Пропавшая сестра

– Пускай он поостережется называть меня разбойником, – говорил рыжебородый, – иначе я отправлю его туда, куда уходит его товарищ. Разбойник! А! Как он меня назвал! Ведь было больше дюжины человек, которые слышали, как в продолжение десяти минут моряк ругал меня. Мог ли я допустить, чтобы он продолжал в этом духе дальше? Тот, кто назвал меня злодеем, пусть поскорее застрахует свою жизнь.

Как только я услышал голос, показавшийся мне знакомым, я стал рассматривать лицо незнакомца и узнал своего старого знакомого. Это был Эдуард Адкинс, старый помощник капитана, а затем капитан «Леоноры», – человек, который прогнал меня с корабля после смерти капитана Хайленда, человек, который обвинил меня в неблагодарности и воровстве! Да, это был Адкинс, мой старый враг. Я знал, что он трус самого презренного сорта и храбриться только на словах.

Адкинс, называвшийся теперь Рыжим Недом, закончил речь следующим вопросом:

– Какая цена человеку, который не сможет защитить своей чести?

– У вас нет никакой чести, чтобы защищать ее, сказал я, выступив вперед, и вам нечего терять. Вы – бессовестный злодей. Вы нарочно вызвали ссору с беззащитным человеком и предательски закололи его ножом, несмотря на то, что отлично видели, что он пьян и совершенно беспомощен.

– Тысячу проклятий! Вы это ко мне обращаетесь? – спросил Адкинс, повернув свое лицо ко мне.

– Да! Я вам это говорю, – сказал я, – и желаю, чтобы все присутствующие слышали мои слова. Вы бессовестный негодяй, разбойник и даже хуже. Вы убили беспомощного, невинного человека, неспособного защитить себя. Вы говорили о своей чести и репутации, а я теперь публично, при всех, объявил, какова ваша честь и чего стоит ваша репутация.

Будь нас только двое, очень может быть, что Адкинс и не подумал бы отвечать на мои слова или защищаться. Но при этой сцене присутствовало два десятка человек, которые слышали каждое слово. Он был поставлен в необходимость защищать созданную им самим же репутацию отчаянного человека.

– Теперь, – воскликнул я, – вы слышали, что я сказал! Джентльмены, вы все слышали мои слова?

– Джентльмены, – сказал Адкинс, обращаясь к толпе, окружившей нас, – что я должен делать? Вчера я вынужден был прибегнуть к таким действиям, о последствиях которых я сожалею; теперь вот опять появляется другой человек и завязывает со мной ссору, желая, очевидно, последовать за своим товарищем. Вот вам мой совет, – сказал он, обратясь ко мне, – оставьте этот дом, пока из него не вынесли вашего тела. Не дайте моей крови взволноваться.

– Волнение вашей крови не представляет для меня ни малейшей опасности, – сказал я, – у вас уже сейчас от страха душа ушла в пятки. Если бы я был настолько пьян, что не держался бы на ногах, тогда, без сомнения, вы показали бы свою храбрость и напали бы на меня. Но теперь, в данную минуту, вы этого не сделаете!

Величайший на свете трус был поставлен теперь в необходимость выказать свою храбрость, хотя бы и мнимую.

– Черт возьми! Если вы желаете этого, то вы получите свое!

С этими словами он нагнулся. Я видел, что он достал из-за голенища нож, и в тот же миг ударом кулака повалил его на пол. Нож выпал из рук Адкинса и, прежде чем он успел подняться, я встал между ним и тем местом, куда упало лезвие. Я вытащил из кармана свой нож и бросил его рядом с ножом Адкинса. Когда Адкинс встал на ноги, он набросился на меня. Но я снова ударом кулака повалил его на пол. Затем я схватил его, высоко приподнял и бросил на пол с такою силою, что он больше уже не вставал; у него был сломан позвоночник.

Когда я выходил из таверны, Адкинс был уже мертв, а Бурный отомщен.

Вернувшись к Бурному, я нашел его в очень плохом состоянии. Часы его жизни были сочтены.

– Бурный, – сказал я, – что желали бы вы сделать с человеком, который вас предательски заколол?

– Ничего, – ответил он, – он дурной человек, но только вы его оставьте в покое. Обещайте мне, что вы не будите пытаться мстить за меня. Пускай уж это сделает за нас Бог.

– Хорошо, товарищ, – сказал я, – ваше желание я исполню. Да и не могу больше вредить этому негодяю. Его уже нет.

– Я очень этому рад, – сказал умирающий моряк. – Очевидно, он понял, что поступил несправедливо, и ушел отсюда.

– Он не ушел, – сказал я, – а умер. Я зашел в тот самый дом, где вчера произошло это печальное событие – его встреча с вами. Я застал его там, но перед моим уходом он был уже мертв.

При этом известии лицо Бурного осветилось особенной, свойственной ему улыбкой. Он, очевидно, был очень доволен, и если не желал, чтобы я мстил за него, то только из опасения за мою жизнь.

К вечеру того же дня, в который был убит мною разбойник, не стало и Бурного.

Похоронив своего старого товарища, я решил разыскать свою мать, а затем вернуться на родину.

Перед отъездом из Соноры я навестил молодую чету, приютившую у себя сироту мистера Лири.

