Мой сводный хулиган

Мой сводный хулиган
Маша Малиновская

– Итак, – начал вкрадчиво и негромко.

– И что это была за фигня, Ни-ку-ля? Вот же гад, знает, что не люблю, когда меня так называют. Специально же!

– О чём ты? – спросила я невинно, сложив руки на груди в попытке хоть как-то отгородиться от него и перестать дрожать от его близости.

– Ты знаешь. Прекрасно понимаешь, о чём я. Какого чёрта ты трёшься с этим слюнявым пижоном и делаешь вид, что вчера не плыла в моих руках?

Отец решил, что парень из детдома может вывести его футбольную команду в Первую Лигу, и теперь в нашем доме появился он – Артур Якушев. Наглый, бесцеремонный и заносчивый. Ведёт себя так, будто он здесь главный и у него есть тысяча причин ненавидеть меня. Каждый день рядом с ним невыносим, но каждую ночь я почему-то думаю о нём…

Маша Малиновская

Мой сводный хулиган

Глава 1

Что обычно родители дарят своим чадам на совершеннолетие? Зависит от их возможностей, конечно. Это может быть новая модель смартфона, путешествие или даже автомобиль.

А мне мои подарили сводного брата. Да, именно так. Заносчивого оборванца, решившего, что он может указывать, как мне жить.

У меня всё было прекрасно: медаль, поступление, родители, друзья. Даже парень. А тут появился этот! И почему-то решил, что теперь всё будет по его.

Только я с ним соглашаться не собираюсь. Я не привыкла к конфликтам, тем более в собственном доме, где для меня всегда была зона комфорта и спокойствия. А теперь я больше не чувствую дома себя в безопасности, это место превратилось в поле боя, когда каждую секунду приходится быть в напряжении.

Он – наглый и заносчивый, холодный, словно лёд. Кажется, будто у моего сводного брата есть тысяча причин ненавидеть меня, хотя я не могу понять ни одной. Почему? За что? Что плохого я ему сделала?

Это вопросы без ответов. Тупик, из которого ни я, ни, похоже, он не знаем, как выйти.

* * *

Артур

– Якушев, тебя тренер хочет видеть, – Ритка бросила мне мою спортивную куртку, когда я вышел из раздевалки. Забыл забрать после трени.

– Сейчас зайду, спасибо, – я наклонился и чмокнул её в подставленные губы, а потом щёлкнул по носу.

Вообще, такое мне не по нутру, но я обещал. С Ритой мы расстались уже пару недель как по обоюдному согласию. Поняли после пары месяцев отношений, что вместе нам сложно. Тем более, скоро выпуск. А точнее, через две недели, и Рита очень просила не афишировать наш разрыв до выхода из детдома.

Не совсем понял, зачем ей это, но согласился. Может, не сильно хочет подкатов. Короче, скоро спокойно выпустимся и разойдёмся каждый в свою сторону.

Я подошёл к тренерской и постучал. Вошёл, получив разрешение.

– Максим Романович, вызывали?

Тренер сидел за столом и что-то внимательно читал с экрана компьютера.

– Садись, Артур, – кивнул мне на кресло, не отрывая взгляда от экрана.

Я украдкой посмотрел на часы – через десять минут должен быть автобус. Опоздаю к ужину, придётся терпеть до завтрака, а жрать хотелось неимоверно после трёхчасовой тренировки. Однако, спорить с тренером я был не намерен, он многое сделал для меня, так что я молча опустился в кресло и принялся ждать. У меня были догадки о теме нашего разговора. И если я прав, он будет не из приятных.

– Итак, – тренер отодвинул от себя блокнот и вперился в меня взглядом. – Расскажи-ка мне, Артур, о своих дальнейших планах после выпуска.

А что ему рассказать? Я знаю, что он прочит мне большое будущее в спорте. За последний год наша команда многого добилась. Я слышал, что Максим Романович вообще собирался уходить из тренерства, но за этот год передумал, потому что нежданно негаданно для него замаячила перспектива выйти если не в Первый Дивизион ФНЛ[1 - Первый Дивизион Футбольной национальной лиги. Выше в пределах государства только премьер-лига.], то как минимум во Второй.

