Чвак

Сборы были непродолжительны. Ветрова наотрез отказалась расставаться с чемоданчиком, только Громов швырнул через багажные створки свой универсальный набор акушера и захлопнул дверь. Воплин мрачно стоял сычом в сторонке.

– Серег, а у тебя инструменты есть?

– Я психолог – все свое ношу в себе.

– Ну тогда пора. По местам – и в путь.

Курсанты с трудом поместились на спартанских дерматниновых досточках по бортам «пазика».Воплин захлопнул за собой дверь. Машина мягко снялась с места и начала потихоньку набирать ход. Покачиваясь и подпрыгивая на ухабинах, курсант грустно смотрел на дергающиеся из стороны в сторону здания Академии, конвульсивный пейзаж и удаляющуюся в зеркале заднего вида фигуру бегущего изо всех сил главу Дисциплинарного Комитета. Воплин перевел взгляд на ласково прижавшуюся к скальпелям Ветрову, улегшегося на акушерский набор Громова и меланхолично заметил:

– А за рулем кто?

––

Саранчанск в этот ранний предобеденный час опрометчиво не ожидал ничего дурного, как проложив совершенно свежую и неожиданную трассу в кустарнике, с пригорка на полной скорости взлетела молния и, пламенея крестом люфтваффе, с ревом, состоявшим из надсадного чихания мотора и отчаянных воплей курсантов, спикировала на бензозаправку при въезде в город. Спустя секунду тишины послышался гулкий взрыв. Клубы дыма взвились к небу черными пальцами на огненной руке. Сирена некоторое время молчала, не веря еще своим глазам. Но когда из огненно-дымовой стихии с неумолимостью судьбы выкатился закопченый пазик с академическими номерами, от него отвалилась боковая дверь, и из двери выползли на свет три чернолицые фигуры в черных халатах, она уже не колебалась ни секунды. Вой отчаяния и ужаса мгновенно заполнил город.

– Не люблю Саранчанск – откашлялась одна из черных фигур голосом курсанта Громова.– Как ни приезжаю сюда, каждый раз сирена орет. Как они тут живут?

Воплин окинул взглядом окрестности. Фигурки немногочисленных жителей на глазах растекались по укрытиям. Молодая мамаша хватала за подол свое дитя и волокла его в подвал, дедушка, подхватив на руки дворнягу, изо-всех сил ковылял вместе с цепью и будкой к сараю, а какая-то группа особо подготовленных граждан даже целенаправленно улепетывала с рюкзаками к прилеску за водонапорной башней.

– По-моему, это взаимно. – Констатировал Воплин и покосился назал: – Хорошо, что пазику хоть бы хны. Это уже третья бензозаправка, между прочим.

– После того, как директор подписал приказ, что за техобслуживание пазика вычитать с зарплаты доктора, с ним вообще ничего никогда не случается. – Таинственно пробормотал Громов и понизил голос до шепота: – Я вам говорю – это колдовство. Магия прививок и крови!

– РЕЕЕЕЗАТЬ! – с неутолимой жаждой вампира отозвалась Ветрова.

Почерневший от сажи и копоти пазик медленно продвигался по Московскому шоссе. Впереди шел Громов с мегафоном, с флангов внимательно высматривали пациентов Воплин и сверхмотивированный хирург. Безлюдные улицы разносили эхо объявления, как вирус.

– Уважаемые жители и гости города. Только сегодня вам предоставляется удивительная возможность получить медицинскую помощь от лучших специалистов ЧВАК. Кто подпишется на две операции одновременно, вторая операция производится бесплатно.

Воплин подошел к Громову и прошептал на ухо.

– Первая операция тоже проводится бесплатно. К вашим услугам лучшие в городе психолог, акушер и хирург…

Воплин опять что-то прошептал Громову.

– Если среди жителей есть анастезиолог, прошу подойти к нашему хирургу, это срочно. Повторяю…

Внезапно со стуком открылось окошко и старушечий голос громко прошамкал :

– Когда уже вы все там сдохнете, твари!

Громов не обратил на это внимание.

– Нашим пациентам предоставляется бесплатное трехразовое питание…

– Вась, какое нафиг трехразовое? У нас на всех только пирожок и шоколадка. – Встрял Воплин.

– И что? Их же можно есть по три раза. Поел- разогрел – опять поел. Во всех больницах так . – И Громов опять заорал в мегафон:

– Бесплатное трехразовое питание,бесплатный телевизор и бесплатный морг. Три выгоды в одной, только сегодня. Торопитесь, не пропустите!.

