Империя И.З.М.Е.Н. Охотница из Иринтала

Мало мне ран, так еще и это!

Помимо гематомы на затылке, мое тощее тельце исполосовали царапины, как будто кошки когтями драли. Большинство из ран стараниями травницы уже затянулись. Но четыре глубоких пореза на плече останутся в виде шрамов. Быть может, они станут напоминанием, как я попала в этот мир? Вокруг все слишком чужое. Слишком. Чужая речь, люди и обычаи, одежда и вкус еды. Только в снах еще сохранялось ощущение дома, но и те приходили не каждую ночь. Забывались, стирались из памяти. А я все больше не понимала, кто такая, зачем здесь и где теперь мой дом.

– Доброе утро, Лаисса. Как себя чувствуешь? – заглянула с самого утра Шалсей. – Я вот чайку тебе заварила на травах, чтобы остаточное действие магического лечения убрать.

– Спасибо, мне уже лучше, – машинально ответила женщине и только потом поняла, что случилось.

Я. Поняла. Все! Все, что она сказала. И, самое главное, ответила!

– Как же это возможно?

– Заговорила! – обрадовалась женщина. – Ну, наконец-то! Ты, вот, что, девочка! Завтракай, а я Тэбан сура позову. Очень уж он беспокоился, переживал.

– Д-да, конечно, – кивнув Шалсей, принялась за еду.

Насчет девочки травница ничуть не соврала. Тощее тельце, угловатые формы, не успевшая сформироваться грудь. Зеркал тут не было, но на ощупь маленький нос, тонкие губы и высокий лоб. Сбившиеся в колтуны волосы блеклого белесого цвета. Руки-ноги, как спички. Ничего примечательного. Кроме того, что осознавала себя взрослой женщиной, прожившей не один десяток лет. Ну, как, осознавала? Во снах, что казались такими реальными, была именно такой. А вот ребенком себя совершенно не помнила. И это пугало. Сильно.

Тэбан и Шалсей, вероятно, знали, что произошло, и кто меня ранил. Внутри постоянно таился страх, что правда мне не понравится. И что они бросят меня одну, а самостоятельно мне не выжить. Этот же страх подсказывал, что никому нельзя рассказывать о снах. Это тайна, от которой зависит жизнь.

– Приветствую, тана Лаисса, – поздоровался вошедший Тэбан. – Шалсей сказала, тебе лучше?

– Да, верно. Спасибо за беспокойство. Вы расскажете, что произошло? Я ничего не помню.

– Вот как? – Мужчина заломил бровь вверх. – Жаль. Я надеялся, что ты расскажешь, как выжила в Иринтале – Гиблом лесу. Не каждому суру такое по силам, не то, что ребенку.

– Но я ничего не помню, – машинально коснулась раны на затылке, – совсем.

– А кто тебе ранил? Кто принес на опушку и выбросил на тропу?

Что тут скажешь? Какой иринтал? Моя жизнь началась здесь, в этом закутке, а воспоминания о прошлом… они приходили только во снах.

Пожав плечами, я тяжко вздохнула. Игра в непонятные вопросы, вздохи и недовольное сопение продолжилась. Разве что теперь я понимала, чего от меня хотят. Но от этого легче не стало.

– Простите, но я не помню.

– А имя, Лаисса? Оно твое?

– Кажется, да. Но мое звучало немного иначе. Не могу вспомнить, – тут ни капли не соврала, и гость это понял. Откуда-то я знала, что он чувствовал неправду.

– Понятно! Ну, что же, жаль. Я рассчитывал выяснить, что произошло в лесу, кто твои родители. Совершенно ясно, что ты не из местных. Отдыхай, пока, – Тэбан вышел, оставив меня в полной растерянности.

Действительно, травница и сам Тэбан сур отличались красноватым оттенком кожи, а вот я на их фоне смотрелась бледной поганкой.

Некоторое время я пялилась на дощатую дверь, за которой скрылся гость, думала над его словами, и ничего путного на ум не приходило. Я никто здесь, чужачка. Никому не нужная и бесполезная. Они ведь не обязаны заботиться обо мне. Возможно, рассчитывали, что найдутся родственники и заберут меня, компенсируют расходы. Шалсей жила скромно. Это по обстановке понятно и по небогатой одежде. Сравнить с тем же типом в мантии, так беднота полная. Разве что Тэбан сур выглядел обеспеченным. А еще надежным и сильным. Такой не даст в обиду, не станет лебезить или прогибаться под власть имущих. Он сказал, что нашел меня в лесу. Гиблом лесу, в котором вряд ли встретишь случайного человека. Значит, он из тех, кто не боится гулять в его окрестностях? Лучшего защитника мне не найти. Но захочет ли он взвалить на себя ответственность за безродную девчонку? Сомнительно. Скорее, поспешит избавиться от досадной помехи. Или нет?

