Два часа весны

Ага, я всего лишь собираюсь явиться на ЕГО пару с опозданием и таким видом, что наши пацаны шеи свернут, а у Степашки должна отвалиться челюсть. Если не отвалится, я буду считать это своим личным поражением и усомнюсь в ориентации Новаковского.

Торможу перед дверью, натягивая маску в духе «сама невинность» на лицо. Стучать не собираюсь. Просто тяну дверь на себя и переступаю порог аудитории.

Головы одногруппников синхронно разворачиваются на меня, как и планировалось. Кто-то присвистывает, кто-то улыбается. Мира вздыхает, качает головой и отворачивается обратно. Моралистка, блин.

– Стефан Янович, можно войти? – спрашиваю, помедлив на входе.

– Глупый вопрос, раз вы уже вошли, – стоит за кафедрой и не выходит к партам. Удивительно, ведь в прошлый раз он почти всё занятие мотался перед нашими глазами, не стоял на месте. – Как дела у Румынии?

– После пары позвоню в посольство и узнаю, – медленно иду к свободному месту, оставленному для меня Миркой. Краем глаза слежу за Лерой – ее взгляд ничего хорошего не предвещает.

Мира любезно приберегла мне место в начале ряда, поэтому сажусь на самый край лавочки, скрещивая ноги так, что моя изящно вытянутая ножка видна в проходе между партами, а каблук не касается пола. Достаю из сумки свой реферат про искусство в Румынии. Да, конечно, я его сделала, ещё какой! Теме Дракулы и крови молодых девушек уделено особенное место. Почетное, я бы сказала.

Выкладываю папку на стол и пристраиваю телефон рядом. Кладу телефон на парту, понимаете?

Собираю руки на груди и облокачиваюсь спиной на стоящий сзади стол. Сегодня я намерена использовать другую тактику: если в прошлый раз я специально игнорировала Стефана Яновича, сегодня буду смотреть в упор. Долго, сколько угодно, чтобы он почувствовал на себе тяжесть моего взгляда.

Лерочка вызывается ответить первой, да и кто бы сомневался! Смецкого она побаивается, они почему-то общий язык не нашли. А тут готова бросаться грудью (в прямом смысле этого слова) на амбразуру. Поджимаю губы от того, как не нравится мне смотреть на это все.

Ненавижу, когда читают с листа, мне кажется, это не в лучшем свете выставляет выступающего. Лера сейчас как раз не отрывается абсолютно, отбери у нее эту бумажку – заплачет, наверное.

В конце ее выступления Новаковский предлагает нам задать вопросы по теме. Я бы с удовольствием, только думать сейчас не в состоянии, слишком занята попыткой просверлить дыру в Стефане своим взглядом. Пожалуй, первый раз у меня есть неограниченное количество времени, чтобы разглядеть его как следует. Конечно, я все уже знаю: и про глаза, и про серьгу в ухе, и про скулы, и про ресницы…

Oh shit! Какие скулы, какие ресницы? Пора заводить хештег #спаситеДиануАбрамову, а то ни в какие ворота это не лезет… Нельзя так!

И ровно в ту секунду, когда я думаю, что так нельзя, Стефан натыкается глазами на меня. Я бы сказала, не просто натыкается, а впивается. Так, что мне реально становится страшно, а я ведь вчера про Дракулу до ночи читала! Он смотрит долго и целенаправленно, почесывая шею, и мне становится не по себе. Боевой настрой спадает, и я уже не ощущаю той уверенности, с которой заходила в аудиторию несколько минут назад.

– Ди, – шепотом говорит Мира, наклоняясь ко мне. – Он смотрит на тебя намного дольше, чем вообще можно в приличном обществе.

– Приличия – явно не его конек, – отвечаю ей так же тихо. – Да и не мой.

– Что есть, то есть.

Лера, довольная хорошей оценкой, возвращается на свое место, по дороге посылая мне взгляд в духе «выкусила, а?». Только волнует меня совершенно другое.

– Абрамова, вы уже наполовину в проход свесились, может, лучше выйдете к кафедре ответить?

Стефан

Лучше бы она не приходила совсем. Честно, я даже выдохнул, когда зашел в аудиторию, пробежался по всем глазами и не увидел ее. Надеялся спокойно пару провести, а она явилась спустя десять минут.

Кто-то должен официально запретить студенткам приходить в таком виде на пары. Надо у Вани спросить, куда обратиться с таким предложением, – он юрист, должен знать. Ему же не все равно, что друг мучается из-за наглости этой девчонки?

