Убить журналиста

– Нет.

– Телевизор включи, там мою жену по всем каналам с утра показывают. Телезвездой стала.

Разговор об убийстве

Пастор Трупчинов поймал Кривулю недалеко от издательства у входа в дежурный гастроном.

—Чего волну поднял? – вместо приветствия, спросил он. – Мне братья по разуму звонили из посольства. Говорят, помочь надо творческой интеллигенции.

– У Македонского совсем крышу сорвало. Он «Пятую колонну» опубликовать хочет стотысячным тиражом.

– Мало ли кто и чего хочет. Я, например, английскую королеву хочу! – сообщил Трупчинов.

– Так она же старая, – удивился Кривуля. – Что ты с ней делать будешь?

– Старая, молодая, я для примера сказал, а ты с ходу в сутенеры ломанулся. Кончишь плохо, Кривуля, – пригрозил Трупчинов. – Я когда к власти приду, всех примазавшихся вешать буду. Толку от вас, что сегодня, что в будущем…

– Я не о политике говорил с вами, а о Македонском, – напомнил Кривуля.

– А что о нем говорить? Рукопись у нас, что он издавать будет? Раньше надо было булками двигать. Видел я таких спортсменов. Ты если идейный – вперед иди буром на всех, а если примкнувший, который и нашим и вашим, заткнись и сопи в тряпочку!

– Я ему то же самое объяснял, а он орден получить вознамерился «За мужество». Говорит, вот книгу издам, и мне сам президент в Колонном зале повесит награду на пиджак.

– Так и сказал про орден?

– Вот, крест тебе, с места не сойти, – быстро перекрестился Кривуля.

– Ты поосторожнее крестами махай, я же могу тебя тоже осенить чем-то тяжелым и в нашу «церковь последнего дня» забрать на перевоспитание.

– Извини, не прав был. Я вообще не по этой части. Я же редактором работал, речи генсеков про атеизм редактировал.

– Ты?! – удивленно уставился на Кривулю Трупчинов.

– Ну, не совсем редактировал, я следил за тем, чтобы в присланный из Москвы текст ошибка не затесалась.

– Так бы и сказал, – успокоился Трупчинов. – А то я редактировал генсеков! Да видел я тех, кто с Лениным бревно на субботнике таскал. Десять тысяч бревнотаскателей нашлось в СССР. Примазавшихся в Куеве к стенке в первую очередь поставлю. Это самые паскудные люди будут.

– И правильно сделаете, вот только называть их в 2014 будут не примазавшиеся, а «проходившие мимо», и не в Киеве, а в Крыму.

– Ты чего несешь? Крым тут при чем? – возмутился Трупчинов. – Мы Куев брать будем!

– Это мне оттуда в голову пришло, – указал рукой на небо Кривуля. – И сразу же после военного переворота Крым превратится в остров.

– И уплывет на хрен в Турцию! – покрутил у виска пальцем Трупчинов. – Звал меня чего?

– Извините, меня чего-то опять не туда занесло. Я с вами о Македонском говорил. Он рукопись требует «Пятой колонны». Убить грозился, если я ее завтра не принесу. А я «Пятую колонну» посольским отдал, думал, тема закрыта.

– Да слышал я уже эту песню. Цээрушник мне сказал, что ты замочить его предложил.

– Был такой разговор, – залебезил перед пастором Кривуля.– Его убить надо, иначе он все испортит.

– Убить, так убить! Кто ж против, – вытащил из-за пояса пистолет Трупчинов. – Зайдешь к нему в кабинет и всю обойму в голову. Он толстый, не промахнешься. Потом к нам на дачу. А уж оттуда мы тебя прямиком в Штаты, как политэмигранта-убийцу.

– Да вы что? Я же не по этой части. Я редактор, ну, заложить кого еще могу, – перешел на конспиративный шепот Кривуля. – Узнать чего, а стрельбе не обучен.

– Вот оно что. Ты уши цээрушнику натер, а я, значит, теперь исполняй твои прихоти!? Ты, вообще, думаешь головой, когда в посольство звонишь по всякой ерунде. Ну, если нет у тебя рукописи, то чего базарить с серьезными людьми. Вали к себе на родину, во Львов, и сопи там в две дырки.