Ребенка у них уже не было. Они поручили отвезти малыша родителям его покойной матери, в Сидней, знакомому купцу, возвращавшемуся в Австралию. Они дали мне адрес хозяина одной гостиницы в Сан-Франциско, по фамилии Вильсон, от которого я мог получить более подробные сведения о мистере Лири. Вильсон знал Лири еще в Австралии. С этим адресом я отправился в столицу Калифорнии.

Вильсона я очень скоро разыскал в Сан-Франциско. По его словам, мистер Лири прибыл в Сидней несколько лет тому назад. Через год после его приезда в Сидней приехала из Дублина жена Лири, с которой он прожил несколько недель, а затем бросил ее. Потом Лири бежал в Америку вместе с дочерью сиднейского купца. Больше Вильсон ничего не знал и не мог сообщить о дальнейшей судьбе моей матери.

Я решил отправиться в Австралию, где у меня была единственная надежда получить какие-нибудь сведения о моей матери, брате и сестре и о сиднейском купце, отце несчастной девушки, погибшей от руки Лири.

20. ОПЕКУНЫ СИРОТЫ

В Сидней я прибыл после продолжительного плавания. Сразу же, как только я сошел с корабля на берег, я принялся за розыски мистера Дэвиса, отца несчастной убитой девушки.

Мистер Дэвис был довольно крупный бакалейный торговец в Сиднее и пользовался большим уважением, так что найти его не представляло никакой трудности.

На следующий же день я отправился к мистеру Дэвису. Это был джентльмен лет пятидесяти, с симпатичным честным лицом. Я сказал ему, что только что приехал из Калифорнии, где слышал о нем, и что дело чрезвычайной важности заставило меня обратиться к нему.

Мистер Дэвис попросил сообщить, какого свойства мое дело. По тону его голоса видно было, что он уже догадывается.

– Если я не ошибаюсь, – сказал я, – у вас находится, которого вам привезли из Калифорнии?

– Да, – ответил он, – его доставили мне приблизительно четыре месяца тому назад. Мне сказали, что это мой внук, и в качестве такового я его принял к себе в дом.

– Деньги, посланные для ребенка, вы тоже получили?

– Да, получил и деньги.

Тогда я откровенно и подробно рассказал ему обо всем, сообщив что причина моего приезда в Сидней узнать что-нибудь относительно матери.

– Лучшего вы не могли ничего придумать, чтобы собрать необходимые для вас сведения, – сказал он. – Женщина, называющая себя миссис Лири и считающая себя женою человека, который в наших краях был известен под фамилией Метьюса, здесь. Если это ваша мать, то не трудно разыскать ее. Она бывает у нас каждый день. Она портниха. Моя жена может указать вам ее адрес.

Моя задача оказалась гораздо легче, чем я предполагал. Я теперь сгорал от сильного нетерпения узнать скорее адрес моей матери и поспешить к ней.

– Не спешите так, – сказал мистер Дэвис. – Вам необходимо предварительно кое-что узнать. Позвольте мне задать вам два или три вопроса. Знаете ли вы, как умер Мейтьюс?

– Да, я присутствовал при его смерти.

– Известны ли вам причины его смерти?

– Да, – ответил я. – А вам?

– Увы, мне они даже слишком хорошо известны! – с глубоким душевным волнением произнес мистер Дэвис. – Но погодите. Я вам кое-что скажу, прежде чем вы увидите свою мать. Она не знает, что моя дочь убита, и что сделал это человек, который с нею бежал и который за это убийство повешен. Довольно и того, что наши знакомые знают, что моя дочь убежала из дома. Они думают, что наша дочь умерла естественной смертью, а ребенок прислал к нам Метьюс после смерти его матери по нашей просьбе. Женщина, в которой вы думаете признать свою мать, тоже полагает, что Метьюс жив и вернется к ней. Она любит этого человека больше своей собственной жизни. Я сообщаю вам об этом, чтобы вы знали, как надо действовать. Она приходит сюда очень часто посмотреть на ребенка, потому что ее муж – отец этого ребенка. Она странная женщина, мне кажется, что она любит это маленькое создание, как свое собственное дитя.

Я познакомился с миссис Дэвис и зашел посмотреть на ребенка. Это был очень интересный мальчик. Черты его лица ничуть не напоминали отца. Ребенок был поразительно похож на свою несчастную мать, и я сказал это бабушке ребенка. В ответ на это старая леди сказала, что миссис Лири совершенно другого мнения, чем я. Миссис Лири находит, что ребенок вылитый портрет отца.

– Слава Богу! – сказал мистер Дэвис. – Я думаю, как и вы, что ребенок нисколько не похож на своего преступного отца. Я счастлив, что черты лица напоминают его мать – моего собственного несчастного ребенка. Может быть, этот ребенок послан для утешения несчастным родителям, потерявшим свою дорогую дочь!

Простившись со стариками и узнав от миссис Дэвис точный и подробный адрес моей матери, я ушел.

21. ВСТРЕЧА СЫНА С МАТЕРЬЮ ПОСЛЕ ДОЛГОЙ РАЗЛУКИ

Я пошел по указанному адресу искать квартиру моей матери. Пройдя несколько улиц, я подошел к дому, где над небольшим, но чистеньким магазином была прибита вывеска: «Миссис Лири, моды и платья». Я находился у квартиры моей матери, с которой столько лет не виделся. Необычайное волнение охватило меня. Я подошел к дому и постучал в дверь.