Грубиян. Табу на невесту отца

Это сумасшествие какое-то и ему нет конца! Зубы блондина впиваются в мое напряженное горло, и у меня перехватывает дыхание. Мне нужно бежать от него. Бежать как можно дальше! Боже, как бы мне хотелось отыскать в себе силы на этот подвиг!

Но где их взять, когда этот проклятый парень продолжает доминировать надо мной, оставляя сладкие укусы на моей шее, ключице, когда царапает зубами обе груди, по очередности прикусывая мои изнывающие соски, а после начинает их сосать, облизывать и скручивать пальцами, словно обезумевший. Будто мои маленькие сиськи становятся для него аморальной зависимостью. Как и он моей…

Я даже не понимаю, в какой момент зарываюсь дрожащими пальцами в его густые волосы и притягиваю ближе, ощущая горячий смешок между грудей, после которого он начинает вести языком вниз, прикусывая чуть ниже пупка, и я дергаюсь, испуская жалостливый звук. Блондин глухо усмехается и повторяет свой трюк, одновременно устраиваясь между моих ног, в то время как я пытаюсь сжать бедра, беспомощно ударяясь затылком о подушку.

– Монашка, если ты пытаешься остановить меня, тебе следует выбрать другую тактику, – чувственное предупреждение разбивается о разгоряченную кожу внизу живота, и я, едва ли не хныча от отчаяния, сильнее тяну его за волосы вверх, вот только в ответ получаю лишь гортанный дразнящий смешок. – Ох милая, и снова не верно, этим ты чертовски заводишь меня.

Издаю стон, а затем прикусываю губу и бросаю злобный взгляд на нахала, голову которого я пытаюсь остановить, но он действует неумолимо, как хищник, продолжая добираться до своей цели, нежно покусывая и сжимая широченными ладонями мои дрожащие ребра.

– Будь хорошей девочкой, – хрипит он и как ни в чем не бывало скользит губами по внутренней части моего бедра, вынуждая меня задрожать под его натиском. – Раздвинь сладкие ножки.

Они уже раздвинуты! Тобой!

Неловкость борется с возбуждением, уже практически вырывающимся на финишную прямую, пока он облизывает мою чувствительную кожу, смотря на меня снизу вверх. Еще немного, и моя стыдливость сгорит в огне, и это происходит, когда он снова кусает мою кожу, и я теряю бдительность, позволяя ногам разъехаться в стороны.

Жалкое ничтожное мгновение, и я больше не принадлежу себе и тем более чему-то разумному.

Я даже не злюсь на его самодовольную ухмылку, видя, как он облизывается, словно мартовский кот перед мешком валерьянки, а в следующую секунду его язык накрывает мой клитор и вдавливает его, вынуждая меня выгнуть спину и раскрыть рот в немом крике. Окончательно потеряв контроль, я хватаюсь за простыни и сжимаю их так, будто боюсь упасть в пропасть.

Черт бы побрал этого мартовского кота!

– Ты сводишь меня с ума, Монашка, – рычит блондин, и его прерывистое дыхание разбивается горячей волной о чувствительный бугорок. Секунда, и его рот начинает господствовать надо мной самым греховным образом. – Такая чертовски вкусная… – выдыхает и останавливается, чтобы подразнить и посмотреть на меня. – И сладкая, как Баунти, – хрипит с ленивой ухмылкой на влажных губах, прежде чем легким касанием языка щелкает по комочку нервов, и… О, Боже! Он повторяет это движение языком, и мои глаза закатываются, а из вздымающейся груди вырывается протяжный стон. Еще мгновение, и я теряюсь в ощущениях, взорвавшихся внизу живота в тот момент, когда его язык проскальзывает в меня и начинает трахать в буквальном смысле этого слова. Блондин обрушивает на мое тело все свое безумие, сжимая сильными пальцами бедра и толкая навстречу своему жестокому рту.

Происходящее кажется слишком восхитительным. Безумным и до абсурда неправильным.

