Город, который построил Я. Том13

Город, который построил Я. Том13
Марс Чернышевский – Бускунчак

В 2009 году я начал вести дневниковые записи. Первоначально это были скетчи, которые со временем переросли в небольшие рассказы. Если говорить о жанровой принадлежности, то это мемуары, написанные в форме юмористических и сатирических историй, эссе, рассуждений, нелепостей и абсурда. Книга вмещает в себя пока около 90 небольших произведений и будет делиться на множество томов. Сколько их будет в результате, пока неизвестно. Поэтому могу сказать только одно: начало книги мной положено, а о точных сроках ее завершения вам объявит уже кто-то другой. Содержит нецензурную брань.

Портрет Иннокентия Санненского

Иннокентий Санненский – друг моего глубокого детства, в котором все мои друзья, товарищи, знакомые появлялись эпизодически, не задерживаясь надолго, и также незаметно исчезали туда, откуда пришли. А приходили они из непостижимо бессознательного, являясь частью моей собственной природы, т.е. они как бы отражали мою суть, мое мировозрение, указывали мне на мою же невротическо-маниакальную склонность к фрустрациям и умеренным депривациям.

Самое интересное, что у Иннокентия было совершенно другое имя (как и у всех остальных героев моих предыдущих рассказов), что было дано родителями при рождении Иннокентия-ребенка как такового. Истинно же он звался – Валерий Санников.

Но еще более необычным и загадочным является то, что Иннокентием звали Валеру Силантьева, который у меня появляется в рассказах "Эх, Валера… Валера" и "Осенний синдром" (перечитайте, пожалуйста). А фамилию его (Силантьев, прим. автора) вспомнил совсем недавно. Я его просто не видел давно, примерно тридцать пять лет. Да и тогда (тридцать пять лет назад) я его тоже не особо видел, а только слышал о нем несколько случаев от своих друзей, которых тоже с тех пор пока еще не встречал.

Так вот, у Иннокентия Санненского (Валера Санников, примеч. автора) был друг, которого звали Валентин Учеблов (на самом деле у Валентина значится тоже другое имя при появлении на Божий свет, но он меня предупредил подобру-поздорову не выдавать его). Он прозвал Иннокентия – Жорой. Но в силу того, что Жорой Иннокентия называл только сам Валентин, и больше об этом никто не знал, то давайте и мы будем Валеру называть Иннокентием. Ладно?

Кстати, у самого Учеблова было много литературных псевдонимов. Об этом повествуется в рассказе "Умопомрачительные игры в бисер" (перечитайте, пожалуйста, прямо сейчас). Но там далеко не полный список. Вот, почти что окончательный (хотя и не совсем) список фамилий его теневого героя, каковым Валентин являлся сам:

Куиблин, Хербдаев, Стояблов, Муилин, Елбостов, Яйцевский (также фамилия Прохруев), Аяблов, Яблонов, Воблов, Чудилин, Квадратов, Шибздаев, Зопин, Блуищев, Хлебайлов, Челнин, Челнчавчаев, Басранов, Лаптиптапдубаев, Еблыстов, Ебралов, Лабздеев, Пристроев, Яббонов, Наибин, Елбдаев, Блеблюблин, Грёбарев, Шитокрытин, Ебрастов, Блямбдин, Удродов (полный список имен и фамилий данного человека будет написан автором намного позже, в 2017 году в рассказе "Талант и поклонники". Прочитайте, пожалуйста, через два года. Ладно?).

И так, если вы уже перечитали рассказ "Умопомрачительные игры в бисер", то наверняка поняли, что все эти люди – есть главный герой стихов Учеблова по призванию "Помощник людей". Почему у него была такая должность, и чем он занимался, вы можете узнать, перечитав уже третий раз рассказ "Умопомрачительные игры в бисер". Я думаю, что, наконец после третьего прочтения, многое прояснится.

Но мы сейчас пишем рассказ об Иннокентии и давайте, пожалуйста, продолжать.

Так почему же, все-таки, Иннокентий Санненский, а не Валерий Санников?

Да потому, что он поступил в университет Лобачевского на филологический и, проучившись там пятнадцать лет, с успехом его окончил. Тема его дипломной работы была "Гипотетика функций манустрала и ее влияние на судьбы героев в русской хлитературе второй половины XIX века". За основу взята "Анна Каренина" Л.Н.Толстого. А, кстати, Иннокентий Анненский был его любимым поэтом. Правда, он сам мне об этом никогда не говорил, но я все равно так решил за него.

