Апокрифы. Исторические версии

– Дело в том, что уже второй год я тебя изучаю. И поняла – могу доверить тебе нашу семейную, годуновскую тайну. Только ты все равно должен дать клятву. Что не подведешь, не предашь, выполнишь все, что я скажу. Вот, возьми у изголовья книгу, это Библия еще самого Годунова. Ей, кстати, цены теперь нет, – мимоходом заметила княгиня. – Держи ее в руках и просто скажи мне – выполню вашу просьбу. Честное слово. И все. Мне этого достаточно.

Конечно, я весь этот ритуал проделал. И уже не любопытство мною руководило. Я понимал, чувствовал – не обману, не предам.

* * *

– Ну, хорошо. Дай еще чаю. Теперь слушай. Вся наша семья в 1918 году бежала из России. Оказались в Париже и через трудности, но все-таки все стали устроены.

А перед побегом нужно было принять одно важное решение. Дело в том, что в Махре в середине XIX века располагался лейб-гвардии Волынский полк. Чего его туда загнали на зимние квартиры, никто не понимал. Правда, слухи ходили – мол, много вольнодумцев в полку. Пусть позимуют в холодных избах да побудут без итальянских певичек – вот из них все вольнодумство и выветрится. Так думали, видно, у государя.

В этом полку служил и наш родственник, князь Петр Годунов, капитан. Хоть и храбро он воевал в 12-м году, но, по рассказам, был совершенно статским. Наивный и уж очень справедливый. А в России справедливым быть сложно. Да подчас и опасно.

Случилась там история, я тебе ее рассказывать не буду, ты из документов и записок все поймешь. В общем, был убит наш Петруша Годунов и похоронен в приделах церкви Рождества Богородицы, что в Махре. Тайно братия Лавры его хоронила. И по преданию, положила у гроба ценные вещи царя Бориса Годунова.

Больше в нашей семье никто не возвращался к этому вопросу. Только боялись воров. Особенно когда ваши большевики стали править государством. Поэтому-то решили на семейном совете: всем бежать, так как понимали – рано или поздно, но доберутся власти до Годуновых. Припомнят нам и гибель царевича Дмитрия Угличского, и Смуту, да и все, что было и не было.

Но оставлять реликвии без присмотра тоже было нельзя. Поэтому решили, чтобы в России осталась я. Мне к 1918 году было 18 лет. Думали мой батюшка да родственники, что гимназистка ничем не запятнана. Еще при царе, можно сказать, не служила и никто меня не тронет.

А должна я проживать в Махре тихо и с Лаврой поддерживать связь. В Лавре был человек, кто меня знал и моим родичам информацию передавал. Задача же моя была простая: следить, чтобы могилу Пети не повредили воры или другие лихие. А в случае – быстро сообщить в Лавру. Для этого все было приготовлено. В случае беды, хоть ночью, хоть когда, должна я подать условный знак. Тут же придут люди, которые разбираться с церковными грабителями приучены.

Да вот ошибся мой папенька. Меня-то как раз и заарестовали.

Будь добр, дай мне чаю, да давай отдохнем, я устала…

Через час мы продолжили собеседование. Вернее, инструкции по этой детективной истории.

– В общем, 19 лет меня мотали по лагерям. Сначала – Соловки, 5 лет. В 1937-м – 10 лет – Дмитровлаг. Хорошо, я спаслась, учила детей начальника французскому. А в 1949-м – снова на 5 лет. Но сидела в Дубравлаге 4 года. Вот почему я сленг этот и знаю. Потом усатый откинулся.

Впрочем, все документы найдешь в сундучке под кроватью. Побереги их. Когда мои родственники приедут – передай им.

Ну, я устала. Спать буду. Приходи завтра утром…

Однако я не ушел. Остался. Часов в 5 утра меня разбудил кот. Он прыгнул мне на грудь и молча на меня смотрел.

Я все понял сразу. Княгини уже не стало. На столе лежала записка, без адреса. Всего два пункта.

Первый – не бросай кота.

И второй – отдайте все Маркелу.

Не понимаю, что за связь работала у княгини, но в 5:45 в дверь постучали люди из Лавры. Они были немногословны. Меня попросили подождать. Через час позвали. Переодетая и уже готовая в последний путь лежала княгиня Годунова. У изголовья монах читал псалтырь. Пахло свечами и ладаном. На буфете сидел кот, и его огромные зеленые глаза не отрывались от лица княгини.

Была тишина. Даже вороны и галки примолкли.

Ко мне подошел красивый молодой человек в рясе.