Дрожа на краю огненной пропасти удовольствия, я поднимаюсь на локти и закусываю нижнюю губу, чтобы не застонать от того, что вижу, с каким наслаждением этот нахал скользит языком по моему клитору. Глядя на меня из-под ресниц, он ухмыляется и повторяет это движения, на этот раз нарочно щелкая штангой по самому интимному месту и заставляя вильнуть бедрами, которые сейчас находятся в его жесткой хватке. Но я снова извиваюсь, пытаясь найти гребаное облегчение. Напряжение настолько сильно сковывает мои внутренности, что я чувствую боль. Но она другая, вызванная моей дикой жаждой разрядки. Из-за нее я становлюсь бесстыдной. И отчаянно хочу кончить. Нет. Мне это дико необходимо. Он делает меня такой, превращая в такую же, как он сам, извращённую дикарку. Сметая все бесстыдство. Доводя до отчаяния и мучая: то мягко скользя по складкам, то грубо проникая в меня, то всасывая дрожащий клитор, то покусывая его. Боже… Дыхание становится частым и прерывистым. Я на грани. Опасной и пугающей.

– Милки… – срывается с моих губ, потому что я, черт возьми не знаю его имени, и я не знаю, о чем мне его попросить. Остановиться? Или умолять, чтобы он заставил меня кончить?

Хрипловатый смех блондина вибрирует между моих ног, когда тот останавливается, и я с гулким рычанием падаю затылком на подушку. Ниточка, ведущая меня к оргазму, исчезает, обрывается, и напряжение, подобно тугой пружинке, с удвоенной силой скручивается внизу моего живота.

Только за это я собираюсь убить его!

– Милки? – самодовольным тоном провоцирует мерзавец. – Такое прозвище ты мне дала? – кончик его языка едва касается звенящего от возбуждения клитора, и я сжимаю в кулаках простынь.

– Просто дай мне кончить! – цежу сквозь сжатые зубы.

– Ты грубиянка, милая, – усмехается и дует на мою влажную киску, вынуждая меня сдавить его голову бедрами.

– А ты подонок!

Снизу раздается укоризненное цоканье, и я чувствую, как он качает головой, после чего тепло между моих ног сменяется холодом. А в следующую секунду лицо с дразнящей ухмылкой уже нависает над моим лицом.

Тяжело дыша, я смотрю, как он, подобно испорченному мальчишке, ведёт языком с пирсингом от одного уголка губ к другому, слизывая мои соки, прежде чем приближается и кусает меня за подбородок, выбивая из легких судорожный вздох. Отстраняется и позволяет мне утонуть в порочной темноте его темно-синих глаз. Я пытаюсь что-то сказать, но получается лишь открывать и закрывать рот. Я слишком возбуждена. Сама не своя.

Парень усмехается и толкается своим обтянутым тканью шорт стояком между моих ног, на мгновение даря мне так необходимое трение. Мое мимолетное облегчения настолько очевидно, что вызывает у блондина низкий гортанный смех. Я готова взорваться даже от одного этого звука, его мрачный смех омывает мои напряжённые нервы, посылая по ним чувствительное покалывание, которое колючим шаром собирается в моем эпицентре удовольствия. Ощущения настолько невыносимые, что я тихонько хнычу.

– Пожалуйста…

– Пожалуйста, что? – он снова толкается твердостью в мою изнывающую киску.

Я закусываю губы и, прикрыв глаза, пытаюсь не сделать того, что мне совершенно не свойственно. Но на данный момент я себе не принадлежу. Больше нет никакого стыда. Есть только потребность распасться на мельчайшие частички наслаждения. Моего наслаждения!

– Заставь меня кончить!

Блондин щипает меня за сосок, и я теряю стон.

– Если хочешь кончить, – задыхаясь, наблюдаю, как он, опирается на одну руку, а второй тянется к пуговице шорт и за несколько ловких движений высвобождает свой… о боже. – Будь любезна сделать это на моем члене.

С этими словами и без какого-либо предупреждения он касается моего входа головкой с пирсингом и одним толчком заполняет меня до сладкой боли. Моя спина отрывается от матраса, и я за считанные секунды сжимаюсь вокруг него. Блондин набрасывается на мои губы и проглатывает стон, который похож на звук какого-то животного. Он трахает и целует, жестоко и неумолимо, вынуждая меня кончать с такой силой, что в моих глазах взрывается яркий свет и меня выбрасывает на орбиту удовольствия.

Удовольствия, которое я испытываю только рядом с этим сумасшедшим блондином.

