Тайна леди Одли

– Ни то ни другое, Боб. Сегодня такое чудесное утро! Давай прогуляемся, порыбачим и вернемся в город поездом вечером в шесть пятнадцать?

Чтобы не огорчать друга, Роберт согласился бы на что угодно, а посему, позавтракав и заказав на четыре часа обед, Джордж Талбойс вооружился удочкой, и друзья отправились на прогулку.

Если вспышки молнии и громовые раскаты, сотрясавшие Одли, не нарушили спокойствия Роберта, то юную супругу его дяди – существо куда более нежное и чувствительное – они совершенно выбили из колеи. Миледи страшно боялась грозы. Ее кровать перенесли в угол комнаты, а полог плотно задернули, и бедняжка лежала там, зарывшись лицом в подушки, вздрагивая от каждого раската грома. Сэр Майкл, чье сердце никогда не знало страха, очень беспокоился за хрупкое создание, которое ему судьбой было предназначено оберегать. Миледи не желала укладываться спать почти до трех часов ночи, пока последний раскат грома не затих в дальних холмах. Все это время она лежала, не снимая красивого шелкового платья и закутавшись в одеяла, из которых периодически выглядывала спросить, закончилась ли гроза. В четыре часа супруг, всю ночь просидевший у ее постели, заметил, что она уснула глубоким сном, от которого пробудилась только пять часов спустя.

Люси вышла к завтраку в половине десятого, напевая шотландскую песенку, с легким румянцем на щеках. Как это свойственно птицам и цветам, при ярком свете дня она стала еще красивее и свежее. Миледи легким шагом вышла на лужайку, сорвала последние розы, добавила к ним две веточки герани. Идя по росистой траве, она выглядела такой же свежей и сияющей, как цветы в ее руках, а потом зашла в дом – и оказалась в объятьях баронета.

– Любимая, – обрадовался он, – какое счастье, что ты опять весела! Знаешь, Люси, прошлой ночью, когда я увидел твое личико из-под зеленых покрывал, я с трудом узнал свою милую женушку в этом мертвенно-бледном, дрожащем, испуганном создании. Слава богу, что солнечное утро вернуло твоим щекам румянец! Я молю бога, милая, чтобы мне больше никогда не довелось увидеть тебя такой, как прошлой ночью.

Люси встала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа, однако он был так высок, что она доставала ему только до бороды. Она сказала, смеясь, что всегда была трусихой – боялась собак, коров, грозы и бурного моря.

– Боялась всего на свете, кроме моего обожаемого, благородного, красивого супруга!

Заметив, что ковер в гардеробной сдвинут, и узнав о потайном ходе, леди Одли шутливо побранила мисс Алисию за дерзость провести в ее комнаты двух мужчин.

– И они видели мой портрет, Алисия, – притворно возмущалась она. – Покрывало с него упало на пол, а на ковре я обнаружила огромную мужскую перчатку. Взгляни!

Она протянула перчатку для верховой езды, принадлежавшую Джорджу. Он уронил ее, разглядывая картину.

– Я пройдусь до гостиницы и приглашу юношей к обеду, – пообещал сэр Майкл, уходя на утреннюю прогулку.

В это солнечное сентябрьское утро леди Одли неустанно порхала из комнаты в комнату, словно бабочка, – то присаживалась к роялю и наигрывала балладу, или бравурную итальянскую пьесу, или мелодию «Большого блестящего вальса», то крутилась с маленькими серебряными ножницами около оранжерейных цветов, то заходила в гардеробную поболтать с Фиби и в третий или четвертый раз поправить прическу – ее локоны постоянно раскручивались, доставляя немало беспокойства горничной.

Казалось, в эту женщину вселился беспокойный радостный дух, который не давал долго оставаться на одном месте или заниматься одним делом.

Тем временем наши молодые люди медленно шли по берегу ручья, пока не достигли тенистой заводи с глубокой и спокойной водой, в которую опускались длинные ветви плакучих ив.

Джордж закинул удочку, а Роберт растянулся на дорожном коврике, прикрыл лицо шляпой от солнца и мгновенно уснул. Рыбам в ручье, на берегу которого уселся мистер Талбойс, очень повезло: они могли развлекаться сколько угодно, обкусывая кусочки наживки и не переживая за свою безопасность, поскольку Джордж смотрел на воду невидящим взглядом, а удочка свободно болталась в безвольной руке.

Когда церковные часы пробили два, рыбак бросил удочку и зашагал прочь, оставив спящего друга, который запросто мог продрыхнуть два-три часа. Пройдя с четверть мили, Джордж перешел ручей по деревянному мостику и углубился в луга, направляясь к Одли-Корту.

Птицы так громко пели с утра, что к этому времени, видимо, уже выдохлись. На лугу дремали разморенные коровы. Сэр Майкл еще не вернулся с утренней прогулки, мисс Алисия часом ранее ускакала куда-то на гнедой лошадке, слуги обедали в людской, а миледи с книгой в руке прогуливалась по тенистой липовой аллее. Когда Джордж Талбойс прошел через лужайку и позвонил в крепкую, обитую железом дубовую дверь, в усадьбе царила тишина.

Слуга, открывший ему дверь, сказал, что сэра Майкла нет, а госпожа прогуливается в липовой аллее. Гость немного расстроился и пробормотал, что хотел бы увидеть госпожу и пойдет ее поищет (вроде бы слуга не вполне разобрал), после чего удалился, не оставив карточки и ничего не передав на словах.

