Rex

Rex
МеРи Назари

Лена мечтает о богатстве. Этой мечтой ее заразил ныне покойный муж. Богатая жизнь в представлении Елены – это жизнь в зарубежье. Мечтой переехать туда она постепенно заражает мать. Продав свою квартиру, вкладывает деньги в строительство роскошного дома, где видит свою и материну жизнь заслуженно счастливой и радостной. Но все оказывается очень непросто. При всем видимом благополучии, барахтаться как лягушка заставляет ее жизнь.

МеРи Назари

Rex

Несмотря на семидесятилетие, мама Лены отличалась не только красотой, но и здравым умом. С категоричностью видавшей виды женщины, она заявила дочери, что никуда не поедет и что богатство люди придумали от скуки и пустоты душевной, а всех, кто сомневается в этом, они натурально съедят.

– Ага, – цеплялась Лена к словам, – говоришь «они», значит, «они» таки есть. Отвечай, не меньжуйся! Или я докажу тебе это на собственном примере.

Как будет доказывать, она не сообщала, потому что сама точно не знала, но относилась к этому вопросу очень серьезно. Он мучил ее еще со времен живого мужа. Приветствуя известные события в стране, он страстно желал стать богатым. И хотя у него не получилось, успел заразить мечтой жену.

В аэропорту она жадно рассматривала людей, возможно, своих будущих попутчиков – и просто терялась. Они сновали вокруг, ничем не отличаясь от обычных озабоченных людей. Но это интриговало еще больше. Что же такое богатство, и каково это – быть богатым?

Всех, кто летал самолетом, Елена автоматически причисляла к искомым счастливчикам. Полеты много денег забирают, но не обязательны для жизни. А богатые, по ее разумению просто обязаны совершать красивые и нецелесообразные поступки. Когда денег куры не клюют, можно позволить себе милые глупости.

Один пассажир не расставался с аккордеоном, сколько Елена не наблюдала.

– Там все дышит богатством! Туалетную бумагу они используют километрами! – услышала она из его уст при посадке.

И хотя Елена не видела глубинной связи между аккордеоном, «туалеткой» и большими деньгами, именно это отсутствие смысла хорошо сочеталось с ее личной гипотезой о сокровенности статуса богатеев. И настоящую свою поездку за рубеж она считала сродни важной миссии. Узнает, устроит все там, прилетит обратно, заберет с собой мать – и адью нищете и унынию.

Уже в полете Лена из отрывочных разговоров, слышимых отовсюду, кое-чего разведала о той стране, даже конкретной местности, куда, распахнув душу навстречу новой реальности, направила свои стопы. Она узнала, что там, куда летит, из россиян – сплошные Владимиры и Натальи, живущие при сходстве имен не по-русски – не степенно и мудро, а как-то не так…

Именно это сакральное «не так» Елене и хотелось узнать всенепременно и прямо сейчас.

Мотая все на ус, Елена, в первую очередь, прислушивалась к самой себе – к тому бурлящему чувству радости довольства собой и своей судьбой, которая не скупясь, воздала ей по справедливости за годы труда в строительном тресте, откуда ее вышибли по «несоответствию квалификации», по существу, освобождая место для родственницы начальника прежнего Главка.

Два с лишним года пришлось после пропахать плиточницей. И это при ее готовом проекте роскошного дворца для детдомовцев. Два года с лишним прошло и с того момента, когда, подняв трубку телефона, она услышала материн голос, сообщивший, что дочь имеет право на досрочную пенсию, хотя, как сказали по телевизору, никто из обладателей льготы, чудом сохранившейся с известного всем периода, не имеет о ней представления. Забыли о ней и овцы, и волки – потому и уцелела.

После посещения пенсионного фонда глобус завертелся, мягко сказать, стремительно. Лена продала квартиру в центре и вот теперь летит в свою виллу, выстроенную по своему, сданному в архив за ненужностью, проекту – на берегу синего моря с белыми пароходами.

Лена не принимала участия в разговорах на борту, но все же как-то себя обозначила, иначе нельзя было б объяснить, что в очереди на паспортный контроль, к ней подошла незнакомка и, протянув листочек со своими координатами, попросила по приезде заглянуть к ней, ибо хочет сообщить нечто важное.

«Тамара Сваровская», – прочла Лена имя на листочке и бросила его в сумку.

Прибыв на место, она без особых придирок подписала приемо-передаточный акт, согласилась завизировать подписью какие-то еще бумаги об отказе от того, другого, третьего…И все – широкомасштабно и великодушно, ибо была переполнена тем чувством душевного равновесия и гармонии, которое посещает человека после множества испытаний и длительного терпения. Она во всем доверяла бойким фирмачам с самого начала и рада была несказанно, что не разочаровалась в них по-крупному.

…Раздался настойчивый стук. С криком «Щас, щас!» Лена поспешила вниз, скользя с непривычки на мраморе лестницы. Внизу стояла та самая женщина из Красноярска, которая снималась в рекламе «Комплекса надежд обетованных». На ее ролик Елена вышла сразу же после решения кардинально сменить место жительства ради отдохновения от трудов праведных и счастья престарелой матери.

– Ах, вот кто обладатель нашей «Елены Прекрасной»! – сказала гостья и решительными шагами преодолела узкое пространство тамбура. Залитая закатным солнцем зала распахнулась ей навстречу. – Так вот та самая счастливица, которой, как нам говорили строители, муж сделал подарок на старости лет. Сколько окон…А где же он сам?

Со словами вослед «Проходите, проходите!» Лена вприпрыжку догнала решительную особу и ответила, улыбаясь, что муж давно отдал богу душу и ведать не ведал о том, что его жена так распорядится их бывшей общей квартирой и что с постройкой этой виллы привалит счастье во плоти. С другой стороны, он сам по-своему это «накаркал». Да-да, в самом деле.