Почему пятнадцать лет учебы? Потому, что он работал все это время в рекламном бизнесе, т.е. мастерил рекламу для магазинов и аптек. Пилил, клеил, колотил, измерял, резал, и это то малое, чем ему приходилось заниматься. Основной же функцией его являлось: спорить, полемизировать, ругаться с начальством, иногда материться. Идем далее: кидаться, плеваться, угрожать директору, иногда пинаться и драться креслами. Его бы уже давно уволили, да только вот, уж больно он хороший мастер. Поэтому начальство просто-напросто придумало ему жуткую месть. Оно заваливало его работой с ног до головы в момент сдачи экзаменов, и ему все время надо было брать академический. Вот так четырнадцать лет подряд. Но в пятнадцатый год его обучения все начальство ушло в отпуск в Альпы, и Кеша благополучно завершил свой студенческий эксперимент, слегка поизносившийся и изрядно полысевший.

Я лично помнил его по каким-то странным встречам во дворе, которые возникали не часто, но довольно убого:

– Привет Кеша! Как оно?

– Хаааа, а ты кто?

Я разворачивался и уходил, сильно разочарованный в нашей дружбе.

В восьмом классе, когда мы приехали с Кубы (где мой отец три года был увлечен занятиями на виолончели со своими кубинскими студентками), я его опять встретил в хоккейной секции имени Юрия Гагарина на Ашхабадской. Тогда на мое приветствие он вообще ничего не ответил, скосив при этом глаза и уткнувшись в свежий выпуск газеты "Советский спорт". Его всегда интересовала чистая статистика. Мне кто-то тогда сказал, что он подсчитывает количество мячей, забитых в баскетболе за всю историю существования этого вида спорта.

Следующая наша встреча произошла примерно через лет пять, когда я учился в музыкальном училище имени Балакирева, играя в футбол. Однажды, во время футбольного поединка Иннокентий выставил мощные колонки Ас90 на свой балкон, и матч продолжался под аккомпанемент тяжелого металла в виде Motorhead, Judas Priest или, что еще хуже – Mercyful Fate. Футбольная коробка дрожала от детонирующих скрежещущих звучаний, и нам это понравилось. Нас эта музыка вдохновила, и мы потом почти уже никогда не могли без этого быть.

Впоследствии, могу сказать, забегая недалеко вперед, что Heavy Metal открыл для меня целый пласт новой  культуры, приверженцем которой я остаюсь до сих пор. Я только не люблю и даже не выношу (наверное, как Скрябин фальшивую ноту), когда поют по-русски. Это у меня вызывает вестибулярный сбой и продолжительную нестабильность стула.

Потрепыхавшись еще пару лет, Кеша был призван в Советскую Армию со зрением минус двенадцать. Призывная комиссия (врачи-окулисты военно-морского флота и военно-воздушных сил), осмотрев внимательно глазницы, сделали вывод: – Годен! – да и все остальные были с этим согласны.

Кроме самого Иннокентия. Он не любил войну. Он ненавидел военные фильмы. Он презирал все то, что было связано с бессмысленными человеческими жертвами на мировом поле боя. Кеша даже не мог выносить замечательных военных песен отечественных авторов. Он сжег все свои книги, связанных с милитаристской тематикой, а занимательный роман "Война и мир" использовал в туалетных целях.

В результате этого несогласия, наш герой стоял в очереди к главному врачу психиатрической лечебницы по улице Ульянова на предмет адекватности восприятия внешних свойств дебелого мира. Ему посоветовал поступить именно так Валентин Учеблов, пройдя тот же исторический путь от нормального человека к индивидууму, легко поддающемуся морской болезни и дезинтегративному психозу. Нужно было просто-напросто за пять минут до посещения врача нанести серию ударов головой об стенку. Это самое легкое и безопасное средство получить "белый билет".

Итак, вооружившись тремя ударами головного мозга и несколькими малоизученными фразами Канта и Гегеля, Иннокентий Санненский входил в кабинет главного врача. Выходил он уже оттуда под белы рученьки, с помощью двух санитаров, в смирительной рубашке, с гримасой обсессивно-компульсивного недомогания.

