Блистательные дикари

– Не может быть! А я-то думала, что у вас с Дженнифер не было секретов друг от друга.

Кэтрин скривила губы в горькой усмешке:

– Я тоже так думала.

– Она всегда говорила, что у нее нет от вас тайн.

– И мне так казалось. Скажите, она его действительно любила?

– О да. Это знали все. Ах, Кэти, она была просто на седьмом небе от счастья. И я говорю об этом не только потому, что она умерла. Дженни испытывала к Андрэ Перлману самые искренние чувства.

Слова Кэролин несколько успокоили Кэтрин. Дженнифер никогда не обижала людей и относилась с удивительным терпением к Дэвиду Колсену и его многочисленным изменам. Даже когда его связи с другими женщинами принимали скандальный характер, она никогда не унижалась до обыкновенной семейной склоки.

Кэтрин отвернулась от окна и заметила Криса, разливавшего по стаканам вино. Элмор суетился на кухне, собирая тарелки и вилки, чтобы накрыть на стол.

– Итак, каковы наши дальнейшие действия?

Крис протянул ей стакан.

– Абрахам собирается проверить кое-какие свои предположения.

– А если он убедится, что прав, что тогда?

– Когда появятся конкретные результаты, мы будем действовать соответственно. Прежде чем перейти мост, необходимо до него дойти, – сказал появившийся из кухни Элмор.

– Ну так как, мы верим Абрахаму или нет? – спросила Кэтрин.

Элмор пожал плечами:

– Как я уже говорил, в отношениях с Абрахамом надо держать ухо востро. Но одно я знаю точно: его нынешнее поведение в значительной степени отличается от того, как он вел себя раньше. Его обычная самоуверенность и даже, я бы сказал, высокомерие куда-то испарились. Несколько раз, правда, он пытался разыгрывать привычное чванство, но это давалось ему с трудом. Он очень напуган.

Сдержанность Кэтрин пришлась по вкусу Элмору. Как только Абрахам объявил, что догадывается, кто убийца, она закусила губу, но сохранила внешнее спокойствие и не стала давить на скульптора. Скорее всего она поняла, что за фрукт этот Стефан. Итак, Кэтрин сдержалась, а вот Крис уж слишком очевидно проявил нетерпение в надежде выяснить личность убийцы. Его расспросы насторожили Абрахама и заставили отказаться от дальнейших откровений.

Кэтрин взяла тарелку и принялась накладывать себе фасоль в соевом соусе. Элмор предпочел жареный рис с яйцами.

– Вы думаете, он в самом деле знает? – спросила девушка.

Элмор ответил не сразу, а когда заговорил, было видно, что он тщательно взвешивает каждое слово.

– Не думаю, что он знает точно. Но подозрения у него имеются – и основательные. За всем этим скрывается еще кое-что.

– Да? И что же?

– Мне трудно судить, но я подозреваю, что Абрахама терзают сомнения, которые мешают ему сделать окончательный вывод. Стефан относится к тому типу людей, которые, узнав какую-нибудь тайну, обязательно дадут вам это понять, хотя совершенно неизвестно, поведают они вам ее или нет. Абрахам, к примеру, пыжился бы от сознания собственной значимости, и вы, будьте уверены, сразу заметили бы его напыщенность и многозначительность. Вы, однако, видели, как он повел себя в данном случае, и в этой связи напрашивается вывод: его что-то гложет.

– А вы можете конкретизировать это самое «что-то»?

– Как мы знаем, инфицированные обладают способностью определять себе подобных: они каким-то образом ощущают с ними общность. Ясно, что человек, которого имел в виду Абрахам, страдает тем же заболеванием, что и он. И в этом суть! Дело в том, что Стефан испытывает определенного рода гордость по поводу своего отличия от всех прочих, от собственной «избранности», так сказать. Окружающие подозревают что он отличен от них, но не знают, в чем это отличие состоит. Многие испытывают по этой причине страх, который подпитывает извращенное самолюбие Абрахама. Но сейчас он, вероятно, столкнулся с человеком, напугавшим его самого и продемонстрировавшим ему свою неприязнь.

– У вас есть соображения по поводу того, кто этот человек? – спросил Крис.

