И для чего же людям моя лира,
Коль в ней лишь одинокий крик души?
Коль в ней нет блеска истинного мира,
Тех переливов радужных воды?
Зачем же людям лишь земные слезы,
Пусть даже и в оправе золотой,
Зачем им счастье, сшитое из прозы
Одной лишь призрачной, несбыточной мечтой?..
Он резко встал, зажав в руке холодной
Чернилами исписанный листок:
– Скажи мне, друг, ужель во тьме безмолвной,
В каморке этой мой окончен срок?
Он будто бы совсем не ждал ответа,
Да и вопрос свой задавал не мне –
Он ждал прозрения, божественного света,
Я был лишь слушатель, застывший в темноте…
– Ты прав, поэт, – промолвил я сурово,
Он вздрогнул удивленно, снова сев –
Нет истины в красивом звуке слова,
Но ты ошибся, скорби плащ надев.
Я знаю, друг, что ты покинут славой,
И гибнут твои строки в тишине,
Ты для людей был доброю забавой,
Теперь забыт, как книга на столе…
Теперь ты гордо голову закинешь,
Уйдешь от мира, скроешься в лесах,
И от любви, заглушенной, погибнешь,
Себя терзая даже в вольных снах…
Ты прав – в твоих стихах лишь слезы
И счастье твоей пламенной души,
Но ты дал людям нежный запах розы,
И трепет сердца, полного любви!
Твой дивный дар в бездумном созерцанье
Великой силы светлой красоты,
И в каждом уголочке мирозданья
Ее найдешь ты даже среди тьмы!
И пусть твой стих теперь не торжествует,
И разум человечество ведет,
Пускай теперь народ за хлеб воюет,
И лирику твою не признает,
Но задыхаясь в повседневной дымке,
В бездушных мыслях, пыльной суете,
Все ж будут рваться прочь из той парилки,
Где все по правилам, и места нет мечте.
И здесь ты, друг мой, будешь их спасеньем,
Ты им откроешь к вечности врата,
В твоей любви погаснут их сомненья,
А истина… она лишь нам нужна.
Мой полет.
Я хочу раствориться в нежности,