Куриный бульон для души. Счастье в твоих руках! Психотерапевтические истории со счастливым концом

В эту минуту раздался громкий частый стук, и Келли взвизгнула от восторга:

– Там дятел, вон на том высоком дереве. Ни у кого больше нет своего дятла на заднем дворе, это совершенно точно.

Она обхватила руками колени.

– У нас даже изгородь есть и можно играть снаружи, стоит только захотеть. Мне кажется это самое лучшее место на целом свете.

Вечером Джо вернулся домой и показался мне более расслабленным, чем обычно.

– Не хочу тебя понапрасну обнадеживать, – сказал он, – но думаю, что мне перезвонят из строительной фирмы Джонса. Собеседование прошло отлично, и у меня хорошее предчувствие. Может, нам и не придется больше торчать в старом дедушкином доме.

– Знаешь, а здесь не так уж плохо, – возразила я. – Зачем торопиться? Возможно, имеет смысл остаться – по меньшей мере, пока мы не поднакопим денег.

Джо не мог поверить своим ушам:

– Ты сказала, что здесь не так уж плохо?

– Именно, – засмеялась я.

И в этот момент он понял, что я не шучу. И вздохнул с облегчением.

Чтобы научить меня видеть хорошее в старом доме, понадобилась одна трехлетняя девочка.

Не имеет значения, насколько плохо положение, в котором вы находитесь. Всегда найдется то, за что стоит быть благодарным. Нужно только оглядеться вокруг.

    Элизабет Этвотер

В ожидании Киры

Надежда – спутница силы и мать успеха. Тот, кто всем сердцем надеется, обладает даром творить чудеса.

    СЭМЮЕЛ СМАЙЛС

– Мне снова приснилась малышка, – сказала я Майку. – Она была такая красивая.

Мы сидели в отделанном камнем дворике нашего дома в Атланте. Было тепло, но сыро. Последние глотки утреннего чая и, возможно, последние сухие минуты перед приближающимся дождем. Внезапно я вспомнила одну важную деталь:

– У нее зеленые глаза, как у тебя. Майк, она просто твоя копия!

Муж взглянул на меня молча, будто не находил слов, что было совсем на него не похоже, а затем покатился прочь в своем инвалидном кресле. Я въехала в дом следом за ним.

После несчастного случая у Майка отказали ноги, однако верхняя часть тела его все же слушалась. Мне повезло меньше. В двадцать лет я упала с лошади и с тех пор могла лишь немного двигать руками. Некоторая чувствительность ниже пояса тоже присутствовала, но больше похвастаться было нечем. Обычно при слове «парализованный» люди вспоминают Кристофера Рива. На деле все далеко не так романтично. В целом мы вели относительно нормальную жизнь. Как и Майк, я была в состоянии передвигаться в кресле-коляске, и, благодаря модифицированному ручному управлению, даже могла водить фургон. Однако никакие хитроумные устройства не помогли бы мне забеременеть. Для этого было необходимо экстракорпоральное оплодотворение. А еще – суррогатная мать. И чудо.

До сих пор чудес с нами случалось немало, и Майк считал несправедливым просить еще об одном. Чудом было уже то, что мы женаты и живем вместе.

Мы с Майком познакомились во время гонок на инвалидных колясках, а до этого обитали на разных континентах: он в Англии, я – в Северной Каролине. Каким-то загадочным образом нас не остановили ни наши травмы, ни далекие расстояния. Прошли годы, прежде чем мы достигли нашего нынешнего положения: мы состоим в браке и не боимся перемен. Именно об этом я сказала Майку тем теплым июльским днем: «Почему бы нам не попытаться? Вдруг снова случится чудо?»

Майка не пришлось долго уговаривать. «Ты права. Может, позвоним тому врачу, о котором ты читала?» – сказал он.

Недавно я узнала о докторе, который помогает женщинам с травмами позвоночника. Помню, как тщательно разглядывала его фотографию на сайте. У доктора Толедо были волосы с проседью и добрые голубые глаза. Не оставляя себе времени, чтобы передумать, я немедленно набрала номер и назначила встречу.

Настоящий доктор Толедо оказался даже лучше своего изображения в Сети. Другие врачи отговаривали нас от нашей затеи, а он, наоборот, подарил надежду.

– Шеннон, – сказал он, – я бы не советовал вам пытаться выносить беременность самой. Сегодня доступны разные варианты. Возможно, вам стоит…

В этот момент мы перебили его: «Не волнуйтесь, доктор Толедо, мы уже присмотрели суррогатную мать».

