Бывшая моего брата. Я ненавижу ее…

Только Костик больше меня не слышит, а возможность говорить с каждой секундой глушит паника, разгорающаяся под моей кожей. Рот открывается и закрывается, пока я в ужасе наблюдаю за происходящим. Все выходит из-под контроля.

Скорость достигает опасных пределов, точно так же, как и мое сердцебиение. Дыхание то и дело перехватывает, а пальцы пульсируют от боли, так сильно я вцепилась ими в сиденье. Сигналы машин, которые мы совершенно бездумно обгоняем, оглушают и кружат голову. Мне страшно. Горячие слезы обжигают горло, нос и глаза, грозя вот-вот вырваться на свободу. Еще один резкий маневр, и мы едва не врезаемся в ограждение под мой истошный вопль. Однако Костик выруливает и в этот момент задевает машину Айдарова. Зажмуриваюсь от скрежета металла. Паника еще хлеще впивается в мои нервные окончания и вспарывает их напрочь. И снова мы на встречке. Страх острыми зубьями вонзается в мое горло и перекрывает доступ к кислороду. Мелькающие перед глазами кадры сливаются в одно размытое пятно. Я даже не понимаю, в какой момент салон заполняют визг тормозов и грозные маты Кости, а затем мое тело дергается в сторону, и я ударяюсь виском о стекло. Но, наверное, это к лучшему, потому что страшные скрежещущие звуки стихают, а ужасающие картины исчезают. Вместе с моей болью…

В какой-то момент мои глаза открывают силой и ослепляют чем-то. Будто… будто кто-то светит фонариком. И после этого желанное спокойствие постепенно исчезает, его нарушают десятки голосов, которые я начинаю слышать. Проклятье… Что происходит?

Шум суматохи набирает обороты. Становится таким громким, что мне хочется поморщиться. А когда я пытаюсь поднять голову, то тут же падаю обратно, шипя от тупой боли и ощущая опоясывающую пульсацию в области лба.

Не пойму, в чем дело. Но очень хочется разобраться в этом. Жизненные силы каким-то чудом дают о себе знать, только на этот раз я действую осторожнее.

Не спешу.

Секунда, две, три… и мне удается приоткрыть сначала один глаз, затем второй. Требуется еще несколько секунд, чтобы странная заторможенность прекратила доминировать надо мной. А затем я чувствую, как гримаса искажает мое лицо, когда пытаюсь прислушаться к происходящему, глядя в потолок и не сразу понимая, что нахожусь в машине скорой помощи.

– Как вы себя чувствуете?

Внезапно надо мной появляется лицо девушки, что внимательно изучает меня.

– Говорить можете?

Киваю. После чего произношу едва слышно:

– Что… – моргаю, – что произошло?

Тяжело сглатываю и наблюдаю за быстрыми манипуляциями медработника, она что-то убирает в большой оранжевый чемодан.

– Ваш молодой человек не справился с управлением…

Костик!

Дальнейшие слова я слышу будто сквозь слой плотного тумана.

Сердце прокалывает острая льдина страха, когда я вспоминаю…

Боже!

Приподнимаюсь на локте и зажмуриваюсь, позволяя себе свыкнуться с положением, а затем кое-как присаживаюсь, пока меня не ловят сильные руки медработника.

– Вам нельзя вставать.

– Мне нужно…

– Вернитесь, пожалуйста, в лежачее положение! – строже добавляет девушка и надавливает на плечи, что окончательно приводит меня… в бешенство?

– Я не лягу! Там мой парень! Я должна увидеть его! – Сбрасываю ее руки и, потеряв равновесие, тут же цепляюсь за края кушетки, чтобы не свалиться. Прикрываю глаза и перевожу дыхание, после чего выдавливаю тяжелее: – Дайте мне чертов отказ и помогите спуститься на улицу. Я вполне… – киваю, медленно облизывая губы, – вполне нормально себя чувствую.

Вру. Совсем немного.

– Вы отдаете себе отчет в отказе от госпитализации? – строго, словно отчитывая меня, произносит фельдшер. – У вас как минимум сотрясение и могут быть внутренние повреждения.

– Я чувствую себя нормально, – выходит немного раздраженно, но так и есть. В больницу ехать нет никакого желания. У меня вообще аллергия на медицину. – Не тратьте свое время. Вы уже оказали самую необходимую помощь. Давайте, – требовательно протягиваю руку, – я подпишу все, что требуется.