– Он кричал, что из-под земли меня достанет, если я рукопись ему не верну. По судам затаскает! – нервно оглядываясь по сторонам, сообщил Кривуля.

– Македонский во Львове никто, и зовут его никак. Это он здесь директор издательства, а там – растереть и забыть. Вот, я вчера посылал троих балбесов морду начистить твоему писателю, так они сегодня где?

– Не знаю, – пожал плечами Кривуля.

– В больнице лежат с переломами! Ты Македонского прикончить надумал, а если и он самбистом окажется? У меня же в подчинении только строители с Окраины, а не японские каратисты. Ты меня понял, Кривуля?

– Так вы мне советуете собрать вещички, и домой? – уточнил редактор.

– Конечно, домой, ну не в Штаты же тебя отправлять, когда ты тут развалил то, что было, и простейшее задание не выполнил.

– Так я поехал во Львов? – в надежде спросил Кривуля.

– А чего ты у меня спрашиваешь. К куратору иди своему. У меня и без тебя сотня строителей особняк в Москве киевскому олигарху Пораженко возводят. Миллионер, твою мать, конфетный король Пеца, а за лишний рубль удавиться готов, алкаш хренов. Короче, завтра спокойно иди на работу, а с твоим Македонским мы тему закроем.

– Вы его убьете? – с надеждой в голосе спросил Кривуля.

– Я сказал, тему закроем, а что с ним случится, еще никто не знает.

«Желтая правда»

На вокзале Ирина купила свежие газеты, села в пригородную электричку и поехала на дачу своего бывшего мужа. Она надеялась, что там ее никто не станет искать.

Пассажиров в электричке было не много, по утрам трудовой люд перемещался в основном из Подмосковья в столицу. Ирина пристроилась у окна и стала изучать «Желтую газету». На первой полосе было опубликовано ее фото в свадебном платье. А внизу огромными красными буквами было напечатано: «Известный московский модельер Ирина Барская призналась в любви сумасшедшему психиатру!».

Придраться к этим словам было сложно. Формально она сама дала согласие на то, чтобы стать женой Старкова. Значит, призналась в любви.

Ирина перевернула страницу. На второй полосе рассказывалось о ее биографии, мужьях, платье невесты и подробностях похищения.

«Каждое второе слово вранье! – дочитав статью, мысленно возмутилась Ирина. – Ну, просто все переврали! Оказывается, я меняла мужей, как перчатки, и у меня было десять любовников, которые сошли с ума после секса со мной. Все они попали на лечение в психбольницу. А потом один из них, сбежав из психушки, повел меня под венец, но свадьбу сорвал мой сожитель, известный российский писатель Маркус Крыми. Это ж надо такое, мой муж теперь „известный российский писатель“, а я ненасытная стерва с десятью любовниками из психушки».

В других газетах репортажи были не лучше. Журналисты писали, что Ирина Барская потомственная колдунья, знает древние заклинания, привороты и цыганский гипноз. И все эти навыки и знания она использовала для того, чтобы затащить к себе в постель чужого мужчину. Вот, одна из цитат:

«Вначале она из-под венца увела жениха своей подруги, соблазнила его и вышла за него замуж, а потом на Казантипе примерная жена приворожила при помощи трав и старинных заклинаний известного российского писателя Маркуса Крыми. Потом она развелась с первым мужем и поселила у себя писателя, но этого ей было мало, и этой ночью Ирина, соблазнив Старкова, устроила дикую оргию в ЗАГСе».

А еще журналисты писали, что от трав и приворотов ведьмы мужчины теряли голову и выполняли все ее сексуальные прихоти, после чего сходили с ума. А чтобы весь этот бред казался более достоверным, авторы ссылались на книгу Маркуса Крыми «Сумасшедшая любовь».

«После таких разоблачений остается одно, взять веревку и повеситься, – подумала Ирина.

– Теперь знакомые будут считать меня жутким монстром, сексуально озабоченной стервой. Я убью Гарика! Это все из-за него. Это за ним психи гоняются по всей стране. И врачиха моя тоже хороша, вместо того, чтобы внушить Гарику полезные мысли и обратить его внимания на меня, она взяла и затащила чужого мужа к себе в постель».