В него кто-то кинул яблоком, но не попал. Ветрова сверкнула в сторону броска пронзительным взглядом исподлобья, смутная фигура в окне охнула и схватилась за сердце.

– Вась, а Вась, по-моему, это бесполезно. – Сказал Воплин, осматривая проспект, с которого эвакуировались даже голуби. – Пошли сразу в горбольницу, как в прошлом году.

Проходная горбольницы была перегорожена каким-то самосвалом, и на самосвал была наспех натянута колючая проволока. На будке вахтера висел самодельный плакат «СТУДЕНТАМ ЧВАК ВХОД ЗАПРЕЩЕН, ЗАМИНИРОВАНО!», а возле проходной внутри нюхали землю в поисках то ли мин, то ли курсантов ЧВАК три здоровенные овчарки.

– Гребаная сирена. – Плюнул в сердцах на асфальт Громов. – Надо было сразу сюда ехать. Не успели. Всех уже предупредили Больница отменяется.

Тут он почувствовал, как кто-то дергает его за рукав.

Он опустил голову .Курсант Ветрова, прижав к груди чемоданчик в инструментами жалобно смотрела на него большими, полными слез глазами.

– Рееееезаааать. – тихо и жалобно проговорила она .

Громов вздохнул и посмотрел на Воплина. Тот молча пожал плечами и отвернулся.

– Ладно, полезли через забор. Не могу смотреть на женские слезы.

Три фигуры в тени больничного сада бесшумно перемахнули через старый двухметровый бетонный забор ромбиками и тихо двинулись за кустами вдоль аллейки к беседке, где чересчур доверившийся самосвалу с овчарками мужчина в халате и высоком докторском колпаке листал какой-то журнал. Ветрова черной тенью заскользила по аллейке. Вдруг она подпрыгнула с боевым кличем « АППЕНДИКС!». Мужчина от неожиданности дернулся и упал со скамейки и это спасло его – скальпель со свистом пролетел мимо и вонзился в спинку. Не выясняя подробностей происходящего, мужчина рванул на четвереньках через кусты и исчез в зарослях. Ветрова в ярости принялась кромсать скальпелем скамейку. Но тут хлопнула дверь и из боковой двери показалась санитарка с тележкой, груженая «утками».

– ГЛАНДЫ! – рявкнула Ветрова и рванула к тележке. Санитарка в ужасе оттолкнула тележку и бросилась бежать, сметая на ходу деревья и скамейки.

– Придержи коней! – схватил Громов за шиворот курсанта Ветрову . –Сколько раз повторять – сначала операция, потом – диагноз. Ты только пациентов пугаешь.

Ветрова резко повернула к нему голову. Громов испугано отскочил.

– Спокойно, Маш, сейчас идем в главный корпус – там на всех хватит.

Главный корпус был не просто заперт. Главные двери были совсем недавно – еще не остыли швы – заварены в броню, а окна первого этажа заколочены доской «двадцаткой».

Воплин осторожно постучал в стальную стену, надеясь неизвестно на что.

– Пароль? – осторожно спросил глухой голос .

– РЕЗАТЬ! – отозвалась хирург.

– ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ! – возопил голос- ЗАКРЫВАЙТЕ ОКНА, ВСЕХ ПАЦИЕНТОВ НА ВТОРОЙ ЭТАЖ!

– Кажется, это главврач был. – Задумчиво пробормотал курсант Громов. – А говорили, что он прошлый год не пережил.

– БЕЙТЕ ИХ ШВАБРАМИ!

Окна второго этажа по обеим сторонам входа вдруг распахнулись, за ними,как в засаде, облачившись в белые каски и свинцовые рентген-халаты, толпился медперсонал больницы. В просветы железной решетки на окнах засовали туда –сюда с десяток сосновых рукояток швабр, которые тщетно пытались отогнать курсантов от входа . С третьего этажа кто-то вылил на осаждавших лоток с кипящими зажимами вместе с зажимами. Штурм приобрел очертания высокотехнологичного.

– АМПУТАЦИЯ! – рявкнула Ветрова и улучив момент, схватила рукой за одну из швабр и рванула к себе . Медсестру в окне прижало к решетке, которая жалобно хрустнула и начала вываливаться из кирпича. Но тут кто-то удачным тычком попал Ветровой в единственный сверкающий глаз и спас этим медсестру от внеочередного оперативного вмешательства в личную жизнь.

– ТРЕПАНАЦИЯ! – раненной медведицей взревела Ветрова, вырвала швабру и принялась крушить вслепую вселенную, оставляя в ней вмятины в кулак глубиной.