Штормовые времена

Остальные пассажиры, особенно третьего класса, были склонны считать побег юношеским романом, бедную миссис Камерон – деспотичной родительницей. Конвей Корт был всеобщим любимцем, и, по общему мнению, некрасивая девушка сделала прекрасный выбор, поскольку всеми подразумевалось, что он на ней женится.

Ветер был попутный, и корабль несся вперед. В салоне капитан, Уайток и господа Д’Арси, Брент и Уилмот каждый вечер играли в карты, потягивая французский коньяк. Аделина сидела, подперев подбородок ладонью, и задумчиво переводила взгляд с одного лица на другое.

И вот однажды вечером произошло страшное. Только Джеймс Уилмот поднес Аделине рюмку ликера, поскольку та выглядела бледной и довольно вялой, как на трапе послышались шарканье и угрожающие голоса. Аделина приподнялась на стуле. Четверо мужчин повернули головы к двери и увидели толпу грубых свирепых мужчин. В руках у них были дубинки, палки и прочее оружие, какое попалось под руку. Один поднял волосатую руку и указал на Уилмота.

– Вот он! – воскликнул он.

С угрожающим ревом остальные направились к Уилмоту, невозмутимо продолжавшему смотреть на них.

– Не понимаю, в чем дело, – сказал он.

– Вы – Томас Д’Арси, эсквайр, так?

– Нет, меня зовут Уилмот.

Поднялся Д’Арси.

– Я Томас Д’Арси, – произнес он с легкой улыбкой.

– Да, это он, мерзавец! Проклятый злодей! Бессердечная тварь!

Они пошли на него, осыпая проклятиями, по большей части неразборчивыми из-за акцента ворвавшихся.

– Что все это значит? – воскликнул Филипп, перегородив своей рослой фигурой путь толпе.

– Прочь с дороги, ваша честь! – закричал в ответ предводитель. – Нам нужен этот мерзавец Д’Арси. Мы не оставим в нем и пары целых костей, и пусть адское пламя их разнесет, когда мы его прикончим!

– Я никому из вас не причинил вреда, – надменно произнес побледневший Д’Арси.

– Да неужто? А не вы ли выгнали старых родителей Тома Миллигана в зимнюю ночь в счет ренты за полуразрушенную лачугу, которая была их собственностью еще три месяца назад? И не его ли бедный старый отец умер от холода и сырости, а бедная старая мать – от разбитого сердца? А вот и сам Том, который врежет вам первый!