним нужно было, чтобы на Игры поехал конкретный человек. И этот человек боксировал в весовой категории Майкла. Взамен они отдали путевку на Олимпиаду в другой весовой категории. И этим счастливчиком оказался Фадеев.

– Что делать, Саныч?

Саныч, немолодой уже человек, битый жизнью, надолго задумался, жуя во рту спичку. Его лицо, покрытое сетью мелких, едва заметных шрамов от бесчисленных ударов, полученных на ринге в молодости, словно опрокинулось. Он всякого повидал, и то, что произошло с его лучшим учеником, его не удивило. Ему было жаль Майкла.

– Миха (он так звал Майкла), если я тебе скажу, чтобы ты согласился на их условия, ты все равно этого не сделаешь. Верно?

– Верно. Суки, не прощу.

Гнев и отчаяние вновь заполнили его душу.

– У тебя есть два варианта. Первый – завязать с боксом.

– Саныч, я же ничего больше не умею.

– Второй, – как бы не слыша Майкла, продолжал тренер, – уйти в профи.