НОВИЧОК. Спецоперация ФСБ. Шпионский роман

– Я поторговаться хотел, – пошел на попятную Козырев.

– С бабой торговаться будешь своей, может и уступит, а у меня все четко: полтинник за два часа.

Козырев вытащил из кармана американские доллары и протянул их мужчине.

– Тебе что, прямо сейчас ключи отдавать?

– А что тянуть, деньги против ключей. И чтобы тихо все было. Никаких видео и фотокамер. Найду – убью!

– Не боись, я не по этой части.

После того, как хозяин прикрыл за собой входную дверь, Козырев стал методично осматривать квартиру. Искать следы виолончелиста он начал с прихожей, потом перешел в комнату, осмотрел шкаф, кровать, холодильник, зафиксировал отпечатки пальцев, но следов перчаток нигде не увидел. Ничего не добавил к расследованию дела об убийстве и осмотр кухни.

«Похоже, что и на этот раз полковник попал пальцем в небо. Ну, не станет убийца задерживаться в районе убийства для смены прикида. Я бы вообще на смокинг строительную робу надел в подъезде за одну минуту, а виолончель спрятал в рюкзак. Может, добавить в ориентировку мужика с большим рюкзаком? Почему бы и нет, это идея».

Козырев тут же набрал дежурного по ФСБ.

– Номер моего удостоверения 48190. «Козырный».

– Определил.

– Надо добавить в ориентировку по убийству на Арбате мужчин среднего роста от тридцати и выше с большими рюкзаками. В рюкзаке может быть футляр от виолончели. Под особый контроль взять станции метро «Смоленская», «Арбат», «Киевский вокзал».

– Записал. Выполняю.

«Работает ОМОН!»

В больничном коридоре в метре от двери стоял мужчина в черном смокинге с бабочкой на шее. В правой руке он держал тяжелую деревянную трость.

– Ты, кто? – осматриваясь по сторонам, спросил Барский.

– Консультант, – представился мужчина.

– Ты из похоронной команды? Вас сейчас в смокинги переодели, чтоб с другими не спутать. За мной пришел!?

– Вы меня не так поняли. Я тут проездом из…

Но Барский не стал выяснять, откуда он приехал в Москву и что делает консультант в больнице. Ему хватило несколько секунд, чтобы нанести мужчине три удара в голову. Первый удар пришелся в челюсть, отчего консультант выплюнул сразу четыре зуба. Затем последовали удары по затылку и в висок. Мужчина рухнул на пол и, потеряв сознание, забился в судорогах.

«Для начала неплохо, – услышал Барский голос старшины. – От такой „тройки“ он может и не подняться. И что будешь делать, если этот фальшивый консультант помрет?».

– Мне все равно, что с ним будет. Он сам виноват в своих проблемах. Не хрен подслушивать чужие разговоры. В девяностых таких «слухачей» убивали без суда и следствия.

– Молодца! – зааплодировал старшина. – Ты эту речь запиши для суда. Присяжные рыдать будут.

В этот момент степной гадюкой трижды зашипели потерявшие голос часы над столом дежурной медсестры.

«Три часа дня», – отметил про себя больной.

«Пятнадцать часов, – продублировал в голове больного голос старшины НКВД. – Следаку скажешь на допросе, что у санитаров психушки правило есть, даже не правило, рефлекс. Они сначала бьют, а потом думают!».

– Это бред. Я всегда думал перед тем, как ударить, – тут же отреагировал больной.

– Значит ты не санитар психушки. А мужика в смокинге, откуда знаешь?

– Не знаю я его. Случайный пассажир. Стоял он здесь, вот я и врезал.

—Тебе еще не надоело врать. Ты же в лице изменился, как увидел консультанта, – теперь реальный старшина в форме стоял рядом с Маратом и укоризненно смотрел на бездыханное тело мужчины.– Умрет бедолага! Печенкой чую, умрет! Признавайся, кто этот мужик и что он тут делал?

Барский молчал, потому что узнал консультанта. На полу без сознания лежал Волобуев, бывший сотрудник КГБ, специалист по «голубым» артистам, непризнанным гениям, поэтам и писателям клеветникам. Барский изучающе смотрел на свою жертву. Ему даже показалось, что он видел его у памятника Пушкину с газовым баллончиком в руках.