Ее платье облегает все, что вообще можно облегать, подчеркивая узкую талию и выделяя грудь. Пусть и небольшую, но сочную. А каблук на сапогах такой высокий, что один взгляд на это вызывает головокружение. Вообще, мне всегда нравились высокие девушки с темными волосами и другой фигурой, не такой, как у Абрамовой. Она слишком худая. На первый взгляд, ничего выдающегося, только я смотрю и не понимаю, почему оторваться невозможно.

Почему все это в комплекте производит на меня такое действие? Придерживаю фантазию, но уже поздно.

Придется постоять какое-то время за кафедрой, потому что второй курс – ребята взрослые и в состоянии разглядеть реакцию мужского тела.

«Повелся на неё? Ну так переспи разок, полегчает», – вспоминаю слова Вани. Только вот не думаю, что дело в разовом перепихоне. Боюсь, что это может сделать еще хуже. Во-первых, не представляю, как смотреть в глаза студентке, которую поимел недавно. Во-вторых, вряд ли дело ограничится одним разом, у меня никогда не было «отношений на одну ночь». А представить себе, что я смогу выносить эту странную девочку, не получается.

Она пялится на меня всю пару. Думает, я ее тактику не понял? Да все же очевидно. Пришла вызывающе одетой, опоздала, вместо залипания в телефоне залипает на меня.

Это все элементарно, я же не школьник. Только сам чувствую себя школьником, который тупит в ее присутствии. Как бы не старалась староста, я ее слушаю фоном, в голове звучат собственные мысли. И крутятся они вокруг третьего ряда, крайней парты и потрясающе наглой Абрамовой, которая сидит, качает ножкой в этих сапогах, на которые смотреть невозможно. Наконец, Лера заканчивает свое выступление, и я с чистой совестью отправляю ее на место. А дальше что? Правильно. Дальше:

– Абрамова, вы уже наполовину в проход свесились, может, лучше выйдете к кафедре ответить?

Глава 7

Диана

Подумаешь, обычный ответ на семинаре. Сколько раз я делала это за полтора года? Я ведь учусь почти отлично, хотя многие поверить в это не могут. Девочка-блогерша с мозгами, вот так вот.

Но сейчас я нервничаю. Вообще-то, не входило такое в мои планы! Я собиралась быть самым спокойным человеком на свете, но к тому моменту, как спускаюсь с третьего ряда к кафедре, нервишки пошаливают. Новаковский подпирает пятой точкой собственный стол, руки сложены на груди, ноги скрещены. Опять он в одной рубашке, неужели ему не холодно? И кто из нас двоих с севера?

Такой расслабленный на первый взгляд и такой собранный на самом деле. Он что-то задумал? О боги, мне страшно.

Кладу раскрытую папку с моим рефератом перед глазами, но почти не смотрю туда, рассказывая по памяти. Обращаюсь к аудитории, но каждые несколько секунд поворачиваю голову в сторону Стефана – проверить, следит ли он за мной.

Да, следит. И мне не нравится, как он вообще на меня смотрит. На Леру так не смотрел!

– Ладно, Абрамова, я понял, что вы готовы, – прерывает он мое выступление. – Свой реферат вы знаете отлично. Почему вам нравится дисциплина «история европейского искусства»?

В смысле? К нашей дорогой старосте подобных вопросов не было. Что вообще за мысли у него?

– Почему вы решили, что она мне нравится?

– У вас по ней отличные оценки, – быстро отвечает Новаковский. Понятно, удосужился заглянуть в журнал, где у меня россыпь четвёрок и пятерок от милашки-профессора.

– Оценки не отражают уровень любви. Они говорят о моем интеллекте.

Кто-то на задних партах присвистывает. Сегодня я определенно королева Соловьев-разбойников!

– Вы считаете этот предмет скучным?

– А вы опять делаете выводы просто так?

– Вы зеваете во время пары, – говорит Стефан и улыбается. Ну шикарно! Зевнула-то разок всего, а он сразу и увидел. А нечего глазеть на меня!

Стоп, но я же сама этого и хотела! В следующий раз подумаю перед тем, как привлекать к себе лишнее внимание.

Вру. Нифига я не подумаю.

– У нас с первыми парами сложная история, – отвечаю спокойно и готовлюсь вернуться на своё место. Сжимаю реферат в руках, словно это моя защита от внешнего мира, хотя спасать меня если и надо, то лишь от одного конкретного объекта.

– Я не люблю, когда опаздывают, – неожиданно грубо произносит Новаковский.

«Ну это твои проблемы», – думаю про себя.