Призраки белого мира

– Вы знаете, о чём я вас прошу. Съешьте мандарин, доктор Бартон.

– Кто это… доктор Бартон?

– Неважно. Съешьте мандарин.

Старик осторожно поднёс дольку к губам. Он не чувствовал её в своих пальцах, но видел, как она стала ближе. А потом она исчезла. В глазах старика отразился ужас.

– Хорошо. Продолжайте. Нельзя, чтобы вы умерли от голода. По крайней мере, прежде, чем ответите на мои вопросы.

Взгляд старика был пустым. Его пальцы двигались сами собой. Он продолжал есть мандарины.

– Хорошо, ? Левин не ел, он наблюдал. ? А теперь скажите… Барри Уайт… Вам знаком этот человек?

– Барри… ? протянул старик. ? Барри ходит в чёрной рубашке. Почему-то в чёрной. Они носят белые. Такие, как Барри, тоже носят белые…

– А что Барри говорит?

– Барри… ? взгляд старика стал туманным, голос зазвучал монотонно. ? Барри говорит, что сознание человека, его личность, как башня…

***

– …башня, выстроенная из кирпичей. Каждый кирпич – событие. Важное для человека событие или простое, малозначимое. Из них складывается личность.

Барри сидел напротив и пил чай. Барри держал чашку не так, как все. Барри улыбался.

– Кирпичи разрушаются, а за ними разрушается личность. На сломанных кирпичах башня больше не выстраивается так, как от неё ожидаешь.

Улыбка была надменной. Такой не ожидают от человека, как Барри. Барри появился впервые, говорил впервые. Не было уважения. Это интересно.

– Сломанный кирпич необходимо заменить, так ведь? Вытащить и заменить другим. Иногда – похожим, с небольшими отличиями, которых и не заметишь на первый взгляд. А иногда – совершенно другим.

Надменный взгляд. Ухмылка. Чёрная рубашка. Чашка в левой руке. Барри интересный.

– Я вовсе не критикую ваш подход. Пусть я и считаю его бессмысленным, но… Мне лишь интересно узнать, как вы поняли, что он работает?

Барри интересовало что-то совсем другое. Что-то непонятное. Цели были неясны. Это заставляло нервничать.

– Только потому, что старик больше не стремится в море? Поэтому вы считаете, что дали ему будущее?.. Что именно вы заменили?

Вопрос пугал. Уверенность Барри пугала. Должно быть, Барри знал. Барри интересен. И у Барри закончился чай.

– Признателен. Три ложки сахара, если можно.

Ложка стучала по сахарнице. Звон точно заглушал другой стеклянный звук.

– Благодарю. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

Барри держал чашку не так, как другие люди.

– Вот как. Но вам и не нужно рассказывать. Мне и так всё известно. Просто хотелось услышать вашу историю. Хотелось узнать, сознаетесь ли вы. Осознаёте ли вы вообще, что делаете?

Слова пугали, но голос становился тише. Речь замедлялась. Это хорошо.

– Я могу сделать так, что вас навсегда закроют…

Барри может.

– Доказать будет несложно… Вы и сами понимаете…

Интересно, сломан ли Барри.

– Что…?

Интересно, как устроены здоровые.

– Вы не… посмеете…

Посмеют.

– Вы не сделаете это в одиночку…

Один здесь только Барри.

– Увидимся, доктор…

Барри улыбался. Никто не способен так улыбаться. Жестокость и холод. Так интересно им…

***

– … не было никогда.

Старик молчал уже несколько минут. Левин не поднимал взгляда. Его пальцы сжимали столешницу.

– Это всё, что вы знаете о Барри? ? мужчина заговорил очень тихо.

– Барри… ? протянул старик. ? Барри носит чёрную рубашку…

– Я уже слышал это.

– Барри молод. Ещё совсем молод. У Барри есть будущее.

Старик разрывал на части кожуру мандаринов. Она рвалась. Отделялась сама от себя. Её становилось больше, чем было. Слишком неправильно.

– Что ж, спасибо, что рассказали, ? Левин встал, на его лице была улыбка, такая же, как и всегда.

Он направился к двери.

– Съешьте мандарин, ? вдруг прозвучал за его спиной голос доктора Бартона.