Элмор отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что нет Па крайней мере пока. Кстати, что вы можете сказать о физическом состоянии Абрахама?

– Ясно, что у него болезнь зашла далеко. Налицо все признаки анемии.

– Ну и что? – сказала Кэтрин. – Анемия в наше время не редкость.

– Это так. Но здесь – особый случай, и нам приходилось уже исследовать подобные симптомы.

– Скажите, какова вероятносгь, что он все это просто придумал?

– Такую возможность исключать нельзя, но это маловероятно. Абрахам отлично осведомлен о том, чего в принципе не должен знать, но ему не известно то, о чем он знать просто обязан. К примеру, он был прав, когда говорил о методе преступления, но коль скоро подобная информация еще не стала всеобщим достоянием, напрашивается вопрос: откуда он получил сведения? Каким образом он об этом проведал? И еще – отчего его грызут сомнения?

– Крис мне сказал, что вам приходилось сталкиваться с этой болезнью раньше. Где это было?

Элмор снова достал свой альбом с фотографиями, и перед Кэтрин появились изображения живых мертвецов. Они были бледны точно мел, а темные круги под глазами напоминали маскарадные очки. Сказать по правде, Стефан Абрахам не слишком походил на этих несчастных.

– Я не понимаю одного – какое отношение Абрахам, да и все эти люди могут иметь к субъекту, убившему Дженнифер?

– Помните, я рассказывал вам о наших исследованиях, связанных с изучением обстоятельств возникновения тех или иных заболеваний крови? – спросил Крис.

– Да.

– Значительную часть своего рабочего времени я посвящаю сопоставлению многих случаев в попытке найти общие черты, которые так или иначе помогли бы нам установить причину заболевания. Так вот, имеется некоторая связь между состоянием Абрахама и методом совершения убийства.

– Вот как? И в чем это выражается?

Крис пожал плечами:

– Одним словом здесь не обойдешься. Пока мы наверняка знаем одно: в подавляющем большинстве случаев все это происходит в отдаленных, Богом забытых поселениях. Хотя бывали и исключения. В частности, нью-йоркское дело и лондонские убийства.

– Эти фотографии, – вступил в разговор Элмор, – были сделаны в пятидесятые годы, когда мы только начали заниматься проблемами, связанными с данным заболеванием. Симптомы у этих людей были схожи с симптомами, обнаруженными нами у Абрахама. Просто на этих снимках показана конечная стадия разложения личности.

Кэтрин извлекла из альбома фото, где была запечатлена группа людей, собравшихся у развалин церквушки. В толстой стене колокольни зияли дыры. По краям лестницы с выщербленными ступенями, которая вела к входу, застыли силуэты мертвых сухих деревьев. Люди на снимке были облачены в лохмотья и дырявую обувь. Некоторые в буквальном смысле кутались в рубище. Они окружили мужчину. В поднятой руке он сжимал кинжал необычной формы. Клинок достигал в длину от двенадцати до восемнадцати дюймов. Конец рукоятки выходил из кулака. Взгляды большинства собравшихся были прикованы к кинжалу.

– Что это? – спросила Кэтрин.

Крис взглянул через плечо девушки. Этого снимка ему не приходилось видеть.

– Это еще одна «проклятая» община. Такие сцены и подвигли Джозефа начать исследования, за которые, по его мнению, вряд ли бы взялся кто-то другой, – пояснил Элмор.

– Ричард и Джозеф, – объяснил Крис Кэтрин, – знали, что столкнулись с неизученным ранее явлением, суть которого лежала далеко за пределами местных легенд и мифов и даже коллективной паранойи, а ведь именно паранойю они поначалу заподозрили в этих людях. Заболевание, с которым они столкнулись, не носило психосоматического характера.

– Точно так, – сказал Элмор. – Мы знали о местных легендах, связанных с возникновением болезни, но решили копнуть поглубже, чтобы мифы не мешали нам установить подлинный смысл происходящего.

Кэтрин снова перевела взгляд на фотографию. Человек с кинжалом, казалось, что-то возглашал собравшимся. Несмотря на физическую немощь и ставшее уже привычным равнодушие, в глазах людей сверкало нечто, похожее на любопытство, смешанное со страхом.