Сахар со стеклом

Сахар со стеклом
Маша Малиновская

Со стеклом #1
Легко ли сломать человека? Если растоптать его мечты… унизить и опозорить… неоднократно. Когда надежды рушатся, успев только показаться. Сводный брат. Это тот случай, когда мечтаешь о старшем друге и защитнике, а получаешь злейшего врага в собственном доме. Хотя… кого я обманываю? В его доме. Среди его друзей. В кругу его родных. Так может, если вокруг столько ЕГО, тогда и жизнь новоиспеченной непрошеной сестрицы тоже не совсем ее? Когда сахар смешан со стеклом, то как бы на вид не было сладко, внутри больно.

Маша Малиновская

Сахар со стеклом

Маша Малиновская

* * *

Глава 1

Передо мной лежала открытка. Детская и смешная, с медвежатами. Каждый год отец присылает мне такую, вот и вчера тоже пришла.

Он ушёл от нас, когда мне было четыре, и вот последние четырнадцать лет один раз в год, на мой день рождения, давал о себе знать такой вот глупой открыткой. С печатным текстом и короткой рукописной подписью «папа».

А какой он, этот папа? Как он выглядит, как пахнет, какая у него улыбка? Нет, кое-что я, конечно, помню, но это лишь отрывки.

Родители были слишком молоды, когда родилась я. Мама забеременела рано. Вот мне вчера исполнилось восемнадцать. Могу я представить себя матерью? Конечно, нет. Поэтому и не виню их. Они ведь пытались, пытались ради меня. Но что могли вчерашние школьники? У матери была только старшая сестра – тётя Соня, а отец был детдомовским. Они и так продержались почти целых пять лет, но однажды папа собрал вещи, крепко поцеловал меня в макушку и вышел, тихо притворив за собой дверь. А мама едва слышно плакала в спальне. Мне хоть и было четыре, но я хорошо запомнила тот отцовский поцелуй и ощущение полной, звенящей пустоты внутри.

Зазвонил телефон. Моя лучшая подруга Алёна.

– Привет, лемурчик, что решила насчёт кино?

Лемуром меня назвал недавно появившийся у Алёнки парень. Ему вдруг показалось, что у меня слишком большие и печальные глаза. Просто впервые он увидел меня после тяжёлой лихорадки, когда под глазами пролегли тени, а взгляд был печальный от того, что тётя Соня заставила натянуть шапку, чем испортила идеальную гладкость волос, так долго мучимых утюжками.

– Нет, Алён, я же тебе говорила, что сегодня мама приезжает, так что в кино сходите сами, вам с эльфом будет и вдвоём не скучно.

Эльфом я величаю её парня за немного вытянутые вверх уши. Моя маленькая месть за лемура.

Я отложила телефон и посмотрела в окно. На календаре конец ноября, а за окном дождь. Почти стемнело. Поезд прибывает в четыре, потом ещё минут сорок на такси. Скоро моя мать войдёт в двери, привнеся с собой свежесть жизни в мегаполисе.

После ухода отца мать долго собирала себя по кусочкам. Она была молода, одинока, без профессии и с маленьким ребёнком на руках. И я не знаю, что было бы с нами, если бы не тётя Соня. Ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы вернуть маму к жизни. Но в итоге ей удалось заставить её кое-как прийти в себя, закончить недорогие курсы делопроизводителей и найти работу. Со съёмной квартиры мы переехали к тёте, которая жила одна. Посидев на копеечной зарплате, которой едва хватало на оплату детского сада, мама, посоветовавшись с тётей Соней, собралась и уехала покорять большой город. С тех пор в моей жизни она появлялась наскоками и денежными переводами. У меня есть всё необходимое: от приличных вещей до неплохого смартфона. Но практически нет мамы. Нет, не подумайте, она очень любит меня, часто звонит и, каждый раз, снова уезжая в большой мир, крепко обнимает и горячо шепчет, что у нас с ней всё будет хорошо, всё получится и что мне надо лишь немного потерпеть, пока она встанет на ноги. И тогда заберёт меня в большой город.

И продолжались эти обещания последние десять лет, так что я уже не обращала на них внимания, лишь кивала и крепко обнимала маму в ответ.

Я отвлеклась и просмотрела, когда к подъезду подъехала тёмная машина со светящейся шашечкой. Подбежала к окну, когда хлопнула металлическая дверь подъезда. Хотела помочь маме донести сумки на третий этаж, но пока добежала к двери и надела тапочки, квартиру уже огласила раскидистая трель звонка.

Я с волнением открыла дверь. Красивая и ухоженная, пахнущая дорогим умопомрачительным парфюмом, мама ввалилась с большими сумками в двери.