Леди Одли вернулась спустя добрых полтора часа, но не со стороны липовой аллеи, а с противоположной, держа в руке открытую книгу и напевая. Алисия как раз слезла с лошади и стояла у двери вместе со своим любимцем – огромным ньюфаундлендом. Пес, недолюбливавший госпожу, оскалил зубы и тихонько зарычал.

– Убери это чудовище, Алисия, – раздраженно потребовала леди Одли. – Мерзкое животное знает, что я его боюсь, и пользуется этим. Не понимаю людей, которые считают собак великодушными и благородными существами! Фу, Цезарь! Я ненавижу тебя, а ты меня, и если бы ты встретил меня в темном углу, разве не перегрыз бы мне горло?

– Вы знаете, леди Одли, – спросила падчерица, – что мистер Талбойс, молодой вдовец, был здесь и спрашивал сэра Майкла и вас?

Люси Одли приподняла подведенные бровки:

– Он сегодня придет к нам на обед с Робертом. Тогда и увидимся.

Она легко взбежала по лестнице и поднялась в свои апартаменты. На туалетном столике в будуаре так и лежала перчатка Джорджа. Леди Одли нетерпеливо позвонила, вошла Фиби Маркс.

– Немедленно убери мусор, – сердито потребовала госпожа.

Девушка убрала перчатку, несколько увядших цветов и обрывки бумаги со стола в карман передника.

– Что ты делала все утро? Надеюсь, не бездельничала?

– Нет, госпожа, я шила голубое платье. Здесь темно, поэтому я взяла его в свою комнату и работала у окна.

Сказав это, девушка обернулась и взглянула на леди Одли, как бы ожидая дальнейших указаний. Люси тоже подняла глаза, и их взгляды встретились.

– Запомни, Фиби Маркс, – произнесла миледи, откидываясь на спинку кресла и теребя цветы у себя на коленях, – ты добрая, трудолюбивая девушка, и, пока я жива и при деньгах, тебе не найти лучшего друга.

Глава X. Таинственное исчезновение

Проснувшись, Роберт Одли с удивлением обнаружил, что удочка лежит на берегу, леска опущена в воду, а поплавок безобидно покачивается на волнах в лучах послеполуденного солнца. Молодой адвокат долго растягивал затекшие члены в разных направлениях, дабы убедиться, что руки и ноги еще действуют, затем, одним могучим усилием поднявшись с травы, свернул коврик, взвалил его на плечо и отправился на поиски Джорджа Талбойса. Раз или два он сонно окликнул друга, однако этот негромкий зов не спугнул даже птиц над головой или форель в ручье. Не получив ответа, но утомившись от затраченных усилий, он поплелся дальше, зевая и продолжая высматривать Джорджа.

Достав часы, Роберт изрядно удивился: они показывали четверть пятого.

– Бессовестный Джордж, ушел в гостиницу обедать! – размышлял он вслух. – Гм… однако странно, он редко вспоминает о еде, если я не напомню.

Ни разыгравшийся аппетит, ни опасения, что обед остынет, не заставили мистера Одли ускорить прогулочный шаг, и когда он наконец добрел до гостиницы, часы пробили пять. Он не сомневался, что Джордж ждет его в малой гостиной, тем не менее комната была пуста.

– Как вам это понравится! – простонал Роберт. – Остывший обед, который не с кем разделить!

Вошел хозяин гостиницы, чтобы извиниться за испорченный обед.

– Такая прекрасная пара уточек, мистер Одли, просто сказка, и пересохли, такая жалость! Их слишком долго держали в печи, чтобы не остыли.

– Да бог с ними, с утками! Где мистер Талбойс?

– Он не приходил, сэр, с тех пор, как вы вместе ушли утром.

– Что? – вскричал Роберт. – Куда же он подевался?

Молодой человек подошел к окну и посмотрел на широкую белую дорогу, по которой медленно тащилась телега, груженная сеном; вялые лошади и разморенный возница дружно клевали носом под полуденным солнцем. Вдоль дороги брело стадо овец, и пастушья собака сбилась с ног, сгоняя их в кучу. Возвращались с работы каменщики, лудильщик чинил кастрюли на обочине, по дороге во весь опор мчалась двуколка: хозяин Одли спешил на семичасовой обед. Привычные деревенские картины и звуки слились в беспорядочный разноголосый гул, и только Джорджа Талбойса нигде не было видно.

– Из всего необычного, что случалось со мной за жизнь, это самое загадочное происшествие, – пробормотал Роберт Одли.

Хозяин, все еще находившийся в комнате, удивленно взглянул на постояльца. Что необычного в том, что джентльмен опоздал к обеду?

– Пойду поищу его, – решил Роберт, хватая шляпу.

Вот только где искать? Роберт стоял у гостиницы, размышляя, что делать, когда следом за ним вышел хозяин.

– Забыл сказать вам, мистер Одли, что через пять минут после вашего ухода заходил ваш дядя и просил передать, что ждет вас и другого джентльмена к обеду в Одли-Корте.

«Джордж, видно, сам пошел в усадьбу навестить моего дядю, – решил Роберт. – Правда, на него не похоже, но всякое бывает».

В шесть часов он постучал в дверь своего дядюшки и сразу же спросил о друге.

– Да, – ответил слуга, – мистер Талбойс приходил в два часа пополудни.