– Мы выполним все формальности по оформлению дома. Также мы знаем, что вы дали согласие исполнять просьбу княгини. Ежели вам что-то потребуется срочно, то вот для экстренной связи вам фонарь. Ставьте у окна с южной стороны. Он сильный. Через три месяца я буду менять аккумулятор. Вот эта кнопка – красный свет. Значит – тревога. Через 15 минут наши люди будут у вас. Другая кнопка – зеленая. Ее можно не включать. Княгине она нужна была для сообщения – все в порядке, я здорова.

Ежели приедут от семьи Годуновых, то я приеду вместе с ними и вам никакого беспокойства не будет.

Через три дня похороны княгини в Лавре. В родовой усыпальнице Годуновых. Приезжайте к 12 часам дня. Стойте у святого источника, к вам подойдут.

Ну, Бог вас храни…

Далее княгиню тихонько вынесли. Во дворе стоял Леонид. Кот вышел на крыльцо, он далее не пошел. Снова ушел в дом. Вот так я и стал вместе с котом жить в этой маленькой избушке близ церкви Рождества Богородицы, где в одном из приделов был похоронен капитан лейб-гвардии Волынского полка князь Петр Годунов.

Глава IV

Более полугода я потратил на разбор бумаг княгини. Затруднений было много. Большая пачка писем, полученная из Франции от Годуновых, ждет еще своего часа. Ибо я, чтобы только разобрать бумаги, вынужден был прибегать к помощи переводчика. Даже одно время поселил переводчицу в моем домике. Но расстался – брала довольно дорого. Да и другие претензии меня утомляли.

Вторая группа бумаг – документы министерства, придворного и военного ведомств, также написаны по-французски. Их я тоже отложил до более свободного времени. А вот документы, касающиеся капитана Петра Годунова, меня заинтересовали очень. Я их систематизировал и привожу в этом рассказе.

Также бумаги, касающиеся княгини и ее пребывания на родной земле, оказавшейся такой к ней жестокой. Их я тоже решил опубликовать, благо все они изложены на русском языке.

На русском языке я обнаружил и дневник княгини. Он был отрывочен, ибо во время арестов о каких дневниках могла идти речь. Может быть, достанет времени отрывки из дневника привести здесь же. Или отдельным изданием.

Итак, Петр Годунов. Официальная версия.

Военно-судное дело[11 - Дано в современной орфографии.]

г. Троицко-Сергиев Посад

28 апреля 1848 года

Судная комиссия в составе:

Полковник барон Нолле Х.И.

Подполковник Иванов Ф.И.

Поручик Черняев И.Л.

Секретарь – штабс-капитан Примо Г.Х.

Мотив происшествия:

Судная комиссия выяснила обстоятельства дела, повлекшего смерть инженер-полковника барона Шарона и капитана князя Годунова.

В ночь на 20 марта 1848 года в помещении офицерского собрания лейб-гвардейского Волынского полка офицеры гвардии отдыхали. Некоторые играли в непредосудительные карточные игры. Близ выхода группа офицеров рассматривала весьма изящный дуэльный гарнитур с капсульными пистолетами изготовления французского оружейника А. Форе-Лепажа[12 - Описание – в приложении к военно-судному делу.].

Гарнитур принадлежал капитану князю Петру Годунову, оный он приобрел в бытность участником похода и взятия Парижа в 1815 году.

Офицеры, да и сам владелец гарнитура сходились во мнении, что пистолеты эти Лепажевские лучше иных прочих в силу особенностей конструкции заряжающего механизма и ствола пистолета. (Далее комиссия не считает необходимым вдаваться в технические подробности.)

Проходящий мимо инженер-полковник барон Шарон заметил, что пистолеты немецких мастеров, хоть взять старые седельные с колесным замком, несравненно лучше, чем француза Форе-Лепажа. Возник спор, однако достаточно, по показаниям офицеров, мирный. Решили посмотреть, как действуют оба оружия.

Барон Шарон принес свой, старинной выделки, седельный пистолет работы немецких мастеров.

Далее произошел несчастный случай. Князь Голицын, не будучи знаком досконально с пистолетом Лепажа, очевидно, как показывают офицеры-свидетели, задел за курок. Пистолет, что крайне возбраняется, в нарушение правил Устава обращения с огнестрельным оружием, был направлен на офицеров и неожиданно выстрелил. Пуля, как показывают свидетели, попала в грудь барона Шарона. С возгласом «Ты убил меня!» Шарон упал головой и верхней частью тела на стол, успев конвульсивно нажать на курок. Последовал, с интервалом в 4 секунды, выстрел, и пуля, выпущенная из пистолета Шарона, попала в сердце князя Годунова. От чего он скончался сию же минуту.