Сестра Майка Джули вызвалась родить нашего ребенка – щедрое предложение, учитывая, что она жила в Англии. Планы обретали форму.

Мы с энтузиазмом приступили к делу, однако вскоре поняли, что все наши мечты развеиваются, словно дым: одно неудачное ЭКО следовало за другим. В конечном счете, все сроки истекли, и Джули вернулась в Англию совершенно подавленная. А мы снова спустились в чистилище.

Только теперь это чистилище было больше похоже на бездонную пропасть. Первый раз в жизни я впала в глубокую депрессию, несравнимую даже с тем, что я чувствовала после травмы. В тот раз я была опустошена, но сейчас ощущала нечто более животное: полное безысходное отчаяние.

Я всегда представляла себя матерью. Мои собственные переживания осложнялись еще и тем, что мне до боли было жалко Майка. Помню, как при нашей первой встрече он признался:

– Знаешь, Шеннон, после того несчастного случая я плакал только один раз – когда врач сказал, что я не смогу стать отцом.

Я молилась: «Господи, в этом мужчине столько любви. Почему ты лишаешь его такой возможности?»

Многие месяцы я засыпала с этой молитвой. Снова и снова мысленно перемешивала все детали пазла, который никак не желал складываться. Но ничего не получалось: все дороги неизменно приводили меня в тупик. К тому же нас очень беспокоила Джули, которой пришлось оставить привычную жизнь в Англии и на долгие месяцы обосноваться в нашем доме. За это время врачи воткнули в нее иголок больше, чем есть у иного дикобраза. Разве можно просить ее снова пойти на такое?

Однажды ночью я подумала вот о чем. Ни один доктор никогда не утверждал, что я неспособна выносить малыша. Мне лишь не советовали этого делать. А что, если вместо Джули подсадить эмбрионы мне?

«Твой главный враг – это страх», – говорил мой внутренний голос. На следующее утро я принялась изучать этот вопрос и провела в Интернете весь день, до самого вечера. Чем больше удачных примеров я находила, тем большую уверенность ощущала.

К тому времени доктор Толедо уже превратился в верного друга нашей семьи. В один из дней я поймала его на трибуне стадиона, где он болел за «Ястребов», и прокричала ему на ухо, стараясь одолеть шум толпы: «Смогу я выносить нашего ребенка?» Представляю, как эта сцена выглядела со стороны. На секунду я почувствовала, как он сомневается, но лишь перед тем как ответить: «Конечно, только давайте взвесим риски. Приходите ко мне на прием».

С этого момента меня уже ничто не могло остановить. «Я планирую выносить нашего ребенка», – заявила я Майку. Зная мою склонность к преувеличениям, муж несколько секунд смотрел на меня, а потом спросил: «Ты серьезно?» Охваченная возбуждением, я изложила ему все свои мысли и резюмировала информацию, которую нашла. Мы обсудили «за» и «против» и решили, что стоит попробовать. Хотя бы один раз.

«Все, что тебе нужно, – это победить свои страхи».

Несколько недель спустя раздался телефонный звонок. Определитель показал номер клиники.

– Шеннон?

– Да, это я.

Я едва могла говорить, перехватило горло. Включив громкую связь, чтобы муж слышал наш разговор, я сообщила доктору Толедо: «Майк тоже здесь». По тону голоса собеседника я уже поняла, что новости хорошие. Даже по телефону чувствовалось, как он буквально излучает счастье: «Вы станете мамой и папой!» И в этот момент Майк разрыдался во второй раз.

Беременность проходила без осложнений, девять месяцев пролетели как один день.

И вот я снова в клинике. Родовой зал больше напоминал банкетный – вокруг меня собралась вся моя семья. Родственники Майка тоже прилетели из Англии. В воздухе было разлито счастливое ожидание. Похоже, едва родившись, наша малышка получит целый океан любви.

Наконец, в половине двенадцатого ночи Кира Франклин впервые увидела этот мир. Я внимательно изучила новорожденную с головы до ног и не могла не отметить ее поразительного сходства с отцом. Я вспомнила свой сон, свои страхи и тот момент, когда моя душа нашла покой. Это произошло, как только я поняла, что не нужно бояться.

Господь все управил. И на сегодняшний день это самое большое его чудо.

    Шеннон Франклин