Малыш от генерального

* * *

Все девочки готовятся к первому сексу. Представляют, каким он будет, мечтают о романтике, нежности или страсти. Я тоже фантазировала. Возможно, чуть дольше, чем другие. Пока настраивалась, успела закончить институт. Но, как и у многих, ничего похожего на мечты в первый раз не получилось.

Больше всего это походило на вступительный экзамен в клуб Взрослых девочек. Слишком много смущения, сковывающая робость и боль, которая вымывала из памяти все поцелуи и объятия.

Никакое шампанское или хороший отель не могли превратить первый раз в сказку. Но сейчас, в знакомой кровати, рядом с мужчиной, который уже выучил губами каждый сантиметр моего тела, я ощущала себя, словно в тот самый «первый раз» из мечты.

Марат знал мою тайну и сдерживался, будто опасался навредить. Он мучил ожиданием без всякой жалости.

Целовал шею. Щекотал кончиком языка чувствительное местечко за ухом. Оставлял влажные следы на ключице, а потом дул, заставляя меня смеяться.

Изводил губами грудь. Ласково, жадно, мучительно-медленно. Сминал ее и вылизывал. Втягивал нежную кожу в рот. Терся носом. Обдавая горячим дыханием, шептал, какая я красивая, как сильно он меня хочет и что мечтает сделать.

Сводил с ума своим сильным красивым телом, видом напряженных мускул и мужского желания, но запрещал прикасаться.

Скользил пальцами по животу. Осторожно, плавно. Разводил мои ноги шире. Любовался мною там, словно ничего красивее не видел.

Пробовал на вкус… неторопливо, со знанием мастера. Так что я сминала в ладонях простыню и готова была умолять о большем.

Руками и губами подготавливал для себя. До тонкого всхлипа. До жалобного «Пожалуйста!».

Накрывал мое тело своим. Как куполом, заслоняя от всего вокруг.

Смотрел в глаза. С отчаянием. С желанием настолько диким, что плавился мозг…

И двигался.

Вначале неспешно, тягуче. Будто я сломаюсь от напора.

Потом резче, быстрее. Все еще сдерживая своих демонов. Каменея от желания, словно не человек, а стальной механизм.

И после одержимо.

Какой-то невероятной волей Марат удерживая себя от жестокости. Выносил своим напором все мысли из моей головы. Воровал губами стоны. И был повсюду.

Я чувствовала его каждой клеточкой внутри и сверху. Меня выгибало от острого, ослепительно-яркого удовольствия. Каждый толчок будил что-то незнакомое.

И так бесконечно долго. Жестко и нежно одновременно. Требовательно и щедро. Пока весь жар ни спустился в низ живота.

Оргазм был похож на кораблекрушение. Какая-то часть меня еще сопротивлялась. Привычно пыталась заглушить все ощущения. Но другая, дикая, сорвала все стоп-краны и со слезами, с протяжным криком выпустила нас обеих на волю.

Стыдно признаться, но я не почувствовала даже финала Марата. Тело трясло как в лихорадке. Слезы застилали глаза, мешая видеть.

Лишь по крепким уютным объятиям поняла, что разбившихся двое.

Две пары рук, которые все еще гладили горячую кожу, словно не могли остановиться. Две пары ног, переплетенных под одеялом в единое существо. Два сердца – одно напротив другого.

Идеальные пазлы. Будто великим Ювелиром подогнанные друг под друга. Даже страшно не было. Вместе с опустошением растаяла последняя гордость, и мыльными пузырями полопались сомнения.

– Я тебя люблю. – Не желая слышать никакого ответа, я прижала к губам Марата палец. – И никогда не оставлю. Даже не надейся. Только если прогонишь.

Глава 23

На войне как на войне

Марат

Я всегда знал, что в ряду счастливчиков буду занимать почетное первое или второе место с конца. Но и не догадывался, как весело находиться на этом месте.

Авария с Захаровым разделила нашу войну с Герасимовым на «до» и «после». Сожженная дача, налет на квартиру Аглаи и последующие послания теперь казались цветочками.

Урожай из ягодок впечатлял размахом. Чтобы обеспечить безопасность всем моим близким, родным и ценным сотрудникам компании, Штерну пришлось отказаться от половины сторонних заказов и перекинуть своих людей ко мне.

Под круглосуточную охрану попал офис, усадьба Дамира, квартира матери. Своих людей Дима пристроил в каждую бригаду на стройках, а пару человек даже умудрился внедрить в службу охраны.

Секретарша у меня теперь тоже была из оперативников. Несмотря на спецкурс от Брошкиной, готовить кофе она так и не научилась. Улыбку на ее лице никто никогда не видел. Зато, по уверениям Штерна, за несколько секунд хрупкая девчонка легко могла уложить лицами в пол трех тренированных бойцов.

Без защиты не остался никто. Даже Карину, засветившуюся на последней презентации, я сослал на Лимасол обновлять загар.

Аглае о таких деталях, конечно же, никто не рассказывал. Для меня вполне хватило обморока в больнице.

Теперь вся информация для нее качественно фильтровалась. Изображающий ковбоя в отпуске Бадоев выполнял сразу несколько задач. Причем совсем не тех, о каких думала моя мышка.

Возможно, это было нечестно. Кто-кто, а моя девочка точно не заслуживала лжи. Но в честные игры я уже наигрался.

* * *

– Осень в этом году будет долгой, – протянул Бадоев, зажимая между зубов очередную зубочистку.

Я оглянулся на закрытую дверь квартиры, где сладко спала Аглая. Натянул на голову капюшон толстовки и вдохнул прохладный сырой воздух из открытого окна на площадке.

– И холодной, – дополнил Бадоева.

С нашей встречи после УЗИ прошло три дня. Впервые мне удалось остаться со своим начбезом наедине. Вопросов, которые нужно было решить, собралось много, а разговаривать не хотелось.

Просто стоял бы так и дышал. Без мыслей, без задач. Будто ничего особенного вокруг не происходило, а крепкого телосложения мужики под окнами – обычные жильцы, которые решили вечерком покурить на свежем воздухе.

– Все еще нет желания рассмотреть мою идею? – Увлеченный изучением облаков, Бадоев даже не покосился в мою сторону.

– О нашем общем друге?

– Ну, я, вроде, больше никого в бетон закатать не предлагал.

– Еще Штерна пару раз порывался.

– Ай, – начбез цокнул языком, – на этого еврея только бетон переводить. Все равно, падла, выберется.

– Он такого же мнения о тебе.