– Котёнок! – радостно воскликнула она. – Как же я соскучилась!

Мама сбросила сумки на пол и кинулась мне на шею.

– Ты снова выросла, – звонко расцеловала меня в обе щёки. – Красавица какая!

– Мам, – я смущённо отстранилась. – Мы виделись полгода назад. Вряд ли я так сильно выросла с тех пор.

Мама стащила сапоги на высоких каблуках, сняла красивое пальто и бросила его на крючок на вешалке.

Красивая и яркая Наталья Фомина – высокая стройная блондинка. Я всегда восхищалась матерью, её умением держать осанку, граничащей с магией способностью подчёркивать достоинства с помощью элегантной одежды и умелого макияжа. Она сейчас совсем не такая, какой я помню её после ухода отца. И мне до неё как до луны. Я совсем не вышла ростом. Тётя говорит, что это от бабули – та была метр с кепкой. Да и черты лица не такие яркие – кожа бледнее, глаза тоже не такие насыщенно-синие, как у мамы, будто от её густой синевы взяли лишь каплю и разбавили очень-очень светлым, вот и вышли бледно-голубые.

Мама поприветствовала поцелуями сестру, переоделась и, вымыв руки, поспешила к столу. Мы сели пить чай. Тётя испекла блины, мы их вместе завернули с творогом и изюмом, как любит мама. Она всегда рада видеть меня, а я её. Я знаю, что она меня очень любит, что просто жизнь так сложилась, поэтому мы видимся так редко. Но именно сегодня она в каком-то особо приподнятом настроении. Будто светится.

– У меня для вас новости, мои хорошие, – её лицо засияло улыбкой.

Тётя Соня вопросительно подняла брови.

– Вот, – победно сказала мать и протянула руку.

В первые секунды до меня не дошло, куда именно смотреть. А потом я заметила на безымянном пальце тоненькое колечко с большим, ярко сверкнувшим камнем.

– Да, – правильно расценила мама наше с тётей удивление. – Теперь я замужем.

Когда она это сказала, я как раз собиралась проглотить кусочек блинчика, но, кажется, так и осталась сидеть с полным ртом. Я, конечно, подозревала о её романах, да чего уж, я очень надеялась, что они у неё есть, но чтобы замуж! Не сказав мне и тёте Соне?

– Простите, что не сказала раньше, – виновато улыбнулась мать, – я ещё не была точно ни в чём уверена. Виктор – мой начальник, у которого я работала секретарём. Последние два года мы встречались, год назад он предложил переехать к нему, а два месяца назад захотел узаконить отношения.

Мама замолчала, наблюдая за нашей реакцией. Ну а что мы? Сидели и в тихом ступоре и смотрели на неё.

– Янусь, ну чего ты замерла? – тепло улыбнулась мама и взяла меня за руку. – Виктор – хороший человек. Я столько лет тебе обещала, что у нас с тобой всё будет хорошо. Наконец, пусть и поздно, но я смогу дать тебе полноценную семью. У Вити вон и сын есть, почти твой ровесник, ты же всегда хотела брата, ведь так? Солнышко, чего молчишь?

Глава 2

Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Кольцо, замужество, брат… Всё это будто не касается меня.

– В смысле? – глупо переспросила я.

– В том смысле, милая, – мама ласково коснулась кончика моего носа, словно мне пять лет, – что завтра я схожу в школу, заберу твои документы, и вечерним поездом ты едешь со мной.

Это как обухом по голове. Я настолько привыкла к её «скоро, дочь, совсем скоро я заберу тебя, и мы будем вместе, у нас всё будет хорошо», что даже не воспринимала эти слова как обещание, относилась к ним просто как к выражению эмоций, к маминому способу успокоить совесть и облегчить себе душу. И сейчас я не понимала, что чувствую – радость или же нежелание и страх. Я была так взволнована, что ничего сразу и ответить не смогла.

– Наташа, надо бы поговорить, – я перевела взгляд на тётю Соню, которая поджала побелевшие губы. – Давай выйдем в спальню.

Мама со вздохом встала, и они ушли в спальню. Только зачем, если мне и так всё слышно. Они ссорились там из-за меня.

– Ты не можешь забрать её у меня! – возмутилась тётя.

– Яна – моя дочь, Соня. И ты знала с самого начала, что рано или поздно я заберу её, – парировала мать.

– Наташа, тебя не было десять лет рядом с ней!

– Ты сама вызвалась помочь тогда, прекрасно понимая, что это не навсегда.

Я прикрыла глаза. Хотелось заткнуть уши ладонями, чтобы не слышать горечи в голосе тёти и откуда-то появившейся стали в голосе мамы. Они обе любят меня, и любое решение принесёт боль всем нам.