Она превращается в женщину. Стихи и верлибры

подкатывает к горлу – откатывает от.

И руки-руки, и лица-лица,
и весь этот мир – от тебя без ума.
И та же больница – за окошком птица,
деревья без шелеста. Мёртвая тишина.

И обнимаешь живот свой, как парус,
и ловишь малейший, мельчайший толчок.
Подхвачена водами, воздухом, жаром,
себе подпеваешь: придёт серый волчок.

Палата – опять с полинявшей постелью,
и нянечка грязной тряпкою пол
драит и лечит бессмысленной речью.
Бессмысленно ноги расставил стол.

Но утром, назавтра, сама как птица —
под щебет и лёгкую дрожь за окном —
вылетишь прочь, чтобы в жизнь не влиться,
но тихо пристроиться левым бочком.

    19 июня 2017

Плачет дитя…

Плачет дитя, надрывает горлышко.

Солнце палит – безразлично солнышку.

Солнышко, в общем, и светит не дитятку —

просто оно обучено припекать.

Просто сейчас отступило облако,

просто вдруг небо синее – кроткое.

Плачет дитя; я смотрю и радуюсь:

всходит над мокрым личиком радуга.

Радуга-дуга над мла-ден-чи-ком.
На живот упал и развед-чи-ком
по-пластунски ползёт,
путь прокла-ды-ва-ет.
Матерь рядом стоит
и обкла-ды-ва-ет
нецензурно.

    август 2017

Из цикла «Разговор с отцом»

Брат и сестра? муж и жена? дочь и отец? всё это и больше?

    О. Седакова

Среди бела дня посреди комнаты —

не в сердцевине ночи, её сонных затей,

морока – жду твоего знака, гляжу в окно.

Отец, я думала много о том,

что приближаюсь к тебе; приближаюсь,

но – вдруг оказалось, что здесь ещё не конец,