«А может, Волобуев и был той ошибкой природы, из-за которой создатель меня вернул на землю? – неожиданно осенило больного. – Из партии вышел в девяносто первом, Родину предал, служил в СБУ, участвовал в государственном перевороте в Киеве, может, добить его? Меня же создатель послал биографию исправить. Да я этого Волобуева сейчас одним ударом!».

«Лежачих не бьют, – прочитав мысли Барского, встал на защиту бывшего чекиста старшина НКВДе. – Он всего лишь исполнитель. Артист из массовки, такой же, как я, как ты, и как все остальные в этом подлунном мире. Но в отличие от нынешних сотрудников органов, Волобуев боролся за идею и был одним из тех, кто прокладывал нам путь в светлое будущее».

«Еще один строитель коммунизма нарисовался, – пронеслось в голове у больного. – А может, ему вопрос задать: «Где обещанный коммунизм? И где то светлое будущее, о котором говорили генсеки с высоких трибун?».

Но свои вопросы он задать не успел.

– И коммунизм мы построим, и светлое будущее, – прочитав чужие мысли, заверил больного Пронин.

– А мы это кто? Покойники!? Ты, я, Волобуев? – громко возмутился Барский.

– Барский, не важно, кто будет строить! Сейчас важно, кто первый выстрелит. И запомни, создатель даровал тебе жизнь не для того, чтобы убивать бывших сотрудников КГБ, – продолжил старшина. – Ты должен найти в Москве того, кто на Патриарших прудах несколько лет назад раздавал чужие визитки.

– И что было написано на этих визитках? – быстро переключился на новую тему больной. Он хотел знать о своем реальном предназначении.

– Там было всего два слова: «Воланд. Консультант», – сообщил старшина. – Его надо найти и убить!

– Воланд, говоришь?! Умираю от смеха, – с каменным лицом произнес Барский. – Ты эти дьявольские сказки оставь тем, у кого памятники Николаю второму мироточат. А я атеист. Ты меня понял, старшина, я не верю ни в бога, ни в черта, ни в дьявола. А может, тебе актер нужен, который роль Воланда сыграл в кинофильме «Мастер и Маргарита»? Так это я запросто. Его можно и из твоего «Револьвера» отправить к Создателю за то, что дьявола сыграл. Он же без охраны до сих пор ходит. Давай, командуй!

– Актера не заказывали. Тут, другие есть, похлеще! Я тебе потом список подгоню. Готовься, матчасть изучай. Девяностые вспомни. На консервных банках потренируйся, чтобы с первого выстрела.

– А теперь, вали отсюда, старшина! Надоел ты мне. У меня дела и романтическая встреча с дамой из прошлого.

Больной открыл дверь кардиологического отделения и оказался в длинном узком коридоре. В пяти метрах от больного находилась шахта лифта. Неожиданно где-то внизу что-то заурчало, заскрипело, раскрылись створки дверей и из лифта вышли двое мужчин. Первым покинул кабину плотный качок с приплюснутым боксерским носом и накаченной бычьей шеей. Следом за ним шел тощий высокий интеллигент в очках. Ему было далеко за пятьдесят. Увидев больного, качок неожиданно заорал: «Именем закона, вы задержаны!». Мужчина, явно играл «под полицейского».

Больной на эту команду реагировать не стал и с дебильной улыбкой на лице пошел навстречу «спортсмену». Ему показалось, что он уже где-то видел этого мужика. Только вспомнить не мог, где и когда.

– Ты, чо, придурок? Я сказал: «Стоять! Бояться! Работает ОМОН!», – проорал мужчина. И это были его последние слова. Больной, высоко прыгнув, ногой нанес ему сильнейший удар в челюсть. Второй удар пришелся по затылку, а третий, в висок. Этого оказалось достаточно, для того, чтобы «спортсмен», мгновенно потеряв сознание, пролетел три метра и закрыл своим телом доступ к лифту. А вот, его подельника больной вырубить не успел. Проявив небывалую прыть, незнакомец заскочил в кардиологию и закрыл входную дверь на крючок.

– Оставь его, пусть живет, – скомандовал старшина. – Нам уходить надо, пока тут охранники не появились. На площадке у лифта камеры стоят.

Больного долго уговаривать не пришлось. Он тут же бросился к двери, над которой горела аварийная надпись «ВЫХОД».

Убийство в Симферополе

Полковник ФСБ Геннадий Иванович Морозов сидел за служебным компьютером и распечатывал фотографии с камеры слежения. В дверь постучали.