Вор

– Встань, – велел он.

Я развалился еще сильнее, облокотившись на перовые подушки. Эх, сюда бы еще и одежду чистую! Я чувствовал, что не смогу встать, даже если очень захочу. Колени дрожали от слабости, а желудок грозил расстаться даже с той скудной едой, какую мне дали на ужин. Спинка кресла доставала мне как раз до затылка, поэтому я откинул голову и стал смотреть, прикрыв глаза, на волшебника, все еще стоявшего у стола.

Волшебник дал мне еще пару секунд на размышления, потом подошел к креслу. Склонился, чуть не ткнув меня длинным носом. До сих пор я ни разу не видел его лицо так близко. Нос был с горбинкой, как почти у всех жителей города, но глаза не карие, а светло-серые. Лоб покрыт морщинами – от солнца и от сердитого нрава. Видимо, он слишком часто хмурится. Мне подумалось, что, прежде чем углубиться в чтение книг, он, должно быть, много работал на открытом воздухе, но тут он заговорил. Я отбросил мысли о его внешнем облике и снова заглянул в глаза.

– Рано или поздно мы сможем достичь взаимного уважения, – тихо произнес он. «Скорее боги сойдут прогуляться по земле», – подумалось мне. Он продолжил: – А сейчас мне от тебя нужна лишь покорность.

Его способность выразить угрозу в столь немногих словах была поразительна. Я моргнул, и руки, лежавшие на подлокотниках, слегка задрожали. Звенья цепи звякнули одно о другое, но я все равно не сделал попытки встать. Просто не удержался бы на ногах. Волшебник, наверное, понял это, а также понял, что его слова достигли цели. Он шагнул обратно к столу и пренебрежительно отмахнулся:

– Ладно уж. Сиди пока. Потом почистим кресло.

Мои щеки вспыхнули. Я же не виноват, что воняю! Посидел бы он несколько месяцев в королевской тюрьме! Посмотрим, куда девался бы этот его аромат старых книг и душистого мыла.

Он разглядывал меня еще несколько секунд и восторга не выразил.

– Я был на суде, – сказал он наконец.

Я не стал говорить, что тоже его заметил.

– Ты похудел.

Я пожал плечами.

– Скажи, – продолжал он, – тебе не хочется покидать наш гостеприимный кров? На суде ты сказал, что даже стены королевской тюрьмы тебя не удержат, и я предполагал, что тебя уже и след простыл. – Он явно любовался собой.

Я закинул ногу на ногу и устроился поудобнее. Его передернуло.

– Всему свое время, – ответил я.

– Истинная правда, – согласился волшебник. – И какое же время тебе потребуется?

«Еще полчаса», – подумал я, но этого тоже не стал говорить.

– На мой взгляд, времени понадобится немало, – сказал волшебник. – Возможно, вся твоя оставшаяся жизнь. Как-никак, – пошутил он, – после смерти ты недолго пробудешь в королевской тюрьме, верно?

– Пожалуй, да. – Шутка не показалась мне смешной.

– На суде ты много хвастался. Полагаю, впустую.

– Я могу украсть все что угодно.

– Хвались, хвались. Именно эта похвальба и привела тебя в темницу. – Он взял со стола перо и повертел в руках. – Жаль, что такие дарования, как твое, не часто соседствуют с разумом, но, к счастью для тебя, меня интересует не разум твой, а дарование. Если ты и впрямь так хорош, как заявляешь.

– Я могу украсть все что угодно, – повторил я.

– Кроме самого себя из королевской тюрьмы? – На сей раз волшебник приподнял только одну бровь.

Я пожал плечами. Из тюрьмы я бы тоже смог выбраться, но потребуется время. Возможно, долгое. А мне хотелось, чтобы королевский волшебник предложил выход побыстрее.

– Наконец-то ты научился держать язык за зубами, – подытожил волшебник, оторвался от стола и стал расхаживать взад-вперед. Когда он повернулся ко мне спиной, я отбросил волосы с лица и еще раз окинул комнату быстрым взглядом. Я уже понял, что это его кабинет. На полках лежали книги и старинные свитки. Вдоль поцарапанной скамьи громоздились амфоры и другие глиняные сосуды. Были и стеклянные бутыли. В дальнем конце виднелась задернутая шторами ниша, под шторой угадывались ноги в кожаных сапогах. Я резко развернулся, желудок подскочил к горлу.

– Ты мог бы сократить срок заключения, не сокращая свою жизнь, – произнес волшебник.

Я поднял глаза на него. Оказывается, я уже потерял нить беседы. И, вспоминая, о чем речь, вдруг заметил, что он и сам нервничает.

– Продолжайте. – Я развалился в кресле.

– Я попрошу тебя кое-что украсть.

– Королевскую печать? – улыбнулся я. – Запросто.

– Я бы на твоем месте перестал хвастаться, – проскрежетал он.

Моя улыбка стала еще шире. Золотое кольцо с гравированным рубином было отдано ему на хранение. А я его украл. Эта потеря наверняка сильно ухудшила его положение при дворе. Он покосился через мое плечо на зашторенную нишу и вернулся к делу.

– Мне нужно, чтобы ты выкрал одну вещь. Сделаешь – и не вернешься в тюрьму. Не получится – все равно не вернешься в тюрьму. Я об этом позабочусь.

Из тюрьмы то и дело кто-нибудь уходил. Каменщики, плотники, кузнецы, любые умелые ремесленники сокращали себе срок, работая на благо короля. Несколько раз в год собирали необученных работников и отправляли на серебряные шахты к югу от города. Они редко возвращались. А некоторые узники просто исчезали навсегда.

Было ясно, что у волшебника на уме, поэтому я кивнул.

– Что нужно украсть? – Только это меня и волновало.

Волшебник пропустил мой вопрос мимо ушей.

– Подробности узнаешь позже. А сейчас мне надо понять, способен ли ты к делу. – То есть не снедает ли меня хворь, не изголодался ли я до полной непригодности, пока сидел в темнице.

– Еще как способен, – ответил я. – Но мне надо знать, что именно я должен украсть.

– Тебе расскажут. А пока что это не твое дело.

– А если я не справлюсь?

– Мне казалось, ты можешь украсть все что угодно, – поддел он.

– Кроме самого себя из королевской тюрьмы, – подтвердил я.

– Хватит умничать, – покачал головой волшебник. – У тебя плохо получается. – Я открыл было рот и чуть не ляпнул то, чего не следовало, но он продолжал: – Чтобы достичь цели, придется проделать довольно дальний путь. Вот тогда все и узнаешь. Времени будет вдоволь.

Я, радостный и умиротворенный, откинулся на спинку кресла. Главное – уйти из Сауниса, а там уже только меня и видели. Волшебник наверняка прочитал мои мысли и снова склонился надо мной.

– Не считай меня глупцом.

Он не глупец, что верно, то верно. Но у него не было такой, как у меня, мотивации. Он снова облокотился на стол, а я сидел, расслабившись, и думал, что боги наконец-то услышали мои молитвы. Потом сзади меня что-то зашуршало, шторы раздвинулись, и я вспомнил про две ноги в нише. Желудок, слегка было успокоившийся, снова подскочил к горлу.

По комнате протопали сапоги, чья-то сильная рука протянулась из-за спинки кресла и схватила меня за волосы. Владелец руки обошел кресло спереди, приподнял меня и поставил лицом к себе.

– И меня тоже глупцом не считай, – прорычал он.