И мне это нравится…

Глава 15

Мне это нравится…

Распадается эхом в моей голове, пока я пытаюсь отдышаться, как и человек, накрывший меня сверху. Его не смутила сперма, которую он выплеснул на мой живот, а теперь без какой-либо брезгливости его тело прижимается к моему, размазывая очередное свидетельство своего безумства. Ну и моей глупости, разумеется, потому что я снова позволила случиться незащищенному секса.

И сейчас, когда действие оргазма теряет свое волшебное свойство расслабленности и легкой отрешенности от реальности, я постепенно возвращаюсь на землю. Падаю кубарем, осознавая одну простую вещь: мне не должно это нравиться! Не должно! И у меня есть на то причина. Даже не одна!

Разозлившись на себя, я сталкиваю парня, по крайней мере, пытаюсь и наконец выбираюсь на свободу из-под жара его сильного тела. Не знаю, хватило ли у меня сил или же блондин проявил снисхождение, перекатившись на свободную сторону, но я тут же присаживаюсь на край кровати, цепляясь пальцами за матрас и упираясь взглядом в свои коленки. Не уверена, что резкий подъем будет сейчас кстати, поэтому даю себе время свыкнуться со сменой положения и дать колотящемуся в груди сердцу успокоиться.

Как же было бы кстати иметь при себе нейрализатор. Вот в последнее время в моем случае это очень даже актуально. Кажется, я знаю, что попрошу на новый год у дедушки Мороза. Вот только навряд ли этот старичок заглядывает к плохим девочкам, а я именно такая.

Запрокинув голову, зажмуриваюсь и испытываю большое желание истерично затопать ногами.

Потому что меня не должно радовать собственное поведение. И тем более не должно восхищать то, в кого я превращаюсь рядом с этим парнем. Ведь из-за него я действительно теряю разум и совершаю поступки, которые заставили бы мою маму свалиться с сердечным приступом или поседеть. Да если бы все произошло еще там, в моей прошлой жизни, я сама первая кинула бы в себя тапок. Я ведь о нем ничего не знаю, быть может, он вообще женат и у него несколько детей. И, как и полагается кобелям, уехал на острова за разовым приключением, которым, как оказывается, стала я. Боже мой, нет, умоляю, хоть бы это было лишь воспаленной фантазией моего больного мозга и у него не было серьезных отношений. Тогда я буду не лучше своего Феди.

Мне стоит остановиться хотя бы ради себя. Ни к чему хорошему такая связь не приведет. Да, каждый из нас получит то, что ему необходимо. Он короткое развлечение, я компенсирую дефицит ярких эмоций, ну и конечно получу лучшие оргазмы в своей жизни, которые, возможно, даже больше не повторятся. Ну а дальше то что?

Ничего. Мы из разных миров.

Меня пугает все происходящее, но в то же время кажется, в моей серой, примитивной и до абсурда правильной жизни мне не хватало именно этого всплеска безумия, не хватало ощущения того, что я живу, а не существую по установленным канонам. Поэтому я и веду себя как наркоман, сорвавшийся после долгого воздержания.

Именно так! Так что, пока есть возможность, будь этим долбанным наркоманом.

Где-то внутри меня раздается ворчание той самой Таси, которую я сейчас насильно закрываю за семью замками, лишаю свободы, что искушает меня плюхнуться обратно на кровать и забить на все хер. Только отговорка «живем один раз» как-то больше не прокатывает.

Надуваю щеки и шумно выдыхаю.

Я всегда мечтала, чтобы моя долбанная привычка говорить с несуществующей частью себя исчезла. И было бы не лишним закапать туда же свою совесть. Устала от самой себя.

– И долго ты будешь думать о ненужных вещах? – раздается позади хрипловатый голос, от которого кровь начинает гудеть под кожей, особенно когда по моему позвоночнику скользит шероховатый палец, заставляющий так резко выпрямить спину, будто меня стеганули хлыстом. – Тебе нужно научиться проще относиться к жизни, – подытоживает с низким смешком, прежде чем матрас прогибается, и я могу догадаться, что блондин встал.

Мне требуется вся имеющаяся у меня сила воли, чтобы не бросить ему в ответ ядовитую колкость. И то только потому, что я должна была понимать, к чему приведет вчерашняя встреча с ним, но я будто забываю обо всех своих установках и снова с разгона устремляюсь на старые грабли. Ладно, один раз каждый имеет право на безудержное веселье или секс с тем же незнакомцем. Раз в жизни каждый может почудить и это даже простительно. Однако то, что происходит со мной… это неправильно.