– Всегда твердил, что у нас будет море денег, и мы будем сказочно богаты – и вот, пожалуйста… – сказала Елена, разводя руками и радостно оглядываясь вокруг. – Такой реальности я не представляла в самых смелых мечтах!

– Мы все влюбились в ваш дворец, – сказала гостья, сохраняющая в ходе разговора такт и выдержанность. Она, наконец, представилась: – Наталья. А вы, стало быть, Елена? Дома-то у нас называют по имени владельца…

– Да-да, сталбыть! – подтвердила Лена, по-прежнему улыбаясь во весь рот. Восторженность, свойственная более молодым, не покидала ее. – А сейчас я угадаю, как зовут вашего мужа…Владимир. Вот!

Всего на какой-то миг Наталья сжала губы и с места в карьер принялась рассказывать об инсульте своего кобелька Тихона, да так скоро, без паузы, что Лена переспросила:

– Я не понимаю, Наталья, жив ли, здоров ли ваш муж?..

Та хмыкнула, и, кашлянув, оглядела хозяйку с ног до головы. Под ее взглядом Лена поспешно запахнула халат, который едва успела вытащить из чемодана и накинуть, выскочив из душа в бельведере.

– Слышите, он пылесосит?

Лена ничего не услышала, но кивнула. Да и как услышать – если в другом доме?

– А удары вот, вы слышите? – Лена с недоумением воззрилась на нее. – Это он выбивает ковры. Так что делайте выводы.

Лена с усилием прислушалась, и тут ей показалось, что она слышит тонкий визг.

– Это… ваша бедная собачка?

– Нет, это шакалы, – ответила Наталья, тоже прислушиваясь, и невпопад продолжила: – Такие уж мы люди.

– Шак-калы?.. – переспросила Лена, слегка обалдев.

– Тиша, Тиша, – сказала Наталья, бледнея и пятясь к двери.

Лене послышалось "тише", и она замолчала. Созерцательно-восторженное состояние цепко держало ее в своих лапах.

Лес потемнел, хорошо видимый сквозь французские – до самого полу – окна. Загороженный тенью виллы, он, казалось, приблизился. Засмотревшись, Лена, и не заметила, как Наталья выскользнула из залы.

Обнаружив внезапное исчезновение гостьи, Лена пожала плечами и тоже вышла. Внутри дома она уже все осмотрела. Она оценила недоделки сразу после ухода менеджера – уже не формальным взглядом приемщицы, а с точки зрения будущей жительницы и, конечно, заметила ряд несоответствий с утвержденным проектом. А вот снаружи ничто не в силах огорчить – ведь это сама природа!

Любуясь газоном и насаждениями вокруг него, Лена неторопливо обошла свои владения. Вечнозеленые деревья и кустарники приветствовали хозяйку чуть заметной дрожью ветвей под легчайшими дуновениями вечернего бриза. Море скрывалось за огромным холмом, и шум не доносился. Абсолютно. Это и хорошо. Покой важнее.

Тишина, вожделенная для городской жительницы, нарушалась редкими криками ласточек, которые перед отходом ко сну носились в воздухе за вечерними насекомыми, безбоязненно планируя совсем низко. Зачарованная, Лена не сразу среагировала на шорох шин и обернулась, когда крыша автомобиля горчичного цвета, проехав мимо на низкой скорости, уже скрывалась за туями соседней виллы. Будто приняв эстафету, из-за туй вывернула сгорбленная фигура, толкавшая перед собой тачку с землей. Приблизившись, она оказалась обнаженным по пояс стариком, казалось, по возрасту отправленным со строительных лесов на подсобные работы. И, наверное, тоже, Владимир. Чтобы не ставить землекопа в забавное положение из-за мечтаний родителей о владении их чада миром, поздоровавшись, Лена сразу спросила:

– Вы тоже из Красноярска?

– Допустим, – ответил тот и, даже не взглянув на нее, не сбавляя ход транспорта, разгрузился в двух метрах от нее. Смешная кучка отбросов дополнила живописный коллаж на ничейной территории напротив бельведера «Елены Прекрасной».

Подняв брови, Лена застыла на секунду. Огребла, как говорят работяги их треста, по полной. Плохо, что не матом, а то бы она ответила. Но душ в бельведере, который считала смелым архитектурным вызовом в фасаде дома, надо будет убрать.

– Ваня – трудоголик, – подала голос вышедшая из-за кипариса женщина. Лена не удивилась внезапности появления очередного персонажа. Она так устала от перелета и эмоций, что воспринимала все как в театре.

Женщину тоже звали Натальей. Она оказалась словоохотливой, доброжелательной и наговорила много комплиментов насчет Лениной наружности и местного оккультного клуба.

– Выглядишь на пятнадцать лет моложе своего возраста, – подвела черту она, без обиняков перейдя на ты. – Тебе бы тут кого из местных заарканить, чтоб вместе дом обустраивать. Ну, чао. Будет время, забегай, – попрощалась она. – Мне пора серафимов фотографировать.

Ее лицо в сумерках и бликах от листвы лавровишни напоминало луну с двумя большими лунными пятнами, вместо очков.

Чувствуя себя Алисой в зазеркалье, Лена шла по вымощенной брусчаткой дороге. В небе зажглись первые звезды. Автомобильные фары потушили их, заставив вспыхнуть кремнистые конкременты кладки. Авто, очевидно, то самое, что горчичного цвета, рефреном прошуршало мимо. Женщина подумала, что, пожалуй, привыкла к этому вкрадчивому звуку и ощутила бы пустоту, не слыша каждые полчаса.