Скользнув с кровати, закуталась в теплую шаль, которой травница накрывала меня по ночам, и вышла из закутка. Рядом располагался еще один, временно переоборудованный под мыльню. Очевидно, Шалсей часто оставляла больных в доме, устроив в нем что-то вроде лазарета. Саму травницу обнаружила в комнате, служившей кухней, столовой и операционной одновременно. Женщина вместе с гостем сидела за деревянным столом, покрытым белоснежной скатертью. Из расставленных на круглых подставках чашек поднимался пар, разнося по дому приятные ароматы заваренных трав. В воздухе витал сладкий запах земляничного варенья, так полюбившегося за последние дни. Но настроение не располагало к душевному чаепитию. Собеседников выдавали напряженные позы и сосредоточенные лица. Похоже, тут шел серьезный разговор.

– Она не приживется в Лежках. Сам знаешь, как тяжело здесь принимают чужаков. А она чужая. В ее жилах течет кровь эльфирских танов, забери их души Адесс.

– Думаешь, незаконнорожденная? – Тэбан не спрашивал, утверждал. – Своих отпрысков таны берегут. Будь она законным ребенком, Леж и сам Гиблый лес уже наводнили бы отряды воинов.

– Не могу я ее оставить. Сам видел, как отреагировал староста на ее появление. Жилх собственной тени боится, а тут раненая девчонка неизвестно откуда взялась. Она мало того, что выжила в Гиблом лесу, так еще и не помнит, кто такая.

– Не на улицу же ее выкидывать? – Мужчина нахмурился. – Не по-людски это.

– А, может, к тебе, Тэбан? В Тангсур? У вас, суров, свои законы, – предложила Шалсей.

– У нас еще строже к чужакам относятся. Сама знаешь. Только охотникам и ученикам есть место на заимке. Что там ребенку делать? Строгая дисциплина и аскетизм во всем. Не вытянет она…

– Я справлюсь, – не скрываясь, зашла в комнату и с вызовом посмотрела на Тэбан сура, – только не выгоняйте. Мне некуда идти, нет родных, нет ничего, чтобы выжить в этом мире. Если вы только позволите, я готова стать ученицей.

– Ты не понимаешь, о чем просишь. – Тэбан ничуть не удивился моему появлению. А, может, и знал, что подслушиваю. – Не каждый мужчина выдержит. Крепкие парни в первый год ломаются. А ты… слабое беспомощное существо? И дня не продержишься.

– Я и тут не выживу. А так, хоть какой-то шанс, – ответила, выдержав тяжелый взгляд мужчины. – Пожалуйста, возьмите меня с собой. Клянусь, вам не придется за меня краснеть. Я не подведу.

– Что же, – излюбленный тяжелый вздох сура, – почему нет? Надо прежде уладить кое-какие формальности. Двух дней нам хватит. Как раз и свои дела завершу, а потом в Тангсур двинем, и в Леж по пути заскочим.

Оставшиеся до отъезда дни пролетели в хлопотах. С Тэбаном мы посетили торговую лавку, справив мне теплых и добротных вещей. Также закупили зерна, круп и специй. Но сначала в лавке скорняка продали шкуры, что привез с собой охотник. Еще побывали у артефакторов и зельеваров. Что там обменивал Тэбан, я не видела, но, видимо, золотых монет у моего защитника прибавилось. Потому как после в скотных рядах приобрели пару молочных коз, десяток кур-несушек и приземистого мерина.

В Лежки – деревеньку близ приграничного города Леж – Тэбан приехал на каурой лошадке, запряженной в скрипучий возок, очевидно рассчитывая закупиться товарами на ближайшую декаду. Однако моя скромная персона внесла коррективы в его планы. Тут и лишние траты, и заботы, и косые взгляды сельчан.

