Девонли. Нити судьбы

– Я приеду завтра.

– Нет! Без тебя не поеду.

– Лео, ты ведь помнишь, о чём мы говорили? Ты должен слушаться. Тогда получишь своё вознаграждение.

– Я не хочу ехать без тебя.

– Лео.

– Нет!

Он дёргает рукава моего пальто, и я еле сдерживаюсь, чтобы не наподдать ему прямо здесь. Кажется, у меня начинается мигрень.

Ну что за капризный ребёнок? То обижается, то спорит, то ревёт, то липнет. Как с ним справляться?

Ребёнок… Да чтоб меня! Этому «ребёнку» сорок пять лет! Но теперь он часто ведёт себя либо как протестующий подросток, либо как прилипчивое беспомощное дитё. И сегодня, как назло, именно второй вариант.

Разумеется, Андерсон не всегда такой. Как я и говорил, у него бывают дни просветления, когда он становится почти прежним. Но они случаются всё реже.

– Лео, если ты не будешь слушаться, я больше не разрешу тебе заходить в лабораторию, отберу все твои наработки и присвою все твои изобретения себе.

– Ты… – в шоке выдыхает он, растерянно глядя мне в глаза. – Ты… злой! – выкрикивает Лео, и слёзы градом льются по его щекам. – Так нельзя, – всхлипывает он. – Ты обещал.

– И я сдержу все обещания, если будешь послушным. Твоя комната уже готова, ужин и ванная тоже. Тебя сопроводят до нашего нового дома. Ты поедешь не один, а с человеком Итана.

– А Итан сейчас там? – растирая слёзы по лицу, спрашивает Лео.

– Да, он тебя встретит. В новом доме лаборатория будет ещё лучше, чем на острове. Тебе понравится.

– Л-ладно. Я поеду. Но ты обещал!

– И всё выполню. А сейчас садись в машину. Итан очень ждёт тебя. Я приеду завтра утром.

– Точно?

– Да. Езжай.

Наконец он делает то, что я велю. Понуро плетётся к машине, продолжая плакать, однако больше не устраивает спектаклей.

– Что это было? – в полном замешательстве спрашивает Фред, провожая Лео взглядом.

Киваю на внедорожник, и мы садимся на заднее сиденье. Когда телохранитель Фреда заводит мотор и автомобиль выезжает за ворота, я отвечаю:

– Побочный эффект от ND-2. Эта штука сильно влияет на психику. Все, кому ввели препарат, стали вести себя немного странно. Но Андерсон временами впадает в детство. И происходит это всё чаще. Не знаю, почему именно с ним произошли такие сильные изменения. Может, он изначально был более уязвим психически. Объяснить такую реакцию может только сам Лео, но он забыл, что я ввёл ему препарат. Все они забыли. И теперь считают, что обожают меня по своей воле.

– Да уж, – хмыкает Фред. – А Жнецы хотели провакцинировать всех. Сколько бы психов тогда появилось? Их и так немало. Угораздило же меня родиться в этой семейке.

Он замолкает, хмуро смотря на свои руки.

– Ты молодец, Фред, отыграл на отлично, – хвалю я его, чтобы как-то взбодрить.

– Отец точно меня прибьёт, – отвечает Фред, качая головой, но вдруг расплывается в улыбке. – Но ты видел его рожу? Видел?

– Разумеется. Я ведь тоже там был.

Фред ухмыляется, а потом снова мрачнеет.

– Хотя Венди тоже не была рада, что я вчера так накидался, а сегодня снова бахнул пару стаканов, – с досадой изрекает он. – Работать с тобой – себе дороже, знаешь ли.

– Если бы не я, ты бы оправился на стол к Андерсону.

– Ладно-ладно, я помню, – Фред делает примирительный взмах рукой. – Ты привёз мой телефон?

– Твой телефон и так при тебе.

– Я имею в виду нормальный телефон, а не эту кнопочную хрень.

Опускаю руку в карман, достаю смартфон и зарядник и протягиваю ему.

– Держи.

Фред не спешит проверять переписку и звонки. Лишь гладит большим пальцем зеркальную поверхность, а затем поднимает на меня взгляд.

– Никто ведь не писал и не звонил, да? – с плохо скрываемой обидой спрашивает он.

Отрицательно качаю головой, и Фред криво усмехается.

– Эбигейл тоже?

– Я отправил ей несколько сообщений, как ты и просил, но твоя сестра не ответила ни разу.

– Ясно.

Он откидывается на сиденье, снимает блокировку гаджета, запускает плейлист, прикрывает глаза и начинает отбивать ногой дробь в такт музыке.

Фред старательно делает вид, что ему всё равно, но я знаю – это не так. За почти полтора месяца его семья так и не связалась с ним. Они не вспомнили о нём, даже когда стало известно о пожаре. Словно их вовсе не волновало, в порядке ли Фред.

Но не только родным было на него плевать, Фреду вообще никто не писал и не звонил. Неужели у него нет друзей? Или девушки, которая за него беспокоится?

Когда мы подъезжаем к его тайному убежищу, Фред говорит, что хочет спать, и сразу идёт к себе. Хотелось бы мне поддержать его, но пусть лучше этим займётся Венди. Её компании Фред будет рад куда больше.

Сдаётся мне, эти двое наконец сблизились, раз уж она выговаривает ему за пьянство. Насколько я понял, Венди не из тех людей, кто будет тратить своё время на нотации тем, кто ей безразличен.

Некоторое время я стою и смотрю на потрёпанный временем особняк.

Теперь понятно, почему Жнецы так и не прознали об этом месте. За Фредом никто не следил. Никому и в голову не пришло отслеживать его перемещения или прослушивать телефон.

Раз уж им даже было всё равно, выжил Фред или сдох, то вывод напрашивается сам собой: никто не дорожит им и не ждёт от него дельных поступков, особенно семья. Никто не воспринимает его всерьёз и не считается с ним. А стоило бы.