Кололи его изрядно, несколько раз за день. В основном это были сульфазин и галоперидол. Но и этих препаратов хватило, чтобы извлечь из пациента все, что было заучено и вызубрено за время подготовки в университет.

Иннокентий выступал с лекциями перед выпускниками мединститута в качестве главного психосоматического экспоната. Он читал наизусть "Анну Каренину", цитировал Ницше, жонглировал Фейхтвангером и анализировал классическую квантитативную метрику "Илиады" Гомера. Я думаю, что он был готов для поступления на филфак процентов на шестьдесят. Хотя и этих знаний хватило для того, чтобы его провозгласили главным психически-неустойчивым клиентом за последние пятьдесят лет.

Прошло ровно два года, и Иннокентий был освобожден из лечебницы, благодаря которой он открыл себе дорогу в дзен-буддизм. После дзен-буддизма он занимался на акустической гитаре. Играл Баха, "Собор" Барриоса и что-то из «своего». Затем увлекся охотой на дворовых животных. По утрам, ровно в 5.15 он выходил на балкон и сшибал картофелем спящих котов, уснувших на деревьях. Его младший брат Андрюша Санников не мог все это больше терпеть – сел на мотоцикл и уехал жить в Кулебаки.

Медицинское заключение:

Востоковедение, "Анна Каренина" и Heavy Metal – вот то, что сейчас составляет сущность Иннокентия Санненского. Ему сорок девять лет. У него длинная и узкая борода. Холост. Смотрит по телевизору Лигу Чемпионов – болеет за Депортиво Ла Корунья. Любит индийский красный чай, батон с маслом и позднего Декарта. А так же является главным конструктором рекламных щитов сети магазинов Eurospar, до сих пор не бреется, звонит один раз в три года и жалуется на Запад.

Сорок советов миру

(которые, по моим скромным подсчетам, должны, если не изменить, то уж поколебать его точно)

0) Если вы вступили в открытый разговор с собеседником, а он все время молчит, изредка покачивая головой в знак согласия, знайте, что он вас не слушает, а думает о своем. Первый признак активной беседы – это когда Ваш оппонент с первой же секунды начинает Вам постоянно возражать (этот пункт не входит в общий список советов, так как он немного надуман и не обладает той мощной силой, коей наделены нижестоящие изречения, которым посвящены лучшие мгновения жизни автора).

0.5) Не пытайтесь никому подражать, а так же повторить чью-то судьбу. У Вас это не получится, даже если Вы попробуете повторить свою собственную (тоже не входит в список основных советов, так как лишен того, что для автора является очень важным и существенным).

И так, погнали!

1) Не дерзите начальству, Вы можете за это быть уволены.

2) Счастье не где-то там, а где-то здесь под шкафом, у которого отпилены ножки.

3)Не лебезите перед начальством, ему это скоро надоест и Вас все равно уволят.

4) Никогда не плачьте об упущенных возможностях, жизнь Вам обязательно предоставит шанс еще раз убедиться, что возможностей много, а выхода нет.

5) Если Вас сегодня приняли на работу, и Вы только что приступили к выполнению своих обязанностей – знайте, что у начальства к этому моменту уже накопилось с тысячу аргументов, чтобы Вас уволить.

6) Жизнь композитора, художника или писателя начала XXI века – это река без берегов и течения. Но до моря она не дотягивает.

7) Если Вы ненавидите своего начальника, то даже представить себе не можете, как он ненавидит Вас. Лучше не связывайтесь.

8) Все будет хорошо! Но не так, чтобы, получив это хорошо, подумали, что жизнь прекрасна.

9) Нет ничего более бессмысленного, как работать, не покладая рук. От этого получается много несчастных, голодных и невоспитанных детей.

10) Если нелюбимая работа не приносит денег, то в ней нет ничего надежного и перспективного.

11) Если Вы пришли в гости и не можете найти аргумент, чтобы побыстрее уйти – знайте, что хозяева его ищут с самых первых мгновений Вашего присутствия.

12) Если у Вас кончились мысли и идеи, не спешите свой мозг заполнять чем-то еще. Дайте возможность человечеству от Вас отдохнуть. Самое ценное в творческой личности – пауза.

13) О том, как проверить на правильном ли Вы находитесь пути к своему счастью:

a. Когда Вы думаете об этом, и Вам от этого хорошо.

b. Когда Вы об этом не думаете, но Вам, в принципе, тоже неплохо.