Леж – это не крохотное село в пять домов и переносным алтарем бога Рааду, которым оно и было до Кровавой битвы, а город с храмом, торговой площадью, постоялыми дворами и представительствами нескольких гильдий. Со слов Тэбана, который охотно отвечал на многочисленные вопросы, Леж – последний населенный пункт перед Гиблыми землями. Потому и наводнили его искатели приключений, свободные охотники, ворье и всевозможный сброд. По периметру городок защищали высокие стены, а крепкие ворота, выходившие на северную сторону, охранялись не хуже сокровищницы императора. Любой, кто входил и выходил через них, проходил особую проверку. Тогда как южные и восточные ворота закрывались только на ночь и пропускали всех желающих. У суров, гильдийских охотников, подтвердившим почетное звание победой над тварями Иринтала, имелись свои привилегии. Это свободный проход через северные ворота, стабильный доход от реализации добычи и бесплатная кормежка в «Сломанном роге», лучшем трактире Лежа.

Ночевала я уже в номере Тэбана, примостившись на крышке сундука. Живность, как и телегу, мы пристроили на скотнике постоялого двора. Еду заказали в номер.

Утром я проснулась в одиночестве. На столе обнаружила кружку молока и кусок пирога с мясом. Пока я раздумывала, садиться ли есть или подождать Тэбана, в номер постучались. Подивившись тому, что изнутри дверь закрыта на засов, а охотник должен был как-то выйти, поинтересовалась, кто там. Оказалось, служанка хотела узнать, собираюсь ли я помыться и нужна ли мне бадья с горячей водой.

– Конечно! – обрадовалась предоставленной возможности. В доме Шалсей приходилось довольствоваться обтиранием да небольшим тазиком с ковшиком. В баньку, которую посещала сама травница, мне ходить запрещалось из-за плохого самочувствия.

Я как раз успела позавтракать, когда слуги сначала принесли деревянную лохань, а после натаскали шесть ведер кипятка, чтобы наполнить ее до краев. Блаженствовала я до тех пор, пока вода не остыла, а кожа не покрылась пупырышками. Спохватившись, что Тэбан может вернуться в любой момент, а я до сих пор не готова, выскочила из бадьи, промокнула влагу простынкой и наспех переоделась в обновки. И вовремя: из окошка заприметила крепкую фигуру сура, который направлялся в дом.

– Готова? – мужчина окинул меня взглядом и, видимо, остался доволен. – Тогда в путь!

Внизу, в обеденном зале принимали пищу другие постояльцы. Пока Тэбан заказывал у хозяина таверны еды в дорогу, я глазела на чужаков и не переставала удивляться. Все вокруг казалось чуждым, словно в тех картинках, что показывали по ящику из моего сна. Вот, за ближайшим столом сидели другие суры и споро работали ложками. Охотников я уже научилась различать по крепким поджарым фигурам, обветренной коже и настороженным взглядам. Будто бы даже здесь, среди людей, в центре мирного поселения им угрожала опасность. Еще они с ног до головы обвешивались оружием. Тут и там торчали рукояти кинжалов, ножны для мечей, луки, стрелы, арбалеты и куча кожаных креплений с заклепками. У Тэбана я тоже видела нож, подвешенный к поясу, а еще арбалет, который будущий учитель приторочил вместе с поклажей к крупу лошади.

Кстати, о лошадях. Я гулко сглотнула, когда Тэбан подвел меня к купленному вчера мерину и легко закинул в седло. На миг даже голова закружилась от высоты и страха, что свалюсь с этой зверюги и расшибусь. Последнее яркое воспоминание из сна как раз связано с падением, после чего я очнулась в доме Шалсей.

Я судорожно уцепилась за выступ в седле и застыла, осознавая, что в таком положении придется провести долгий путь до Тангсура – так охотники называли заимку на границе Гиблого леса.

– Не бойся! – Мои похолодевшие ладошки накрыла теплая рука Тэбана. – Тарун – мирная животинка, не взбрыкнет и не сбросит. Считай это первым испытанием. Умение ездить верхом тебе не раз пригодится в жизни.

– Я не подведу, – прошептала еле слышно, одними губами, но сур меня понял и одобрительно кивнул. После ловко запрыгнул на каурого жеребца, перехватил у меня поводья и направил обеих лошадок к выходу.

Телегой ловко управлял мальчишка, работающий в «Сломанном роге» на подхвате. За городом к нам примкнут другие охотники, с которыми разделим оставшийся путь.

В толчее улиц, с оживленным дорожным движением, я едва ли лишний раз вздохнула. Только ближе к окраине и северным воротам людей стало меньше, и Тэбан прибавил шаг.

– Прижми колени плотнее, – поучительно сказал сур, на собственном примере показывая правильную посадку, – и выпрямись, расправь плечи. Представь, что ты вышла на прогулку, голову чуть выше. Для первого раза неплохо, – похвалил, когда последовала совету. – Смотри вперед и вдаль, лошадь – животное умное, самостоятельно выберет дорогу. Молодец!