– А что рассказать? – я пожал плечами, выдержав тяжёлый взгляд тренера. – Через две недели выпускной. Получу аттестат и поеду домой.

– А дальше?

– Найду работу.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Ну а что он хотел услышать? Выбора у меня нет. Детство закончилось, восемнадцать уже стукнуло два месяца как, осталось полмесяца доучиться и прощай детский дом.

– То есть ты готов вот так всё похерить, Артур? – тонкий карандаш хрустнул, сломавшись под давлением крепких пальцев тренера. – Спустить в унитаз все достижения, перспективы, надежды? Всё то, к чему я вёл тебя последние два года?

Лучше об этих перспективах было и не думать. И так тошно. Это не мой мир, я просто немного заглянул в него, но пора было и честь знать.

– А у меня нет выбора, Максим Романович.

Я знал, что он будет злиться, когда поймёт, что я не собираюсь идти по линии спорта дальше. Никакой речи о высшем образовании и карьере в футболе быть не может в моей ситуации, как бы я этого не хотел. Даже мечтать себе запретил. Не для меня. Точка.

– Что значит, нет выбора? – я видел, как выступили вены на лбу тренера, он был в ярости, с трудом себя сдерживая. – Ты же можешь в Академию поступить. Я разговаривал с директором интерната, он сказал, у тебя хорошие оценки. А планы наши? А новый сезон? Тебе путь не то чтобы в премьер-лигу, мальчик, ты в сборную попасть можешь, если пахать будешь. А пахать ты умеешь.

Я не воспринимал серьёзно его слова, хотя он и раньше это говорил и не раз. А зачем? Всё равно это не мой путь. Так зачем тратить время и нервы на глупые воздушные замки?

– Потому что это далёкие перспективы, а деньги мне нужны сейчас, – ответил я тренеру честно. – Я не могу ждать. И так ждал целых два года.

Это правда. Я действительно ждал эти два года, которые провёл в детском доме, с нетерпением, когда смогу выйти и, наконец, начать зарабатывать деньги. Не праздности ради.

– Можно подробнее, Артур? Я в тебя слишком много вложил, чтобы вот так ты сейчас слил мою работу и команду.

Я об этом говорить не любил, но тренеру не мог не сказать, если уж спросил. Максим Романович действительно многое сделал для меня. Заметил, как мы с парнями гоняли мяч на детдомовском небольшом стадиончике, когда в рамках какой-то благотворительной акции приехал в наш детдом. Договорился с завучем, чтобы меня и Петьку Брыкина отпустили к нему на пробную тренировку. Принял в свою команду, научил тому, чему не учит дворовой футбол.

Я вздохнул, снова бросив взгляд на часы. Автобус уже ушёл, что ж, придётся топать пешком, а поем уже утром.

– Два года назад толпа обдолбанных малолеток искалечила моего старшего брата, который по доброте душевной их подкармливал время от времени, – я посмотрел на тренера, он внимательно слушал. – Избили, пырнули ножом, повредили что-то там в позвоночнике. Паша стал инвалидом, содержится в хосписе. Меня отправили в детдом, когда всё это произошло, потому что он был моим опекуном. Мамы нет давно.

– А отец?

– Вообще не в курсе, кто он и где. В свидетельстве не прописан.

– Дальше, – Максим Романович кивнул, давая знак, что принял информацию.

А я продолжил уже как-то на автомате. Потому что эмоции – слабость.

– А дальше потребовалась операция. Что-то там после травмы у брата давит, осколок кости, как я понял. Но бесплатно такое не делают. И чем дальше, тем меньше шансов, что после лечения брат сможет вернуться к нормальной жизни. Так что мне некогда ждать, Максим Романович, некогда гонять мяч и корпеть над книгами, пока мой брат овощем лежит в хосписе.

Тренер замолчал и опустил глаза в свой блокнот. Не думаю, что он там что-то читал, скорее обдумывал сказанное мною. Да что тут думать было? Я надеялся, он поймёт меня и не станет держать обиду, что я не оправдал его надежд.