Несколько секунд она еще буравит меня жестким взглядом, после чего неодобрительно качает головой, но все-таки выполняет мое требование.

Ну и славно. На споры нет сил.

Вот только, когда я выбираюсь из кузова машины, практически в тот же миг жалею об этом, замирая как вкопанная при виде покореженного «ниссана»… Боже! Нет, нет, нет…

С колотящимся сердцем я неумолимо замерзаю от расползающегося под кожей ужаса. Разум затуманивается, однако каким-то образом в памяти все равно вспыхивают кадры до…

– Господи, – слетает с дрожащих губ. – Он жив?

Разворачиваюсь и впиваюсь в фельдшера умоляющим взглядом.

– С водителем все в порядке, – она кивает без тени какого-либо сострадания. Мне кажется, девушка злится на мой отказ от госпитализации. Но потом смягчает тон и добавляет: – Отделался парой царапин.

Только почему-то от ее слов легче мне не становится. Напротив. Озноб еще сильнее бьет меня.

– Тогда… – Облизываю потрескавшиеся губы. – Тогда где он?!

Неожиданно нас прерывает трель мобильного телефона, и фельдшер тут же отвлекается. Я уже собираюсь вновь взмолиться, однако в этот момент она достает телефон из кармана и жестом руки просит меня подождать, одновременно принимая вызов.

– Слушаю, – устало протягивает девушка, уперев свободную руку в бок. – Свет, отправь другую бригаду… Мы не успеем. Нет… У нас еще три вызова… Да-а-а, мать твою! – Она сжимает переносицу и немного отходит в сторону, оставляя меня наедине с тревожными вопросами.

Просто отлично!

Вплетаю дрожащие пальцы в волосы и надавливаю ладонями на пульсирующие виски. Слишком много всего. Сглатываю горечь слез, ощущая, как дыхание учащается. Я так взбудоражена, что совершенно забываю о головной боли. Она уходит на второй план. Единственное, что я чувствую сейчас, – как меня трясет от неизвестности. Потому что, видя, насколько повреждена машина со стороны водителя, я не могу поверить, что с Костей все в порядке… Это просто невозможно.

А даже если и так.

Он не мог просто взять и уйти! Не мог оставить меня! И эту чертову колымагу.

В голове хаотично мечутся десятки мыслей. Ведь, несмотря ни на что, я хочу убедиться, что с Костей действительно все в порядке. Возненавидеть его за случившееся я всегда успею, главное, чтобы он был жив. В конце концов, я причастна к тому, что Завгородний вышел из себя. Не стоило выяснять с ним отношения, когда он вёл машину.

Едва фельдшер вновь приближается ко мне, убирая от уха телефон, я цепляюсь за ее руку и начинаю тараторить:

– Где водитель? Прошу вас, скажите мне правду. Он… – Нервно заправляю выбившийся локон за ухо. – С ним что-то случилось, да?

– Этот недоносок в ГИБДД, – раздается позади меня знакомый строгий голос, от которого внутри все переворачивается. Прикладываю ладонь к испугавшемуся сердцу и судорожно выдыхаю.

А вот о нем я предпочла бы забыть…

Зажмурившись, мысленно бью себя по щекам и неспешно оборачиваюсь, совершенно не готовая столкнуться с Айдаровым. И не только потому, что чувствую вину за то, что произошло. Хотя в большей степени именно по этой причине. Из-за опасного вождения Кости могла пострадать не я одна. И, судя по тому, как мой босс мрачно смотрит на меня, я права.

– Галя! Поехали! Еб твою мать! Не хочет в больницу, и черт с ней! У нас еще три вызова!

Растерянно оборачиваюсь, замечая орущего водителя скорой, а затем перевожу взгляд на фельдшера, что-то записывающую на клипборде.

– Сейчас едем, Сергей Иванович. – Она отрывается от заполнения документов и обращает внимание на… гребаного Айдарова. – А вы бы проследили, чтобы ваша знакомая благополучно добралась до дома. И лучше понаблюдайте за ней. – Какого черта она ему это говорит? – Ей сейчас не стоит перенапрягаться и тем более оставаться без присмотра. – Убирает ручку в нагрудный карман и, прежде чем ретироваться, салютует: – Всего хорошего.